И немного красоты - https://youtu.be/uAc5L1jIk7I
**Шестиколенный бич - это плеть или кнут - инструмент, представляющий собой верёвки или ремни, соединённые на рукоятке. Кнут плетут из сыромяти, то есть из недубленой кожи, пропитанной жиром. Он может состоять из одного, двух и более плетеных колен и, понятно, «хлыстика». Число колен и длина каждого из них зависят от размеров кусков сыромяти, имеющейся в наличии. Кнут из нескольких колен смотрится приятнее. Кнут кучерской — ременный, на длинноватом кнутовище, с дремою, для надеванья на руку; Дрёма — петля, мочка у кнутовища, для накидки на руку, чтоб задремав не обронить кнута, плети. Длинная плеть, кнут из мелко свитых ремней, веревок.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть II. Глава 16
Фото из Сети.
Скрипучая арестантская телега всё дальше увозила его от жены. Непогода разыгралась во всю свою стихийную мощь. Сергей подумал, что все самые горестные его моменты в жизни, связанные с Анной, сопровождает гроза. Несколько лет назад, когда он признался ей в своих чувствах и она, не скрыв, что отвечает ему взаимностью, ответила решительным отказом, тоже была гроза. И тогда, как и сейчас, он расставался с Анной под аккомпанемент разбушевавшейся природы. Только тогда майский гром сопровождался душным ароматом сирени, а сейчас июльская гроза принесла желанную свежесть. Той весною он бежал не от Анны, а от самого себя, в отчаянии стараясь забыть свою любовь. Сейчас же судьба посмеялась над ним, лишив истинного счастья, которое все эти годы было с ним рядом, но он по своей глупости этого не понимал, гоняясь за призрачной идеей. Однако он не отчаивался, напротив, встретил разлуку, как должное. В конце концов, ему некого винить, кроме самого себя. Просто то, что казалось важным и справедливым, оказалось преступным по самой сути. И теперь он должен искупить свою вину. Впрочем, может ли каторга стать искуплением? Нет, главное искупление – внутри его самого, в покаянии, в искреннем признании своего греха, в принятии своей участи и смирении перед тем, что уготовила ему судьба.
Единственная его боль – страдание Анны и сына. Они, два ни в чём неповинных ангела, страдают по его же вине. Сможет ли жена выстоять, обрести своё новое счастье без него? И как бы ему не было больно от одной лишь мысли, что она станет принадлежать другому мужчине, но сейчас он желал этого. Пусть она будет счастлива! Хоть и без него…
Вёрсты тянулись бесконечно, он привык к дороге, привык глотать пыль и мокнуть под дождём в распутицу. День ото дня дождь шёл всё чаще и становился всё холоднее – близилась осень. Сергей использовал любую возможность, чтобы написать жене. Хоть несколько строчек, но он успевал черкнуть ей почти на каждой станции. И как заклинание в каждом своём письме просил: «Береги себя и сына! Обо мне не печалься, но молись! Всё в руках Божьих! Если встретишь хорошего человека, готового составить твоё счастье, иди за него, не считай себя связанной со мной. Я же молюсь о вас каждую минуту и смиренно склоняю голову перед волей Всевышнего!».
***
Сейчас, всей душою радуясь выпавшему снегу и готовясь к отъезду, Анна вспоминала своей последний разговор с Николаем. В тот день она, едва вернувшись со встречи с мужем, велела Варваре укладывать вещи.
- Мы завтра же едем в деревню, - строго сообщила она.
Нянька, заохав, стала метаться по комнатам, собирая сотни мелочей, которые нужно было непременно захватить с собой.
- Анна, пожалуйста, выслушайте всё, что я имею вам сказать, - Николай смотрел на неё внимательно, так, будто пытался прочитать её мысли. От его взгляда ей стало не по себе. Она вдруг почувствовала себя провинившейся девочкой, которая осознавала, что повела себя неподобающе, однако же до конца не могла понять, как именно ей следовало себя вести.
