Через минуту из подъезда вышел заспанный брат. Он поздоровался со Стасом и открыл дверь.
– Глаша иди домой!
Девушка зашла в квартиру, молча прошла и удалилась в свою комнату, где села на кровати, поджав ноги. Она прекрасно осознавала, возвращаясь из Москвы обратно в отчий дом, что жизнь её всегда будет на виду, и родственники будут все вместе «пытаться сделать счастье для своей малышки», как говорит Лев Исаевич. Но тогда это казалось лучшим выходом из ситуации в которую она попала, а сейчас Глаша была уже не уверена в том, что приняла правильное решение.
Глафира глянула в зеркало, подмигнула себе и переодевшись пошла закрыть окно. В этот момент она увидела, как на другой стороне улицы остановился человек, и девушка могла поклясться, что смотрит он на её окна. Глаша спряталась за занавеску и оттуда наблюдала за незнакомцем, который прислонился к соседнему дому. Девушка нарочно выключила свет и проследила за его реакцией, человек почти сразу развернулся и пошёл прочь.
Глава 8
Одинокие прогулки по утренним весенним улицам Петроградской стороны теперь стали для Глаши запретным плодом. Сегодня в качестве провожатого ей выдали Латунина, который всем своим видом показывал, что такая обязанность ему в тягость. Поэтому начало рабочего дня Глафиры было испорчено.
– А мне, вообще-то, нужно в клинику! – Вдруг сказала она. – Мне Визгликов поручил.
– Не-а! Товарищ следователь уже перепоручил это дело Погорелову, за что, кстати, тот тоже просил передать отдельные слова благодарности.
Это уже было чересчур! Глаша вдруг ускорила шаг и ворвалась в кабинет к Лисициной, где она и Стас мирно пили кофе. Оба воззрились на пылающую гневом Глафиру.
– У вас что-то случилось Глафира Константиновна? – Спросила начальница.
– Да! – Она уничтожающе поглядела на Визгликова. – Скажите, пожалуйста, а мне можно выдать личный автомобиль с телохранителем и водителем?
Лисицына удивлённо подняла брови, потом взяла со стола лист бумаги и сложила самолётик. Она протянула его Глафире со словами.
– Самолёт устроит?
– Вполне! – Гаркнула девушка. – Вот, Стас Михайлович, это мой персональный транспорт и мне никакая охрана не нужна. И попрошу мою жизнь оставить в покое из-за вашей, простите, личной трагедии. Я хочу работать! А я сейчас какой-то фигнёй маюсь! Вы добьётесь, что я вообще перестану что-либо говорить и буду расследовать всё самостоятельно. Имею право! Я лицо независимое!
Визгликов медленно встал со стула и поставил чашку.
– Глаша, возьми своё независимое лицо и пошла вон отсюда! Не порть мне хорошую беседу и утренний глоток кофе. Иди работай! Так уж и быть, утром и в течение дня я тебя освобождаю от охраны, но вечером извини!
– Договорились! – Буркнула девушка, но предусмотрительно решила не сообщать о мужике, который толкался под её окнами накануне вечером. – Я могу сама в клинику съездить?
– Да, Погорелов ещё не успел вяло рвануть с рабочего места.
Когда она вышла, Лисицына перевела взгляд на Стаса.
– Что это было?
– Да я решил немного усилить контроль, чтобы она одна не шаталась!
– Станислав Михайлович, – с нажимом сказала женщина, – прошу вас на рабочем месте не включать функцию «родительский контроль» в отношении следователя Польской. Иначе я попрошу о вашем или её переводе! Это мешает работать, Стас! И сейчас она была на все сто процентов права. – Лисицына помолчала. – Я прошу тебя ещё раз подумать, сможешь ли ты вести это дело.
– А я полагаю, у меня уже выбора-то особо нет! – Стас вздохнул и отпил из чашки. – Вчерашний день много что показал.
