ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть I. Глава 11
Иллюстрация автора. При создании коллажа в качестве фона использовала картину "Усадьба летом" С. Ю. Жуковского..
- Анна! Анна! – тихо позвал Сергей, остановившись у дверей.- Сергей Владимирович, что стряслось?У лестницы выросла по-мужски высокая фигура Эмилии Карловны.- Я была в гостиной и видела, Fräulein Anna пробежала мимо. Мне показалось или… она была заплаканная? – строго спросила гувернантка.Ожидая чётких объяснений, она по-совиному смотрела на Сергея сквозь лорнет с круглыми толстыми линзами, которые делали её глаза размытыми, отчего всё лицо приобретало странное и немного смешное выражение. Вообще, в её облике было что-то от птицы – неизменно серое или тёмно-коричневое платье с глухим воротником-стойкой и рукавами, подобно крыльям расширяющимися к низу, накладные, неопределённого, тоже тёмного цвета, букли причёски, нереально бледное от излишков пудры лицо и нервные пальцы с длинными заострёнными ногтями. Единственной яркой вещью среди этого монохрома был именно лорнет, сверкавший перламутрово-розовой рукояткой тонкой работы. Он служил не только для вполне практических нужд, но и был единственным украшением всего туалета.- Вы не ошиблись, - спускаясь с лестницы, отвечал тот, - Анна Александровна испугалась грозы.- Да… я тоже никогда не слышала таких гроз, как в России, - Эмилия Карловна говорила с немецким акцентом, старательно выговаривая слова. – Но у Анны Александровны слишком расшатаны нервы, - заметила она.- Да, вероятно,- согласился Сергей и хотел откланяться, общество гувернантки меньше всего было нужно ему в эту минуту.- Впрочем, это и понятно накануне свадьбы, - вздохнула Эмилия Карловна.- Свадьбы? О какой свадьбе вы говорите? – воскликнул Петрушевский.- О! Я не думала, что вы не знаете, - улыбнулась она. – Анна Александровна помолвлена с графом, - объяснила Эмилия Карловна. – Марья Фёдоровна всё устроила наилучшим образом. Конечно, возможно, для Fräulein Anna это не лучший вариант, но… - она развела руками, – зато богат…. Свадьба зимой…Не слушая её, Сергей кинулся прочь из гостиной, не помня себя, очутился у дверей тёткиной комнаты, постучал и, не дожидаясь разрешения, вошёл.- Что за манеры, друг мой?! – Марья Фёдоровна, поморщившись и нахмурив лоб, уставилась на племянника.Она сидела в вольтеровском кресле, откинувшись, положив полные кисти рук на подлокотники. Лицо её, с одутловатыми отёчными глазами, обвисшими щеками и вторым подбородком, пряталось в фалбале* белого чепца и от этой ослепительно крахмальной белизны казалось ещё более палевым, напоминая маску, на которой выделялся большой рот, потерявший былые очертания.- Рада, что ты изволил приехать, - тётка изобразила подобие улыбки. – Ты что-то хочешь сказать?- Да, у меня разговор к вам, - кивнул Сергей.- Вижу, ты взволнован… давай завтра. Я уже собиралась лечь, - опять поморщилась она.- Ничего… это не отнимет много времени, - настойчиво сказал Сергей и принялся взад-вперёд ходить по комнате. – Я прошу, выслушать меня, вернее… объяснить мне.- Ну, хорошо, хорошо… - Марья Фёдоровна, не скрывая недовольства, согласилась. - Говори да покороче.- Это правда, что вы собираетесь выдать Анну за Никитина? – прямо спросил Сергей, остановился, заложив руки за спину, и открыто посмотрел в глаза тётке.- Да, конечно, правда, - крупные лиловые губы искривились в усмешке, - я же должна сама, без твоей помощи решать всё…- Но как вы можете?! – воскликнул Сергей.— Как вы можете так поступить?!