Одно я поняла точно, что женщина, которую держал за руку мужчина, и женщина, что подбросила ребенка — одно лицо. Я увидела свою мать. И если верить этим воспоминаниям, то ей грозила какая то опасность.
В голове сумбур, не могу привести чувства в порядок, словно увиденное что-то всколыхнуло в моей душе, что-то такое, о чем я знала, но память моя была закрыта до поры…
Иду к Пилату. Он сидит один в кабинете, на окнах закрыты шторы, в полутьме, скорбно склонив голову, сидит в одиночестве, на его лице печаль, последние дни сильно повлияли на него, он как-то резко состарился.
Пилат поднимает на меня глаза, я вижу, как шевелятся его губы, но слов нет, только тихий шёпот, словно он молится, если бы не знала, что «древние» в этом мире как боги, то подумала, что он молится каким-то другим известным только ему богам.
— Расскажи мне про Маргуса, ты же его хорошо знал, какой он был?
— Что ты хочешь от меня услышать? Он не был идеальным, как его представляют нынешние, и у него были враги, и были друзья, все было…
— И все же, какой он был на самом деле?
— Разный, он был политиком и бизнесменом, великим ученым, отличным любовником, его любили женщины, а он их, он был разный…Красавец, сердцеед…
— Что из этого могло привести к его смерти?
— Все вышеперечисленное, в политике у него было много противников, он был против, чтобы люди узнали и признали нас своими правителями, мы всегда оставались в тени, но были советники, которые хотели это изменить. Его любило множество женщин, но он не одну из них не выбрал своей спутницей. Как великий ученый сделал много открытий, но был против, чтобы делиться этим с людьми. И во многом он прав, однажды на этой планете мы раскрыли для людей тайну ядерного деления, хотели дать им в руки источник почти не иссекаемой энергии, а через некоторое время они взорвали две бомбы, уничтожив два ни в чем не повинных города вместе с людьми. Маргус был мудр, но беспечен в отношении женщин, обиженная женщина, может начать мстить. Так что было много причин для его смерти…
— И все же кто-то выстрелил в него так, что его не удалось спасти, тот, кто стоял к нему очень близко…
— Да, я понимаю твою озабоченность, девочка, возможно, этот кто-то сейчас старается скрыть свои следы, и убрать тебя из игры, и тут скорее политические мотивы, ведь ты займешь в совете место Маргуса.
— Мне кажется, что ты ошибаешься, Пилат, что-то подсказывает мне, что дело в другом, кто-то просто не хотел, чтобы у Маргуса были наследники…
При этих словах голова Пилата нервно дернулась, он впился пристальным взглядом в мое лицо.
— Почему ты так решила, Энжи?
— Потому что кто-то уничтожил его, а потом убил его сына, преследовал мою мать, а сейчас пытается убить меня.
— С чего ты это решила?
— Я видела прошлое, правда не все поняла, но я это видела…
Пилат сидел передо мной с выпученными глазами, бледный, на его висках и лбу выступили маленькие капельки пота, его рот открывался и закрывался беззвучно, он явно чего-то испугался. Потом он встал и резко выше из комнаты.
И мое убеждение, что он знает, кто убил моего деда, и сейчас пытается убить меня, только окрепло…
Что-то тут было не так. Но я пока молчу о своих догадках, ничего не буду говорить Андрею…
Иду обратно к Орловскому, он погряз в бумагах, что удалось собрать по разным источникам, что-то разрешил посмотреть Ватикан, что-то привезли из местных музеев. Упоминание о моем деде нигде нет, да и как ему там быть, если мы управляем миром незримо, и все же присутствие «древних» есть, в необычных открытиях, постройке грандиозных сооружений, технологии, которые опережают свое время.
— Ты знала, Энжи, что живешь сейчас в комнате своего деда?
— Это его спальня?
— Да.
— В ней мебель такая огромная, какой у него был рост?
— Три метра, он был просто великаном.
Я рассматриваю на столе у Андрея бумаги, и вдруг мой взгляд натыкается на герб, я уже видела его в своих ведениях, на белом полотне пять красных полумесяцев.
— Чей это герб?
— Это фамильный герб одного из Великих магистров, герб шестьдесят восьмого Великого Магистра Мануэля Пинту да Фонсека, он построил город Корми, и город взял его фамильный герб.
— Я этот герб видела в своих видениях.
И я рассказываю Андрею, что я увидела, он молчит, потом берет в руки остаток ткани и долго ее рассматривает.
— Это не цветной рисунок на ткани, это поплыли краски от стирки, краску на шерсти не закрепили, и она полиняла. Это герб указывает, что твой отец как-то был связан с домом Великого Магистра.
— И где нам искать дальше?
— Давай пересмотрим все документы и личные письма Магистра за время его правления, может там что найдем, еще одна мысль- что это могло быть связано с городом Корми, там тоже герб семьи Фонсеки.
И мы снова погрузились в бумаги.
Часть2 Глава 18
За просмотром бумаг мы провели почти месяц, на Мальте наступило лето, жаркая погода, яркие солнечные дни. Море плескалось и манило, но мы сидели на вилле и просматривали тонны бумаг, в надежде найти хоть какую-нибудь ниточку.
И ниточка нашлась, в толстых книгах, где перечислены были припасы и закупки в доме магистра, мы нашли клочок бумаги, записку, что писал служка кому-то.
«Третьего дня к магистру пожаловали гости, дальние родственники. Престарелый муж со своей молоденькой женой, особой весьма пикантной…»
Возможно, эта молодая особа как-то связана с моим дедом.
С прибытием гостей увеличились закупки провизии, видимо двор путешествующих был достаточно большой. Затем нашли еще одну записку, в которой говорилось, что молодая особа — Мария-Луиза была кокетлива, и тот, кто писал записку, обсуждал со своим собеседником размер рогов ее мужа…
Из дальнейших записей мы увидели, что пара осела в городе Корми. В то время мой дед помогал строить крепости на острове. Если здесь был рожден его сын, то он был под присмотром, и дед знал, что у него растет сын.
Герб указывал, что события происходили за тридцать лет до смерти моего деда. Но это были лишь наши догадки.
Вскоре на остров прибыл Ваалар, он замещал Ариса на время его отсутствия, он и Пилат просили нас остановить расследование, мотивируя, что моя принадлежность к дому Маргуса доказана, никто не сомневается в моем наследстве, все боятся за мою жизнь, и пытаются всеми способами затормозить мои поиски истины. Но я «закусила удила», в моей голове вертятся десятки версий, и возможных развитий событий, пытаюсь найти зацепки, куда мог податься мой отец, как то он встретил мою маму, и что с ними случилось потом.
И тут в моей памяти всплывает эпизод, как нянечка баба Катя отдает мне это одеяльце, приговаривая, что мама меня по нему найдет. Не знаю почему, я этот эпизод забыла, наверное, была очень маленькой, ведь даже лица той женщины не помню, только тепло, с которым она ко мне относилась. Все дети в детских домах ждут, что матери придут и их заберут, им недостает материнского тепла, и они — брошенные детки льнут к каждому, кто даст хоть толику ласки. Вот и я любила эту нянечку, и всякий раз, когда она была на смене, прибегала к ней, ластилась, ждала, когда она меня обнимет, я даже запах ее помню. И одеяльце, что она мне отдала, хранила все эти годы как зеницу ока, ведь это была моя надежда отыскать маму.