– Это да! Официально, дело Нефёдовой перекочёвывает ко мне! – Лисицына постучала пальцами по столу. – В субботу, я слышала, вы родному эСКа помогали?
– Ну, это такая навязанная помощь была. Но, Петрову я отомстил! Даже выдал его секретный номер телефона, чтобы коллеги могли вызвонить его на работу! Но там все живы, правда, не совсем здоровы. Исключая, конечно, престарелую родственницу семейства! Она отбыла в мир иной по естественным причинам, но я так думаю – довели родственники бабку!
– Хорошо, что так быстро раскрыли. По «горячему».
– Это да, а то девка бы точно окочурилась! Она серьёзно подсевшая на уколы, а отец решил её просто запереть, чтобы отучить. – Стас потянулся. – Кстати, помог свидетель с первого места, где ты свитер покупала.
– В смысле?
– Ну, помнишь охранник. У него в соседней квартире мать живёт!
Дверь стремительно открылась, и вошёл Василий Степанович. Он молча постоял, взял из коробки, стоявшей на столе конфету и, оглядев подчинённых, мотнул головой, приглашая пройти за собой. Лисицина со Стасом переглянулись и сразу же двинулись следом. В дверях Визгликов шутливо предложил Лисицыной пройти вперёд, она лишь слегка улыбнулась и посмотрела в спину Скорякову. Такое молчаливое появление начальства ничего хорошего не предвещало.
Когда они расселись в кабинете, Василий Степанович долго смотрел в экран монитора, а потом перевёл взгляд на Анну и Стаса и вздохнул.
– Что ж! Хочу сообщить, что со следующего понедельника у вас будет новый начальник!
– Очаровательно! – Как-то сразу поникла Лисицына. – Василий Степанович простите за бестактность, но что происходит? Мы вроде договаривались, что я работаю с вами. Почему у нас новый начальник? – Казалось, Анна Михайловна совсем сбита с толку.
– Аня! – Как-то по-простому прикрикнул Скоряков. – Ну я что могу сделать?! Пришёл приказ, меня переводят. Отдел работает. Задачу по его организации я выполнил, меня повышают. – Он помолчал, вертя в руках карандаш. – Это, конечно, одно название, а не повышение! Я буду думать над тем, как вернуться, а сейчас поеду передавать своё опыт коллегам, – он помолчал, – в Мурманск.
– Ну, есть светлые стороны! – Скривил лицо Визгликов. – Хорошо, что не на Северный полюс.
– Там нет нуждающегося в моей помощи отдела эСКа! – Скоряков взглянул на Анну. – А теперь плохие новости!
– Спрошу словами из художественной литературы! А это были хорошие? – Вопрошающе посмотрел Визгликов.
– Не понимаю. Я рано утром докладывала о нашем непростом деле! – Лисицина негодовала.
– Анна Михайловна, ваш начальник с понедельника Кропоткин Андрей Ярославович! – Визгликов видел, как побледнела Лисицына, как непроизвольно сжались пальцы в кулак так, что побелели костяшки. Женщина шумно выдохнула и положила ладони на стол. Она подняла глаза и тихим голосом спросила:
– Именно тот Кропоткин?
– Да, Аня!
– И что мне делать? – Вдруг как-то растерянно спросила она, но сразу поправилась и нашла более подходящий ситуации тон. – Точнее, я думаю! – Анна замолчала. – Не знаю, что и сказать.
– А ничего говорить и не надо! – Твёрдо отрезал Скоряков. – Нужно работать! Тем более дело очень непростое! Ладно коллеги, у меня ещё много дел, но вечером в субботу хочу пригласить вас в гости к нам с супругой. Так сказать, небольшая отвальная! Сначала здесь с ребятами по рюмке чая выпьем, потом мы с вами к нам. – Он помолчал. – Надеюсь, это уместно в нынешнем положении? – Он перевёл взгляд на Визгликова.