- Что значит – так? – Марья Фёдоровна удивлённо взглянула на племянника, впервые видя его таким возбуждённым. – Ты о чём, голубчик?- Ведь… Анна – совсем дитя, - заметил Сергей, растерянно глядя на тётку. – Это погубит её!- О, Господи! – засмеялась Марья Фёдоровна, - а я-то думала!.. Вот что, голубчик, только ты и видишь в ней ребёнка. А ведь в её летах давно замуж пора. Граф – блестящая партия для неё.Марья Фёдоровна замолчала, махнув рукой, строго отрезала:- Всё ступай! Стоило ли беспокоить старуху на ночь глядя?! Все эти дела тебя не касаются.- Нет, наш разговор не окончен! – возразил Петрушевский, стараясь говорить спокойно. – Я прошу у вас руки Анны.- Что?! – Марья Фёдоровна подалась вперёд и попыталась встать с кресла, но не встала, так и осталась сидеть, опираясь о подлокотники согнутыми в локтях руками. – Что за чушь ты несёшь?!- Я люблю Анну и прошу у вас её руки, - повторил Сергей. – Моё чувство взаимно, - добавил он после паузы.- Мальчишка! Болван! – взорвалась Марья Фёдоровна, сверкая мутными водянистыми глазами. – Что ты говоришь?!- Ну, если Анну вы ребёнком не считаете, - усмехнулся Сергей, - то уж я-то тем паче не мальчишка... Мы любим друг друга, и я настоятельно прошу вас дать согласие на наш брак.Сергей склонил голову, ожидая ответа тётки.- Та-ак… - протянула Марья Фёдоровна и, вдохнув, попросила спокойно: - Дай-ка мне воды, душновато что-то…Потом, взяв протянутый племянником бокал, медленно сделала несколько глотков и заговорила с расстановкой:- Надеюсь, до … глупостей у вас дело не дошло? – увидев возмущение, вспыхнувшее на лице Сергея, махнула рукой. – Ладно, ладно… зная Анну, заметь – не тебя, поверю… Ну, а графу ты прикажешь отказать? Молчи! Дай договорю! Графу я, стало быть, откажу, женю тебя на безродном создании, и вы оба сразу от алтаря пойдёте по миру…- Анна – не безродное создание, как вы изволили выразиться! – с горячностью возразил Сергей. – Она - дочь дворянина Александра Войцеховского, офицера, друга и личного секретаря моего отца. Что тут такого, что может воспрепятствовать нашему счастью?- Она бесприданница! – Марья Фёдоровна побагровела.- Для меня это не имеет значения! – не уступал Сергей. – Да будь она хоть крестьянкой, меня бы это не волновало!- Вот уже несколько лет, - заговорила тётка, медленно вставая, - я бьюсь над тем, чтобы восстановить былое благополучие имения, - она взяла в руки толстую массивную трость с резной рукояткой. - Мои усилия не дают почти никаких результатов. Сколько раз я просила тебя выгодно жениться! Но тоже безрезультатно! Ты никогда не думал о будущем… И я… одним словом, граф согласился погасить все мои долги, женившись на Анне.- Вы продаёте вашу воспитанницу?!- Нет! Для неё это благо! Она станет графиней! – Марья Фёдоровна что есть силы ударила тростью об пол. – Благодарить потом будет!.. Видит Бог, я сделала для неё едва ли не больше, чем могла бы сделать для родной дочери!Марья Фёдоровна подошла к туалетному столику опустилась на стул и, указав на двери, строго сказала:- Всё, разговор окончен! Ступай! – металл звенел в голосе рассерженной старухи.- Вы не можете, не имеете права играть судьбами двух взрослых людей! – с яростью воскликнул Сергей. – И я не приму этого!.. Я увезу Анну!- Вздумаешь чудить, прокляну и лишу наследства! – это Марья Фёдоровна выкрикнула уже вслед племяннику, который выбежал из её комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.