- Объятия запрещены, сударыня! – послышался строгий окрик конвоира.
Но Анна будто не слышала.
- Милый, милый мой… - шептала, не сдерживая слёз.
- Я колючий… – улыбаясь, хриплым голосом то ли спросил, то ли утвердительно сообщил он.
- Мягкий… - улыбаясь сквозь слёзы, прошептала она, и словно в подтверждение своих слов, скользнула носом по его подбородку.
Сергей сжал её вздрагивающие плечи, прижался губами к макушке. Слёзы навернулись на глаза, но он сдержался. Чтобы не злить конвоира, взяв Анну за руку, подвёл её к столу и усадил на скамью, сам устроился напротив. Протянув руки через стол, они переплели пальцы, несколько мгновений просто сидели глаза в глаза, словно взглядам говорили друг другу самое важное, то, о чём не смели заговорить при свидетелях.
Конвоир оказался деликатным – сев на скамью у дверей, надвинул фуражку на глаза и сделал вид, что спит.
Сергей смотрел на жену и с болью отмечал, как она похудела. Во время беременности, да и сразу после родов Анна не пополнела, но в её движениях появилась какая-то неспешная мягкость, она стала словно ленивая кошка, и он обожал подшучивать над её сонливостью и медлительностью. На самом деле эти перемены ему необычайно нравились, давали лишний повод опекать её и заботиться с особенной нежностью.
Сейчас же лихорадочный блеск её глаз, бледность, сменившая некогда цветущий цвет лица, встревожили его. Он уже знал из писем, что почти сразу после его ареста у неё пропало молоко. Однако поначалу не посчитал это чем-то ужасным, хотя и понимал, что эта проблема возникла по его вине. Он – причина её волнений. Но сейчас Сергей не на шутку встревожился.
- Милая, ты плохо ешь? – спросил, нахмурившись, глядя в её глаза, которые сейчас показались ему ещё больше.
- Всё хорошо, не тревожься! – она сжала его пальцы, пытаясь ободрить. - Я ем, хотя аппетита нет, – отвечая, она отвела взгляд, и прикусила пухлую нижнюю губу, как делала всегда, если смущалась, пытаясь утаить от него истинное положение вещей.
Петрушевскому хотелось прижать жену к себе и утопить в поцелуях, но он побоялся, что если нарушит правила, то свидание прекратят раньше времени. Поэтому лишь поочерёдно коснулся губами её ладоней, а потом вновь сплёл свои пальцы с её хрупкими холодными пальчиками.
Сейчас их руки, будто зажили отдельной жизнью – только так сплетаясь пальцами, сжимая их, поглаживая, мужчина и женщина могли передать друг другу всё, что чувствовали.
- Что это? – она встревожилась, заметив у него следы от наручников.
- Пустяки, - он улыбнулся и успокоил её. – Наручники надевают, если ведут куда-то, однако в камере я без них. - Аня, послушай меня, - он внимательно смотрел в её глаза, - Ты должна, слышишь меня? – ты должна думать о себе, о своём здоровье! Пожалуйста, родная! – и признался хриплым голосом: - Я… я не вынесу, если ты заболеешь… И главное – что станется с Сашкой?!
- Да, я … понимаю… - Анна кивнула и опустила голову. – Я постараюсь… Но… - она не сдержала слёз, и они капля за каплей побежали по её щекам, словно рассыпались маленькие жемчужины. – Серёжа, мне … так страшно… - она потянула его руку и прижала к своим губам. – Я не могу без тебя! Просыпаюсь ночью и вдруг понимаю, что тебя рядом нет… И эта томительная неизвестность о нашей участи!..
- Милая, не плачь! Прости меня, родная, что я заставил тебя страдать! – он заговорил страстно, неотрывно глядя в глаза Анны. - Господь милостив! Остаётся надеяться, что мы будем вместе… Ты ведь сильная! Ты должна быть сильной, моя маленькая! Ради сына!
- Серёжа! – она вдруг перебила мужа. - Ты, пожалуйста, знай – какова бы ни была твоя участь, какой бы приговор не вынесли, я последую за тобой.
