— Это что еще за мать вашу?.. — только и смог произнес Макото. — Что за тарабарщину он нес?
— О чем ты? — с удивлением спросил Кенджи.
— Вы говорили на каком-то странном языке… Никогда не слышал подобного наречия раньше. — ответил за Макото Хо и устало потер виски.
Подойдя к столу, он поискал глазами пустой стакан, но потом решил бросить пустое дело и отхлебнул прямо из горла.
— Надеюсь, моя выходка останется тайной, — откашлялся он и вытер губы. — Как никак, я еще на службе.
— Думаю, мы все заслужили сегодня хорошенько налакаться, — вздохнул Макото, принимая бутыль из его рук. — А ты братец с нами? Или как обычно назовешь меня пьяницей и отправишься изучать какие-нибудь бумаги?
Ничего не ответив, Ичиро подошел к брату, выхватил у него бутылку и сделал несколько крупных глотков.
— Вот это я понимаю, — Макото обнял его за плечи. — Но для начала нам бы позвать кого-нибудь — а то здесь грязновато.
***
— И я вновь говорю тебе «Нет», — повторил Кенджи, наверное, в десятый раз за этот вечер.
Сидевший напротив него Макото ничего не ответил. Скрестив руки на груди и постукивая башмаком по полу, он буравил друга тяжелым взглядом. Они — а еще Рю и Ясу — находились в комнате Кенджи. Дело уже близилось к полуночи, но споры их, начатые едва солнце лизнуло крыши домов, и не думали прекращаться.
— Ты и вправду хочешь бросить свою семью и Дом ради того, чтобы помочь мне расправиться с Жнецом? — попытался Кенджи воззвать к голосу разума. — Ты сейчас нужен им как никогда. Каташи больше нет, Ичиро же вряд ли справится без твоей помощи. Он порядочный человек — но не боец. Сейчас же каждый воин — в особенности твоей ступени — на вес золота.
Макото громко фыркнул, но возразить ему было нечего. С момента бойни в императорском дворце прошло несколько дней и столица просто преобразилась. Отныне трудно было встретить на ее улицах праздно шатающихся зевак, спорящих, кто из участников Турнира одержит победа за графином вина. Знать, не доверяющая теперь даже самым якобы близким союзникам, спешно вывозила из Каноку семьи, опасаясь подставить их под очередной удар. Простолюдины же и вовсе лишний раз старались не высовывать носа из дома, дабы не попасть под очередную облаву городской стражи, которые рьяно шерстили все таверны, притоны и купальни, выискивая оставшихся в живых негодяев из Братства Рока, сумевших ускользнуть.
В Каноку остались лишь члены Совета Домов, который после смерти императора временно принял власть, да наиболее бесстрашные — либо же те, кто не имел возможности укрыться за высокими стенами родовых замков, ввиду их отсутствия.
— Отправляться на север вдвоем — чистой воды самоубийство, — упрямо пробурчал Макото.
— Соглашусь, — поддержал его Рю; удивительно, но в этом вопросе их мнение полностью совпадало. — Уж поверь — я как никто желаю Жнецу смерти, но то, что ты затеял, на редкость идиотская авантюра.
— Я не найду покоя, пока лично не снесу ему голову, — твердо заявил Кенджи, выдержав суровый взгляд старика. — Либо же не увижу его бездыханный труп.
— И что тебе это даст? — хмыкнул Рю. — Понимаю, прозвучит как кощунство — но ни его смерть, ни чья-либо еще не вернет к жизни твоих близких. Уж прости за прямоту. Быть может, стоит позаботиться о тех, кто еще дышит?..
— Вам не понять, — ввязался в разговор Ясу. — Несколько поколений моей семьи всю жизнь служили Ордену Листа. Мой отец умер не приходя в сознание и последние его слова, произнесенные в лихорадочном бреду, были про сферы и Братство Рока. Он ушел, так и не выполнив свою клятву — так что теперь это обязан сделать я. Пускай и сложив голову.
— Если бы мне давали монетку каждый раз, когда кто-то идет на погибель из-за глупых обещаний, я бы сейчас был самым богатым человеком империи, — проворчал Рю.
Тем не менее, он прекратил попытки переубедить Кенджи и Ясу, видимо, поняв все бессмысленность этой затеи. За Жнецом они действительно собирались отправиться вдвоем. Услышав их намерения, Рю какое-то время колебался — однако Кенджи сразу же сказал, что тот останется вместе с Макото. Вряд ли старик — пускай и не по годам крепкий, как Рю — сможет пережить подобный поход. И если Рю не стал настаивать на своей компании, то вот Макото до последнего рвался пуститься в погоню вместе с ними. И только напоминание о завете Каташи заставляли его пускай и нехотя, но согласиться. Впрочем, лишь на какое-то время — чтобы потом снова начать препираться. Шуноморо же сейчас обязан был защищать семью и Дом — да и тем более нога его до сих пор так и не зажила, так что он был бы для них лишь обузой, поэтому он тоже принял решение остаться.
— Думаю, Жнец не успел уйти далеко, — попытался немного сбавить градус напряженности Кенджи. — Скорее всего, мы настигнем его еще до того, как он успеет преодолеть земли Дома Волка и уйти в Хрустальные Пустоши.
— А что он вообще там забыл-то? — спросил Макото.
— Не знаю, — ответил Кенджи. — Быть может, где-то там находятся оставшиеся сферы. Но одно я знаю точно — у него определенно есть какой-то план и чем быстрее мы остановим его, тем лучше.
Рю хотел было что-то сказать, как вдруг дверь с грохотом распахнулась — и в комнату вошел дежуривший в коридоре стражник, чье лицо было белее мела. Позади же воина шел Белый Лис собственной персоной, держащий кинжал у его горла.
— Госп-подин Кенджи, — пролепетал страж и громко сглотнул. — Этот сумасшедший п-пытался проникнуть в нашу резиденцию. Парни у ворот погнали его прочь, но он каким-то образом умудрился п-проникнуть вовнутрь и…
— Все в порядке, я его знаю, — хмыкнул Кенджи и обратился к толпившимся в коридоре солдатам Змея, готовых порубить наглеца на куски. — Уберите оружие. Тебя это тоже касается.
Белый Лис, которому были адресованы его последние слова, спрятал кинжал за пазуху и поднял перед собой ладони.
— Это еще кто? — буркнул Макото.
— Белый Лис?.. — недоверчиво протянул Ясу. — Но я думал ты давным-давно…
— Гнию в могиле? — хохотнул тот. — Я и сам так думал, парень. До недавнего времени.
— Оставьте нас, — приказал Кенджи и, когда они вновь остались одни, спросил прямо в лоб: — Что тебе нужно?
— Даже не предложишь выпить? Мда, о «гостеприимстве» Змеев не зря ходят целые присказки, — оскалился Белый Лис, но через мгновение посерьезнел. — После нашего разговора я очень много думал, парень. И знаешь что? Я действительно струсил, парень. Струсил и тем самым подвел не только Акайо, которого чтил как брат, не только Орден — но и самого себя. Я влачил жалкое существование, пытаясь заглушить совесть вином, но тщетно. Уж лучше я погибну, пытаясь выполнить свой долг, чем захлебнусь в собственной рвоте, презирая самого себя. Я слышал, что произошло во дворце и дам обе руки на отсечение, что в этом замешан наш старый знакомый. Ты знаешь, где он? Давай закончим эту историю вместе, раз уж мне не довелось сделать это с твоим отцом.