Утром, после бессонной ночи, Сергей поспешил на звуки музыки, доносившиеся из гостиной. Чуть приоткрыв створку дверей, он увидел Анну. Она сидела за фортепиано, кисти рук невесомо порхали по клавишам, глаза были полузакрыты и длинные ресницы, словно бабочки на цветах, отдыхали на щеках девушки.- Мягче, мягче,Fräulein Anna, - время от времени говорила Эмилия Карловна, сидевшая у окна. Сегодня её не устраивала игра ученицы, она часто недовольно морщилась и несогласно качала головой.- Нет, определённо сегодня с вами что-то не так, - заключила она и изучающе посмотрела на Анну в лорнет, - вы же совсем не держите ритм, на вас это не похоже… Что случилось, mein Kind? **- Эмилия Карловна, - Сергей шагнул в двери гостиной, - разрешите мне отвлечь вашу ученицу на некоторое время? – с любезной улыбкой кивнув гувернантке, он, украдкой взглянул на Анну.При появлении Сергея девушка вспыхнула, перестала играть и как-то странно, будто прося о чём-то, посмотрела на свою наставницу.- Право, наш урок ещё не окончен, сударь… - Эмилия Карловна в замешательстве глядела на воспитанницу, пытаясь понять её реакцию. – Но, пожалуй, нам стоит сделать перерыв, - внезапно разрешила она и улыбнулась.- Анна, прошу вас пройтись со мной, - Сергей склонился к девушке и поцеловал ей кончики пальцев.- Сергей Владимирович, - она поспешно отдёрнула руку, - я… не могу…Мне нужно, закончить пьесу… Ведь так, Эмилия Карловна? – и она посмотрела на гувернантку, надеясь, что та решит продолжить занятия.Но Эмилия Карловна поняла всё наоборот и внезапно сказала:- О,Fraulein Anna , мы, пожалуй, прервёмся ненадолго. Здесь ужасно душно, вам необходимо пройтись по саду, - она выразительно взмахнула лорнетом, - а я пока поднимусь к себе, припудрю лицо.С этими словами Эмилия Карловна выплыла из гостиной.Едва они остались вдвоём, Анна попыталась уйти, но Сергей удержал её.- Анна, прошу вас, останьтесь! Вот, это вам, - он протянул ей маленький букет ландышей, - ведь это ваши любимые цветы… я никогда не имел возможности подарить их вам…- Спасибо, - девушка смущённо улыбнулась и поднесла цветы к лицу, наслаждаясь любимым ароматом, но её глаза оставались грустными. - Сергей Владимирович, кажется, вчера я всё вам сказала и…Она не договорила, он перебил её:- Не всё!.. Давайте, действительно выйдем в сад. – Я имею кое-что рассказать вам…К его удивлению, Анна согласилась, и через минуту они шли по липовой аллее.- Я вчера был у тётки, - начал Сергей после некоторого молчания, - и… просил вашей руки.- Вы сделали это?! – она посмотрела ему в лицо, удивление, смешанное со смущением, испугом и затаённой радостью, читалось в её взгляде.- Да, - Сергей остановился и, глядя ей в глаза, сжал её руки.Анна молчала.- Тётка решительно отказала… - нахмурившись, заключил Сергей и сразу, с поспешностью добавил: - Но это не имеет никакого значения! Я увезу вас и… мы обвенчаемся.Он с замиранием сердца ожидал её ответа.Анна, опустив глаза, вспыхнула и прошептала дрогнувшим голосом:- Это невозможно…- Но почему?! – недоумевая, воскликнул Сергей.- Я не могу противиться воле вашей тётушки…- отвечала она упавшим голосом, отвернулась и отошла в сторону, не выдерживая его взгляда.- Анна, это глупо! – в волнении Петрушевский провёл рукой по лицу, тряхнул головой.