- Сядьте, - попросил Синяев и, взяв за руку, усадил её в кресло. – Я думаю, больше не представится случай, поэтому скажу всё сейчас… Он чуть помедлил, будто собирался с силами, и продолжал:
- Анна, я вовсе не намерен вас останавливать в вашем решении последовать за Сергеем, - он жестом предупредил её желание что-то сказать в ответ, - Более того, я …уважаю это ваше решение и восхищаюсь вашей самоотверженностью. Но вместе с тем я намерен побудить вас подумать. Ежели это ваше желание продиктовано расстроенными эмоциями, в коих вы пребываете все эти месяцы, то может статься, вы пожалеете об этом решении, но будет поздно, пути назад нет. И что тогда? Вы будете обречены на страдания, возможно, на физическую боль… И Сергей, зная о ваших страданиях, будет винить себя в них и, в таком случае, вы лишь усугубите его душевную муку.
- Николай Ильич, я понимаю вас! – Анна в волнении отбросил с лица выбившийся из причёски локон. – Но… я еду. И я сделаю всё, чтобы облегчить участь мужа. Он не будет один в этом диком краю. Я должна ехать!
Странная тень пробежала по его лицу при этих её словах.
- Анна, вы не должны! – горячо воскликнул Николай, - Сергей просил меня позаботиться о вас, и я готов сделать всё ради вашего счастья, даже если бы он меня не просил ни о чём. Одно ваше слово, и я…
Он не договорил, она остановила его:
- Николай Ильич! Не нужно… Не говорите то, о чём мы оба можем пожалеть... что может разрушить нашу с вами искреннюю дружбу… - Анна смущённо опустила взгляд и тут же вновь открыто посмотрела в глаза Синяеву, - Вы знаете, что не только чувство долга движет мною… Главное – моя любовь к мужу. Я просто не могу не ехать. И полагаюсь на ваше дружеское участие.
На следующее утро он пришёл проводить их. Варвара с Сашенькой на руках и уже сидели в карете, Архип устроился рядом с кучером, Николай, помогая Анне сесть, чуть задержал её руку в своей и внимательно глядя в её влажные от слёз глаза, сказал:
- Я от всей души желаю вам счастья! О сыне не тревожьтесь – позабочусь о нём, как о собственном дитя. И ежели у него не будет матери, то будет отец.
С этими словами он коснулся губами её пальцев и усадил в карету.
- Храни вас Господь, друг мой! – отвечала Анна, не сдерживая слёз.
***
С прогулки Анна вернулась в мечтательном настроении. Их беседка… Этот уютный уголок сада, сейчас, на пороге зимы, был уныл, но от этого не казался ей менее прекрасным. Она прощалась сегодня со всем, что ей было так дорого. Вернётся ли она сюда? Ей бы хотелось верить в это, но почему-то не верилось. Где-то в глубине её существа упрямо засела уверенность, что уезжает навсегда. Особенно тяжело было расстаться с людьми, с теми, кто так был ей дорог. Она ощущала свою вину перед ними: мечтая о материнстве, не может по-настоящему стать матерью, бросает сына, не согреет старость тётки - женщины, вырастившей её – и наконец, сделала несчастным человека, который полюбил её молча, не требуя взамен ничего, кроме её доверия.
Николай… По началу он действительно был другом, но постепенно она поняла, что не только дружеское участие движет им. К его чести, он молчал о своём чувстве. Сказал бы когда-нибудь? Наверное, если бы она позволила, он сделал бы её по-своему счастливой. Но… Лишь сама она знала, что истинное счастье для неё возможно только с Сергеем. А Николай… Он мог бы стать очень хорошим мужем, и она могла бы прожить долго и вполне хорошо, уйдя в обычные женские дела и заботы. Но душа её навсегда там, где Сергей. Поэтому она едет в далёкий и суровый край с таким непривычным названием Сибирь* – вода и лес, она недавно прочла об этом в одной из книг по географии, которых много было в библиотеке, сохранившейся от её свёкра, Владимира Фёдоровича Петрушевского. Николаю же она от всей души желала найти свою дорогу и встретить женщину, которая смогла бы зажечь блеск в его глазах.
