– Пить.
Стас быстро нашёл на столе непочатую бутылку с водой, приложил к губам девушки, и та стала жадно глотать долгожданную жидкость. Она захлебнулась, раскашлялась и начала часто дышать.
– Что же вы так долго? – Просипела она.
– Да мы, Глаша, ждали, когда ты всех арестуешь и в цепях в отдел приведёшь. Но ты, как я вижу, задержалась, – Визгликов осматривал сильно стянутые верёвкой запястья девушки. – Видимо, спецоперацию проводишь, – он поднял Глашу на руки и усадил на стул, – извини, что помешали.
Визгликов как можно аккуратнее подрезал верёвки, но Глафире всё равно было ужасно больно. Грубые волокна глубоко въелись в кожу и теперь никак не отставали от натёртых мест на худых девичьих руках.
– Всё шутите?! – Сла́бо проговорила Глаша, пытаясь хоть как-то отвлечься от саднящей боли.
– А куда без этого! – Натужено проговорил мужчина, кромсая толстый узел на ногах. – Эка они тебя скрутили.
В коморку неслышно вошла Лисицына, она посмотрела на Глашу, покачала головой и, поставив на стол сумку, стала вытаскивать антисептики и лекарственные препараты.
– Анна Михайловна, я смотрю вы прям как сестра милосердия! – Проговорил Визгликов, распутав ноги Глафиры.
– Глаша, ты как? – Спросила Лисицына, смачивая хлоргексидином ватный тампон. – Давай раны промоем. Потерпишь?
Глафира кивала. Она отвечала в силу своих возможностей, терпела прикосновения к своему лицу, так как сейчас это было особенно больно, но была счастлива. Ей казалось, что она уже никогда не увидит близких, не услышит смех мамы, не пройдёт по дворам любимой Петроградки. Девушка почти ничего не помнила после того, как в автобусе ей ввели сильнодействующий препарат, из-за которого она лишь ненадолго выплывала на поверхность сознания. Он перестал действовать недавно, и Глаша ещё не совсем ясно воспринимала действительность. Однако даже за это короткое время она успела понять, что, скорее всего, из этой передряги она не выберется живой. И даже сейчас, когда она видела перед собой лицо Визгликова, чувствовала, как Анна Михайловна бинтует ей руки, девушка не верила, что всё позади.
– Спасибо. – Проговорила Глаша запёкшимися губами.
– Давай-ка выбираться отсюда. – Ответила Анна Михайловна, оглядела пространство и вздохнула. – Не пойму я, как святой отец-то на это мог пойти. Я честно думала, что здесь два заложника, а он, – женщина помолчала, – в карты играл, – она постучала пальцем по разложенной колоде.
– Он не священник. – С трудом проговорила Глафира и почувствовала, что теряет сознание.
Лисицына вовремя увидела, что девушка падает, успела подхватить её и крикнула Визгликову, который вышел, чтобы вызывали «скорую».
Стас немедленно вернулся, посмотрел на Глафиру, потом перевёл задумчивый взгляд на начальницу.
– Чего ты стоишь? – Спросила Анна в упор, глядя на неё.
– Я услышал, что Белобородов сказал, что завтра их кто-то забрать должен. – Он вздохнул. – Если мы сейчас вызовем врачей, то точно никто не приедет. А так есть шанс.
– Ты обалдел, что ли? Её непонятно чем кололи! – Лисицына вздохнула. – Глашу по-любому нельзя здесь оставлять. – Она помолчала. – Но можно её по–тихому вывезти. Не будем поднимать шум, никто и не узнает.
– Как объяснить, что с фонариками здесь такая туса собралась? – Спросил Визгликов.
– Найдём с утра самую словоохотливую барышню и скажем что сами испугались, когда здесь люди стали бегать. Оказалось, в соседней деревне дед преставился, вот оттуда за батюшкой и пришли. – Быстро сориентировалась Анна Михайловна и вдруг вскинула на Визгликова глаза. – Слушай, пред тем как отключиться, Глаша сказала, что второй-то, тоже не церковный служащий.
– В смысле?
– Я не знаю. Не телепат. – Отрезала Анна.
– Ладно, не заводись. Надо Глашу транспортировать потихоньку.
Визгликов подхватил девушку на руки и вышел на свежий воздух. Лёша, который уже передал задержанных подоспевшим сотрудникам, обернулся на Стаса и проговорил:
– Давайте я донесу. Вы вон поранились вроде.
Только сейчас Визгликов понял, что изодрал в кровь колени, разорвал брюки, и вся правая часть бедра тоже сочиться и болит.
– Даже не заметил. – Вздохнул он и передал девушку рослому парню.
Вскоре все покинули остров, а церковь затерялась в густом сумраке.
***
Кирилл ужасно злился на мать за то, что она отослала его в безопасный Ярославль. Маскировалось это, конечно, тем, чтобы он раздобыл как можно больше информации про Нефёдовых и иже с ними, но молодой человек прекрасно понимал, что это предлог. На самом деле Анна Михайловна совершенно не хотела, чтобы он участвовал в операциях и беготне по лесам.
Пребывая в скверном расположении духа, Кирилл сидел в кафе и пил уже третью чашку кофе за утро. Он ковырял ложечкой в десерте, просматривал социальные сети и думал, как бы убить время, а завтра уехать домой, раз уж он оказался ни на что не годен.
Экран телефона засветился и появилась надпись «Злая мать». Кирилл недовольно выдохнул и нажал на зелёную кнопку.
– Да.
– Привет. Глашу нашли.
– Прикольно. – Равнодушно сказал Кирилл, хотя внутри он облегчённо выдохнул, так как переживал за девушку больше, чем ему бы хотелось.
– Есть новости?
– В Ярославле хорошая погода, я ем пироженку и завтра собираюсь домой. – Помахал в воздухе ложечкой молодой человек.
– Кирилл не юродствуй! По делу говори.
– Анна Михайловна, я же прекрасно понимаю, что ты меня обезопасила и отправила подальше. – Проговорил юноша. – И у меня нет других дел теперь.
Лисицына помолчала, потом вздохнула и ответила:
– Кирилл, мне стыдно, что я вырастила такого недалёкого сына. Сейчас каждый должен находиться на своём месте. У Визгликова огромный опыт полевой работы, опера из местных, знают всё вокруг. А твоё участие в деле заключается в том, чтобы найти данные. И если совместить то, что ты следователь и очень хороший программист, то твоя работа сейчас собрать информацию. А ты из себя строишь маленькую обиженку и тратишь моё время на то, чтобы кукситься. Кирилл, ты можешь ехать сегодня, рапорт об отставке отнеси в отдел кадров. У меня нет времени объяснять тебе прописные истины. – Она помолчала. – Знаешь, почему меня назначил руководителем?
– Нет. – Глухо ответил Кирилл.
– Потому что я разбираюсь в людях и всегда знаю, кому и какое задание дать. Если бы у тебя была косая сажень в плечах или ты родился бы в Ярославле, или в одной из этих деревень, то был бы смысл тебе таскаться по болотам. Но у тебя выросли не мышцы, а мозги и мне жаль, что ты ими не пользуешься. – Анна Михайловна повесила трубку, а Кирилл так и остался сидеть с приложенным к уху телефону.
