В тот момент на нее слишком много всего навалилось. До той ночи она не задумывалась о том, как поведет себя в подобной ситуации, потому что не верила, что в ней окажется. Жизнь в одиночестве, написание книг, самоизоляция на острове - все было задумано, чтобы перевернуть страницу своей жизни.
Последние пятнадцать лет она знала, что у нее, скорее всего, разовьется рак груди. Ее бабушка и мать умерли от этой болезни с разницей в несколько лет. У них в роду был ген, предрасполагающий к раку груди и яичников. И через несколько лет скрининга на маммограмме Уиллоу обнаружили сомнительное затемнение. Доктор был настроен оптимистично, потому что рак диагностировали на ранней стадии. Он сказал, что, возможно, ей потребуются только лампэктомия и химиотерапия.
Уиллоу не строила иллюзий. Она видела, как медленно увядала ее мать, пробуя всевозможные нетрадиционные средства. Мать настаивала на том, что традиционное лечение хуже самой болезни, и в чем-то она была права. Но к тому времени, когда она наконец согласилась на химиотерапию, было уже поздно.
Уиллоу понимала, как развивается болезнь, поэтому, когда врачи сообщили ей плохие новости, она уже решила, как будет действовать дальше. Врачи удивились, что она захотела пойти так далеко. Но ее было не переубедить. Полная мастэктомия и полная гистерэктомия были единственным способом избавиться от рака. Если она выживет после рака молочной железы, то другой ген сделает ее уязвимой к рецидивам и раку яичников. Поэтому она решилась на удаление яичников.
Рейн сказала ей, что она действует из страха, а не из логики, но Уиллоу не желала ходить вокруг да около. Она не собиралась передавать своим потомкам наследственную болезнь.
Врачи считали, что она пожалеет о своем решении. Сестра, конечно, была против. Но Уиллоу приняла решение, и после болезненных операций, долгого восстановления и химиотерапии она решила начать новую жизнь.
Повернувшись, Уиллоу включила душ, чтобы нагрелась вода. Потом она стянула с себя топ, мягкий бюстгальтер и пижамные штаны. Глядя на свою изуродованную грудь, она понимала, почему запаниковала той ночью на диване. Она отказалась от пластики, потому что не могла выносить новые болезненные процедуры для того, чтобы соответствовать представлению о том, какой должна быть женщина. На месте ее груди была только волнистая кожа с парой шрамов, которые все еще были розовыми.
После операции никто не прикасался к ее груди. Но Джек почти до нее дотронулся.
Что случилось бы, если бы она позволила ему прикоснуться к себе? Если бы он понял, что у нее нет груди и сосков, которые можно ласкать? Ей будет невыносимо видеть, как угасает желание Джека, когда он узнает правду. Уиллоу скорее оттолкнет его и будет контролировать ситуацию, чем почувствует себя отвергнутой.
Но она испытала восхитительные ощущения, когда его губы коснулись ее рта, и Джек простонал от желания. Приятно снова почувствовать себя женщиной. Хотя бы на мгновение.
Войдя в гостиную после душа, она увидела, что Джек сидит в кресле. Он приготовил себе тарелку хлопьев и заварил кофе для них обоих.
- Доброе утро! - Она пошла на кухню и налила себе кофе.
- Доброе утро! - ответил он. - У тебя потрясающая коллекция хлопьев.
Она улыбнулась, добавляя сливки и сахар в свою чашку.
- Моя сестра не согласилась бы с тобой. Она говорит, что я ем суррогат.
- А мне нравится. - Он отставил тарелку в сторону. - Кстати, пока ты была в душе, звонил твой мобильник.
- Спасибо. - Уиллоу прошагала по гостиной туда, где она оставила свой телефон на зарядке. Ей звонил Док. Она нажала кнопку и перезвонила ему.
- Доброе утро, Уиллоу! Как наш пациент?
Она посмотрела через плечо на мужчину в кресле.
- Джек стал лучше двигаться.
- Джек? К нему вернулась память?
- Нет. Он до сих пор понятия не имеет, кто он. Но мы решили так его называть.
- Ах, как жаль. Я надеялся на чудесное выздоровление. Как вы пережили шторм? На этот раз электричество отключали надолго.
- Все хорошо. Я разожгла камин и включила генератор.
- Я рад. Извини, что не позвонил раньше, но у нас на навес упало дерево, и я его убирал. Я подумал, что, если возникнут проблемы, ты позвонишь. Но сегодня у меня хорошие новости. Паром в Сиэтл снова ходит. Я позвонил своему другу из медицинского центра «Харборвью», они ждут Джека сегодня днем. Если повезет, они выяснят, кто он такой, и ты избавишься от него.
Уиллоу не ответила. Она не знала, что сказать, потому что не ждала этого звонка так скоро. Конечно, ей хотелось, чтобы Джек получил необходимую ему помощь. Но в то же время она еще не была готова отпустить его.
- Уиллоу?
- Спасибо, Док, - сказала она. - Я сообщу ему. - Уиллоу повесила трубку и отпила кофе. - Хорошие новости.
Простонав, Джек вскочил из кресла и понес свою миску на кухню.
- Что случилось?
- Сообщение с материком восстановлено. Наконец-то мы отвезем тебя к настоящему врачу в Сиэтл, где тебе сделают рентген и назначат лечение.
- О, хорошо, - как-то без энтузиазма произнес он.
- Может быть, они проверят отчеты о пропавших без вести и выяснят, не ищет ли тебя кто-нибудь. Я уверена, твоя семья волнуется.
- Если она у меня есть, - сказал Джек.
Она не сомневалась, что семья у него имеется.
Мужчина в дизайнерском костюме с дорогими часами не может пропасть незамеченным. Даже если у него нет семьи, у него есть друзья, сотрудники или любовница. Может быть, именно поэтому Уиллоу не торопилась везти его в Сиэтл. Она чувствовала, что он оттуда не вернется.
- Я посмотрю расписание паромов, и тебя отвезут туда, когда ты будешь готов.
Джек повернулся к Уиллоу и нахмурился.
- Ты не поедешь со мной?
Она понимала, что нельзя усадить человека с поврежденным мозгом на паром и просто помахать ему рукой на прощание. Но она не могла вернуться в «Харборвью», где ей делали операции и проводили лечение. Она просто не могла. Она паниковала от одного воспоминания запаха дезинфицирующего средства и длинных, застеленных линолеумом коридоров.
- Ты доплывешь один. Я дам тебе наличные, чтобы ты поймал такси от паромного терминала до больницы.
- Вопрос не в том, как мне добраться до больницы, - сказал Джек. - Я имею в виду, что произойдет, когда меня осмотрит врач, и я сдам анализы? А если меня никто не ищет? Куда я пойду? Я знаю, что не имею права ни о чем тебя просить, но я не хочу плыть туда один. Я понимаю, я обычный незнакомец, который несколько дней спал в твоей гостевой комнате, но ты, по сути, единственный человек во всем мире, которого я знаю. Прямо сейчас ты мой единственный и лучший друг, и я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Конечно, ему удалось заставить ее почувствовать себя виноватой.
