– И что с утра никто её не хватился? – Устало спросила Лисицына.
– Хозяин уехал куда-то, как сказали девочки из соседнего бутика. Она утром отдел закрыла и вышла, – Рома пожал плечами, – они сказали, что в отсутствие хозяина она часто так делала, поэтому никто не удивился.
– По камерам что?
– Ничего примечательного. Она зашла, потом её за стеллажами было не видно. Пару-тройку раз заходил охранник, но он там дольше минуты не задерживался. Ещё продавцы забегали, но все быстро доставали всё, что им необходимо с полок и бежали обратно.
– Другие выходы есть? – Вскинула глаза Лисицына.
– Есть, но они закрыты. Ключи в опечатанных колбах и, судя по журналам, их никто не брал. Да и не дают их никому! Они как эвакуационные должны использоваться, конечно. Но, сами понимаете, народ деньги бережёт, поэтому там заперто всё.
– Что по характеру ранений? Как он её туда затащил? – Анна снова вернулась на место и присела.
– Наша Нинель сказала, что у всех кроме неё руки растут из жопы, поэтому она ради любимой Анечки расстарается, но только завтра и во второй половине дня. Сегодня какие-то гнилушки рассматривает. – Проговорил Латунин.
По губам Анны скользнула тень улыбки, но потом она снова нахмурилась.
– Это не гнилушки, как ты выражаешься, а люди! Имей уважение и не позорь профессию! – Резко сказала она. – Дальше!
– А теперь самое неприятное! – Глафира вздохнула. – Младенец, на вид несколько месяцев. И брать в расчёт, что он умер своей смертью, не приходится. Либо убили, либо скрыли. Если учесть, что туда лет десять бросали мусор, то было всё это очень давно. – Глаша помолчала. – Там подкладка подгнила, а на днях трактор приезжал и кучу эту чуть сдвинул, ну вот и вывалился наш, – Глаша помолчала, – младенец. Так сказать, позвал на помощь!
Анна Михайловна поморщилась и посмотрела на Глашу.
– Глафира Константиновна, вы работник следственного комитета, а не спиритического салона! Здесь мы оперируем не фантазией, а голыми фактами и доказательствами! А ваше воображение может привести вас в очень неприятную ситуацию! Постарайтесь это запомнить!
На этих словах дверь раскрылась и на пороге появился Визгликов. У него было чуть бледное лицо, он обвёл окружающих глазами и кивнул Лисициной.
– Анна Михайловна, пойдём пошепчемся.
Женщина молча встала и пошла в коридор. Визгликов уже расположился в её кабинете.
– Извини. – Глухо сказал он. – Я не вправе так отлучаться, но очень нужно было.
– Хорошо! – Сама Лисицына вздохнула с облегчением, потому что начальство предупредило о том, какие страшные запои были у Стаса после смерти дочери. И сейчас она думала, что её вахта в этом отделе началась как раз с такой проблемы. Никто ведь не рассчитывал, что в квартире Нефёдовой Глаша найдёт то фото.
– Я был у жены. Бывшей. Я её с похорон не видел. – Стас замолчал. – Но сейчас я точно знаю, что мою, – нижняя губа его дёрнулась, – девочку убили не случайно! Таких совпадений не бывает! И я официально тебе заявляю, – в голосе Стаса вдруг завибрировал металл, – я буду расследовать смерть своей дочери! В свободное и в рабочее время! В любое! Но, основная задача от этого не пострадает! Будешь согласна, то я остаюсь, если нет, то сегодня напишу рапорт!
Анна молча выслушала его, глянула в окно и потом тихо сказала:
– Так не пойдёт! – Лисицына жестом остановила Визгликова, который хотел что-то сказать. – Работаем вместе! Я знаю обо всём, что ты делаешь! У нас команда! Только на таких условиях работаем дальше. Ты согласен?
– Да!
– И без личных сцен. Без пьянки. Без, – она замолчала, – может всплыть всё что угодно! Я понимаю, что она твоя дочь.
– Аня, я просто хочу понять кто и за что её убил! А также предать убийцу суду.
– Договорились! – Анна протянула ему руку и ответила на крепкое мужское рукопожатие. – А теперь пробежимся по сегодняшнему дню. Работы у нас прибавилось.
***
Глаша понуро шла домой, у неё не было настроения с кем-то разговаривать, а тем более обсуждать свою работу. Она услышала, как кто-то нежно касается клавиш рояля и обернулась. На веранде кофейни, видимо, готовились к вечернему концерту и сейчас разминали, стоя́щий в углу музыкальный инструмент.
Кафе было закрыто, поэтому Глафира присела на скамью, откинула голову назад и впитывала эти звуки, которыми были пронизаны ещё влажные после прошедшего дождя деревья, взвесь лёгких капель, стремящихся к земле, даже запах асфальта, почему-то всё было наполнено музыкой. Девушка поскучала в одиночестве, немного отогрела свою душу и подумала, что пора собираться домой. Хочешь не хочешь, а ночевать всё равно придётся там, а это значит что нужно пройти через допрос: «А почему грустная? Что-то случилось? Как работа?» и ещё вереницу каких-то слов. Но у неё были любящие родители, а то маленькое тельце уже никогда не узнаёт, что такое семья.
С этими мыслями Глаша пришла в себя, бодро заскочила в кондитерскую по дороге, где выбрала самых красивых пирожных и так же быстро полетела домой.
Звуки, которые она услышала, ещё даже не заходя в квартиру, девушку очень напрягли. У них опять были гости, а проскочить мимо, безусловно, не удастся. Ещё больше Глафира удивилась, когда зашла домой, а из гостиной доносился какой-то очень знакомый голос, но девушка никак не могла вспомнить кому же он мог принадлежать.
– Ой, Глашенька пришла! – В коридор выскочила нарядная и радостная мама. – Скорее-скорее моя птичка, к столу! – Нараспев сказала она.
Глафира молча отдала пирожные и посмотрела на маму:
– Кто там? Что случилось?
– Твой знакомый! – Мать весело играла глазами и придирчиво оглядывала дочь. – Может ты переоденешься? Хотя нет, мы и так тебя заждались.
«Мама в таком настроении, будто меня сватать пришли!» – Пошутила сама с собой девушка, стараясь не делиться этим откровением с матерью.
В гостиной был богато накрыт стол, первые огородные радости в виде редиски и лука были накрошены в салат. В чугунной латке влажно поблескивало коронное мамино блюдо, а именно чахохбили, в бокалах плескалось красное грузинское вино, на краю стола горкой лежали лепёшки с кунжутом, а мелкие салатники вместили в себя всё богатство дачной консервации, оставшейся с прошлого года.
Глаша увидела, что с балкона выходит отец, а за ним и гость, чьему появлению в этом доме она была крайне поражена.
– Здравствуйте, Ильяс Борисович! – Сказала она патологоанатому с которым познакомилась в больнице. – Что-то стали часто встречаться!
– Я надеюсь на ещё более частые рандеву! – Сказал он и стремительно подлетел к Глаше, по дороге вырвав из вазы букет. – Это вам, милое создание.
– Спасибо! – Процедила сквозь зубы девушка, видя, как вода падает со стеблей на её одежду и расползается влажными каплями. «– Всё-таки я не ошиблась!» – Резюмировала она про себя. – Я простите, забыла кое-что, через мгновение вернусь! – Глафира быстро ретировалась из квартиры, потому что сегодняшний тяжёлый день не мог так подло закончиться сватовством этого странного человека.
