- Христос Воскресе! – слышалось тут и там.
И ответное, с непременным троекратным русским поцелуем, «Воистину Воскресе!» звучало рифмой.
- Дайте выкуп за птичек — пташки Богу помолятся! – летел по улице звонкий детский голос, сразу привлёкший внимание Анны и Сергея, возвращавшихся из церкви.
- Берите, барин, берите! – смешной конопатый парнишка лет десяти, с торчащими непослушными ярко-соломенными вихрами, услужливо предлагал свой товар – птиц в клетках. – Не пожалеете! Высоко взлетят, - заверил он, взглянув на Анну.*
- Высоко, говоришь? – улыбнулся Сергей и тоже посмотрел на жену.
Анна с сочувствием рассматривала пернатых пленников, некоторые из которых уже потеряли всякую надежду вырваться из тесной клети, сидели нахохлившись, обречённо прикрыв крошечные глазки-бусинки. По печальному выражению глаз Анны, Сергей понял её желание дать свободу всей маленькой стайке чижей и щеглов.
- А то! Вона и барышня ваша птичку хочет, - заметил паренёк и шмыгнул носом.
- Ну, тогда я куплю, пожалуй, всех, - улыбнувшись, согласился Сергей.
Глаза Анны засияли, она, улыбаясь, с благодарностью взглянула на мужа. Протянув мальчишке монеты, Сергей попросил:
- Открывай-ка, братец. – И обращаясь к Анне предложил: - Дорогая, может, возьмём щегла домой?
- Нет, давай отпустим всех! – Анна сама открыла одну из клеток.
Птички, не веря своему неожиданно свалившемуся на них счастью, одна за другой взмыли в лазоревое высокое небо, блиставшее в полупрозрачном кружеве белоснежных облаков.
- Вот ужо им истинная услада, - заметил мальчишка, запрокинув голову и приложив козырьком руку ко лбу, он с восхищением смотрел на улетающих птиц и сам радовался, что пленники его обрели свободу.
- Как тебя зовут? – спросила Анна, с ласковой улыбкой глядя на мальчика.
- Санькой кличут, - по-взрослому строго отвечал тот.
- Вот, купи себе гостинец, - она протянула ему монетку.
- Премного благодарен, барышня! – поклонился мальчишка.
***
- Позвольте спросить, почему вы хотите работать у меня? – пан Левандовский внимательно смотрел на сидящего перед ним молодого американца.
Взгляд адвоката, чуть с прищуром, пронизывающий, словно препарирующий, был молодому человеку неприятен, однако он терпеливо сносил его.
- У меня есть личные причины остаться в России, - уклончиво, по мнению Левандовского, отвечал американец, - Ваше агентство считается самым крупным в Варшаве, вы преуспеваете, и я надеюсь, что смогу хорошо заработать. Россия кажется мне перспективной страной.
- Ох, уж это ваша американская меркантильность! – усмехнулся Вацлав Генрихович, смешно сдвинув густые мохнатые брови, придававшие его лицу несколько комичное выражение. – Это, похвально, конечно, однако я уверен, есть что-то ещё…
Он нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, продолжая сверлить собеседника пронзительным взглядом серых глаз. Интересный тип этот Чедвик. Пришёл сегодня и сразу предложил свои услуги – попросил сделать его поверенным в делах княжны Черкасской. По правде сказать, покойный князь Черкасский очень обременил Левандовского: поиски внучки, теперь вот, это огромное наследство… Вопреки ожиданиям наследница не спешила воспользоваться свалившемся на неё богатством.
Недавно он получил письмо от Анны Петрушевской, внучки покойного князя, в котором она сообщала о своём намерении, наконец, вступить в права наследования и просила о личной встрече. Вацлаву Генриховичу при его подагре совсем не хотелось покидать уютную Варшаву и отправляться в сырой весенний Петербург, грозящий обострением хронической болезни. За предложение Чедвика было то, что именно он занимался поисками наследницы и поиски эти, к несказанному удивлению Левандовского, увенчались успехом. Кроме того, американец явно был человеком смышлёным, энергичным и представил отличные рекомендации от своего заокеанского шефа.
- Уверяю вас, - любезная улыбка расцвела на невозмутимом лице Чедвика, - Иных причин нет. У меня большая семья, нужно содержать старых родителей и младших братьев.
- О’кей, - как говорите вы, американцы, я беру вас, но при одном условии… - Левандовский поднял указательный палец и выжидательно посмотрел на собеседника.
- Каком же? – оживился Чедвик.
- Вы должны овладеть русским языком, - сообщил адвокат. - Моя фирма работает во всей России, - он развёл руками, - И, увы, вашего родного английского и блестящего французского будет недостаточно.
- Я согласен! Когда я могу приступить к своим обязанностям?
- Сей же час, пан Чедвик! Сей же час. В ближайшие дни вы должны отправиться в Петербург и встретиться с новоиспечённой княжной Черкасской, ввести её в курс всех дел по наследству, а затем, при условии, что она пожелает лично увидеть поместье своего деда, сопроводит её в имение Черкасских. От вас я жду отчёта каждую неделю.
- Хорошо, я готов, - Чедвик кивнул и заметил: - Мне нужна точная информация по делу.
- Конечно, - Левандовский достал из ящика стола увесистую пачку денег, - Вот вам аванс на дорожные и прочие расходы. Кроме того, - Вацлав Генрихович выложил на стол толстую папку из тёмно-коричневой кожи, - вот материалы по делу, здесь все бумаги, касающиеся польского имения и счетов в Национальном польском и столичном банках,** а так же владений в Эстляндской губернии и Финляндии. Наконец, последнее, пожалуйста, знайте: - Левандовский погрозил пальцем, - Черкасские – слишком дорогие для меня клиенты, с их семейством сотрудничал ещё мой дед. И мне очень не хочется, чтобы княжна усомнилась в репутации нашей фирмы и отказалась от наших услуг. Поэтому вы должны добросовестно выполнить возложенные на вас обязанности.
- Вы можете не сомневаться, Вацлав Генрихович, я не подведу вас! – Чедвик склонил голову в коротком поклоне. – Ваши интересы – мои интересы.
- Ну, в таком случае, пан Чедвик, я даю вам сутки на ознакомление с документами, потом вы получите мои конкретные указания по каждой бумаге, которую надлежит подписать княгине. Наверняка, у вас возникнут ко мне вопросы, жду вас завтра в два часа по полудни.
***
ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ПОЛТОРА МЕСЯЦА ПОСЛЕ СОБЫТИЙ, ОПИСАННЫХ В 27-Й ГЛАВЕ…
- И всё-таки мне он не нравится! – с раздражением бросил Сергей жене, сидевшей за пяльцами.
Он пытался сосредоточиться над разложенными на столе бумагами, но никак не мог. Перед глазами так и стояла недавно виденная сцена – Анна сидит за столом, чуть наклонившись к ней, рядом стоит Чедвик, показывает одну за другой бумаги, что-то говорит с любезной улыбкой, а сам не сводит с Анны глаз, и в его взгляде читается восхищение. При одном только этом воспоминании, Сергей приходит в бешенство.
- Ну, Серёжа, опять ты ведёшь себя глупо! – Анна отложила рукоделие, подошла к мужу, сидевшему за письменным столом, и обняла его сзади за плечи, заговорила с улыбкой, прижавшись щекой к его щеке: - Вот никогда бы не подумала, что ты такой ревнивец!
