В воздухе повеяло приятным ароматом.
– Как ты научился так хорошо готовить?
– Это лучший способ быть уверенным в том, что у тебя всегда будет достаточно еды, – ответил Олли. – Я все время голоден. Отец говорил, что это из-за низкого сахара в крови.
– Что это значит?
– Если я очень голоден, то могу упасть в обморок. Серьезно. Я не могу идти и становлюсь раздражительным. Но если я сам готовлю, то всегда могу подкрепиться яйцом, или куском сыра, или…
– То есть ты просто хочешь есть больше всех?
– Не совсем. У меня и правда пониженный сахар, но я умею готовить. Меня научил отец.
– Твой отец? – Джейк удивленно посмотрел на него. Его папа с трудом мог пожарить яичницу.
– Он лучший повар в мире. Лучше, чем эти, из телевизора. Итальянская кухня – лучшая на свете.
– Твой отец жив?
– Porca vacca, ты хуже инквизиции. Столько вопросов.
– Что ты сказал? – спросил Джейк.
Олли провел рукой по стриженым волосам и пожал плечами.
– Это по-итальянски, – наконец ответил он.
– Твой папа итальянец? – Джейк смотрел, как по земле ползет жук. Прочный хитиновый панцирь – вот что не помешало бы им всем.
– Да, – сказал Олли.
– А мама?
Олли поднял камень. Он бросил его, взмахнув локтем и запястьем, как девочка, и камень не улетел далеко.
– Смотри, как надо, – показал ему Джейк.
– Спасибо за урок, брутальный мужчина.
Олли подобрал второй камень. Жук заполз на ветку, и на мгновение Олли замахнулся над ним камнем, как будто готовясь раздавить его. Но жук тут же уполз в тень, и парень положил камень на землю.
– У меня глаза матери. Отец всегда так говорил. Ее синие глаза и его черные кудрявые волосы. – Олли сжал губы и опустил взгляд. – Лучше бы она умерла. Так будет лучше. Ее палата пахнет мочой. Ее моют и меняют белье, но от запаха не избавиться. Она лежит рядом с нашим бывшим домом, и от этого только хуже. Она не узнаёт меня. Она теперь никого не узнаёт.
Он начал искать новые камни под ногами. Теперь его было не остановить, слова лились из него потоком:
– Если бы дедушка не платил кучу денег, ее бы давно отключили от аппарата. В целях экономии. И правильно сделали бы.
– Что с ней случилось?
– Все из-за того, что они сделали с отцом. Но я-то был рядом. Заботился о ней. И все равно она это сделала.
– Сделала что? – пытался понять Джейк.
– Прыгнула с моста через трассу М5. Это недалеко от нас. Нам сказали, ей повезло, что она выжила. Но это не так, ей не повезло, ведь это не жизнь.
Джейк не ожидал такого поворота. Он тщательно подбирал слова:
– А что случилось с отцом?
– Попал в центр временного содержания.
Джейк слышал о таких центрах. Папа как-то сказал, что там жестоко обращаются с людьми, и мама тогда попросила его немедленно замолчать.
– За что?
– Он итальянец, – сказал Олли, как будто это все объясняло. – Поначалу все было в порядке. Мама приносила ему еду и вещи. Но затем они стали мучить его, хотя он и не говорил нам, как именно. Через несколько месяцев его депортировали. И мать спрыгнула с моста.
– Депортировали?
Олли медленно складывал камни горкой.
– Его отправили в Италию и не пускают обратно. Даже к матери. Если я не выберусь из Англии, то больше никогда его не увижу.
Джейк с сочувствием посмотрел на товарища.
– Мне жаль, – сказал он. Он знал, что этого недостаточно, но Олли с благодарностью кивнул. – Я понимаю, каково это. Я тоже больше никогда не увижу папу. И маму.
Какое-то время они просидели в тишине.
– Как ты нашел ребят? – Джейк прервал молчание.
– Так же, как и ты. Они сами меня нашли. – Олли продолжил выстраивать гору из камней. А потом спросил: – А что случилось с твоими родителями?
– Они умерли.
– Да, это я знаю. Но как давно?
– Полгода назад. Автомобильная авария. Их машина вылетела с моста в реку. Произошло короткое замыкание, отказала электроника. Они оба утонули. Мгновенная смерть. Так сказали в суде, когда объявляли о решении отправить меня в Академию.
– Ты тоже был в той машине?
– Нет. Они ехали домой с работы.
Олли положил еще несколько камешков в горку. Джейк посмотрел на желто-зеленое переплетение сорняков, сквозь которое пробивались яркие цветы – маки и другие, названия которых наверняка подсказала бы мама.
Когда они умерли, он сидел на уроке математики, переписываясь с другом Лиамом и с нетерпением ожидая звонка на перемену. Потом все было как в тумане. Взрослые переговаривались между собой, входя и выходя из кабинета директора и порой опуская руку ему на плечо. Миссис Дженнингс, мама Лиама, захлебывалась от рыданий и бесконечно повторяла: бедняжка, бедняжка.
Между двумя травинками растянулась паутина, в которой чернели пойманные мухи. Паук притаился в углу. Джейк подул на паутину, и паук посеменил к центру.
– Где они работали? – вдруг спросил Олли, и от неожиданности Джейк даже подпрыгнул.
– Они ученые. Работают… – он поправился, – работали в Коалабе.
Олли непонимающе посмотрел на него.
– Коалиционная лаборатория.
– Что-то секретное?
– Они не рассказывали. Они работали над вакциной, но папе не нравилась работа. Они с мамой часто ссорились.
– Все родители ссорятся, – сказал Олли. – Мои ругались на итальянском, поэтому я ничего не понимал.
– Мои ссорились на кухне, когда я должен был спать. Но я сидел на ступеньках и слушал. Если они говорили не обо мне, я шел к себе. Однажды ночью, незадолго до аварии, они серьезно повздорили. Отец кричал, что они должны сейчас же уволиться и бежать из Англии, а мама говорила, что они не могут так поступить.
– Ее можно понять. У них была хорошая работа. Они помогали людям.
– Может быть. Не знаю. Папа ударил кулаком по столу. Сказал, что их работа – спасать жизни, а не то, чем они занимаются сейчас. Что дело уже не в вакцине. Что скоро будет слишком поздно и никто не узнает правды.
Потом заговорила мама. Я понял, что она была расстроена, потому что она назвала его по имени, Джонни, – она всегда так делала, когда была по-настоящему расстроена: «Тише, Джонни. Ты не знаешь этого наверняка, Джонни». И все в таком духе.
Они стали перебивать друг друга. Он кричал, что больше не может закрывать на это глаза, а она все повторяла: «А что еще нам остается?» Потом она заплакала, и я пошел спать.