- Да как же вы не понимаете, что я – никто, хотя и благородного происхождения?! - с жаром воскликнула она и с горечью, как-то отрешённо глядя через плечо Сергея, продолжала: - Да, Марья Фёдоровна вырастила меня и дала всё, что необходимо. О, да, моё детство ничем, почти ничем не отличалось от детства любой другой девушки из приличной семьи… Меня баловали…Впрочем, я всегда знала своё место… Сначала я жила с няней в Лавровке. Когда вас определили в пансион, Марья Фёдоровна взяла меня к себе в дом. Вы редко бывали здесь, а в ваши нечастые визиты, мало замечали меня… Наверное, я казалась смешной и скушной. Я же просто побаивалась вас. Марья Фёдоровна говорила о вас много, и по её рассказам вы представлялись мне очень умным и вообще… не таким, как другие. Поэтому, когда вы заводили со мной разговор, я терялась и не знала, что ответить, а вы убегали…- Я был глупый мальчишка, - улыбнулся Сергей, - но знаете, мне всегда хотелось расшевелить вас. Вы были такой маленькой, недоверчивой, словно испуганный котёнок, и я почему-то всегда думал, что могу вас чем-то обидеть, сделать больно… И я убегал. Я считал себя взрослым, вы же были ещё ребёнком, - он вновь улыбнулся.- Так могу ли я быть неблагодарной? – Анна, отбросив воспоминания, вернула разговор в прежнее русло. – Я не смогу пойти против воли Марьи Фёдоровны и… и сделаю, как она хочет. Ведь она… была бы огорчена, если бы вы … женились на бесприданнице…Девушка устало закрыла глаза, как-будто не желала больше ни о чём говорить.- Но … вы же губите себя и меня! – руки Сергея легли на её плечи, и он ощутил, как она задрожала, заглянув ей в глаза, попытался увидеть в них что-то, известное ему одному. В его лице промелькнуло нечто жёсткое, нетерпящее никаких возражений.- Вас – понимаете? – я люблю именно вас! И для меня не имеет значения ваше происхождение и мнение тётки на этот счёт!Что-то безумное метнулось в его глазах, и обычно такая мягкая их синева сменилась почти стальным блеском.- Я … не могу, не хочу больше говорить об этом, - Анна решительно отстранилась от него, - вы мучаете меня!- Хорошо, - Сергей опустил голову, - пусть так… Я сейчас оставлю вас… Но, умоляю, скажите мне об одном… - он замолчал, словно собираясь с силами, и спросил, опять устремившись к её глазам: - Вы лгали мне, когда говорили, что верите в любовь и брак без любви считаете ужасным?- Нет, - глаза Анны наполнились слезами, отчего стали казаться ещё больше. – Я говорила правду… Я действительно так считаю…- тихо прошептала она.- Имея подобные убеждения, вы сможете жить без любви?! – голос Сергея звучал спокойно, однако его лицо исказилось от отчаяния, - вы готовы принадлежать человеку, которого – ведь вы точно это знаете! – никогда не сможете полюбить?!Анна молчала. Отвернувшись от него, она стояла, прислонившись к толстому стволу липы, и её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.- Вот, возьмите, - Сергей протянул ей платок и, стараясь сдержать свои чувства, заговорил мягко, но настойчиво: — Я не хочу причинять вам боль, для этого я слишком люблю вас… Но вы должны знать … ваш брак с Никитиным – сделка… Он покупает вас у тётки… Простите, что говорю вам это! Не плачьте. Сейчас я вас оставлю и никогда, клянусь вам, никогда не посмею тревожить, если только вы сама не позовёте меня, если вам не потребуется моя помощь. Вы можете быть уверены в моём обещании… Прощайте, - он склонил голову и скрылся в кустах.Столь поспешно оставив Анну, он не мог видеть, как девушка, словно сражённая ударом, упала на колени. И стоя так на влажной после вчерашнего ливня земле, царапая лицо и руки, обнимала ствол старой липы, всё её существо сотрясалось от безутешных рыданий.Не разбирая дороги, Петрушевский шёл сквозь кусты. Ветки больно хлестали его по лицу. Но он, не чувствуя и не замечая ничего вокруг, упорно продвигался вперёд. В этот же день он покинул имение тётки.