- Ангел мой, - он нахмурился и заговорил настойчиво, стараясь убедить жену в правоте своих слов, - Ты не должна так говорить и не должна даже думать! Я – преступник, я отвечаю за свою вину, но ты – совсем иное, за тобой вины нет. Ты сама – жертва! Поэтому ты не должна отвечать за мои грехи! Прежде всего сейчас ты – мать! И ежели ты считаешь, что должна быть верной данному у алтаря слову, то я освобождаю тебя от той клятвы!
- Серёжа! Как ты можешь?! – воскликнула Анна, не сдержав гнева.
- Тсс, - он погладил её пальцы, - Тише! – выразительно повёл глазами в сторону караульного.
- Прости! Просто мы уже не раз обсуждали эту тему, и мне казалось, всё решено… - Анна постаралась взять себя в руки и заговорила шёпотом.
- Хорошо, я больше не затрону эту тему. Однако, ты должна пообещать мне одну вещь, - Сергей внимательно посмотрел в раскрасневшееся лицо жены и улыбнулся, пытаясь ободрить её: - не пугайся! Я не потребую ничего невозможного. Пообещай мне, что подумаешь над моими словами и не сделаешь ничего такого, о чём потом будешь сожалеть. Только лишь подумаешь – согласна?
- Да…да, я обещаю… - Анна прижалась губами к его руке.
***
Свидание оборвалось быстро, вошёл конвоир, приказавший арестанту следовать за ним. Перед тем, как на Сергея опять надели наручники, он едва успел прижать жену к себе и скользнуть губами по её разгорячённой щеке.
- Пришли мне ваш с сыном портрет, - шепнул на ухо.
Когда сани по ледяному невскому пути увозили её от крепости, Анна невидящим взором смотрела перед собой и вдруг подумала, что свидание, кажется ей сном. Неужели ещё минуту назад муж обнимал её, она слышала его простуженный голос и касалась его рук? Да полно, не приснилось ли ей это? Ведь сотни раз она уже просыпалась вот так же, ощущая снедающее её одиночество и пустоту вокруг. Счастливые мгновения – сон или реальность – уже позади. А впереди её ждали месяцы неизвестности, когда она со страхом ожидала приговора, стойко борясь со своим отчаянием, которое то и дело ледяной рукой сжимало сердце и заполняло холодом всё её существо.
Когда Сергея вернули в камеру, он бросился на узкую кровать и, закинув за голову руки, долго лежал с закрытыми глазами, стараясь удержать перед мысленным взором прекрасное лицо жены. Вот она радостная, повисшая на нём, едва вошла в комнату для свиданий. Глаза, как яркие августовские Персеиды, от которых невозможно отвести взгляд, пухлые трепещущие губы, трогательно раскрывшиеся под натиском его поцелуя. А вот она рассерженная, смотрит, нахмурившись, щёки пылают, глаза сверкают гневно, что кажется, могут испепелить.
Вдруг он увидел Анну, в белом зефировом платье, кружащуюся в танце. Словно снежинка, парила она окутанная облаком полупрозрачного палантина, губы лукаво улыбались, точно манили его к себе. Внезапно налетел ветер, всё дальше и дальше увлекая Анну и вдруг совсем скрывая её в снежном белом мареве.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть II. Глава 8
Иллюстрация Кристины Муравской
Выпавший снег преобразил сад. Деревья ещё не полностью уронили листву и сейчас, припорошенные снегом, стояли точно барышни в оранжево-багряных с белым кружевом платьях. Осенняя сырость сменилась уже зимней свежестью. Анна шла по садовой дорожке, полной грудью вдыхала морозный воздух. Как она ждала этот снег! Совсем скоро можно будет отправиться в дорогу. Их участь была решена, и единственное, что сейчас тревожило Анну – предстоящая разлука с маленьким сыном. Однако она не теряла надежды, что вскоре, император разрешит семьям воссоединение, и тогда она сможет вернуться и увезти сына с собой. Определённо, этот снег вселял в неё много надежд. Теперь она была уверена в том, что сможет преодолеть всё. Иногда ей казалось, что пережитое прошлой зимой происходило не с ней, а с какой-то другой женщиной, теперь она словно со стороны видела своё недавнее прошлое в столице, когда после свидания с Сергеем в крепости потянулись долгие однообразные дни ожидания хоть каких-то известий о ходе следствия и о дальнейшей судьбе арестантов по делу 14 декабря.
