Потянулись бесконечные холодные дни ожидания встречи. Свидания не дозволялись. Единственная возможность для жён увидеть любимых была издали, когда каторжников вели на работу и обратно в камеры. Группа женщин стояла у дороги и каждая ловила свой родной взгляд. Однажды Анна, стоявшая у самой обочины дороги, по которой вели каторжников, успела дотронуться до руки Сергея, на мгновение они соединили пальцы.
Эта буквально мимолётная встреча ещё больше растревожила Анну. Она увидела, как похудел Сергей, а его яркие синие глаза, хоть и казались весёлыми, на самом деле прятали тоску. Да и сама Анна изнывала от желания увидеть мужа и хоть на минуту оказаться в его объятиях. Ежедневные бытовые лишения, которые она сносила стоически и даже, казалось, не замечала их, не шли ни в какое сравнение с её тоской по мужу – она просто угасала без него, как пламя свечи, лишенное кислорода.
Однажды она смогла уговорить стражника, охранявшего вход в подземелье где работали каторжники.
- Хорошо, ступайте, сударыня, только ежели что, я тут ни при делах. Скажу, что не заметил, как вы прошмыгнули. И вот, - он протянул Анне свечу, - это поможет вам.
Женщина вошла в низкую дверь с округлым верхом и оказалась в тёмном коридоре, уходящем далеко вперед. Вытянув перед собой руку со свечой, Анна смело двинулась по коридору. Здесь было тепло, хотя наружи стоял уже привычный мороз. Она шла быстро и вдруг позади услышала окрик:
- Стойте!
Кричал офицер, намереваясь не пропустить её в тоннель. Однако Анна не послушалась, а напротив, ускорила шаг и, погасив свечу, потом побежала вперёд. Далеко впереди маячили блестящие точки. Она поняла, что там и работают каторжники. Вскоре, она увидела их на некоторой высоте, взобраться на которую ей было не по силам. Но кто-то из этих людей заметил её и спустил лестницу. Анна вскарабкалась по ней и тот час увидела мужа.
- Серёжа! – позвала, заметив, что он в оковах.
Увидев её, Петрушевский шагнул к ней, и они обнялись.
- Милая! Как ты смогла попасть сюда? – сжав её лицо в ладонях, спросил он с усмешкой, но в его глазах стояли слёзы.
- Просто я соскучилась, - прошептала Анна, тоже не сдерживая слёз.
Их губы встретились. Вокруг были люди, но Анну это не смущало. Она целую вечность шла к этому мгновению и сейчас для неё имел значение только поцелуй мужа. Он целовал жадно и долго, оторвав жену от земли, прижав её к себе. Потом прошептал, глядя ей в глаза:
- Анечка, родная моя! Я молю тебя поберечь себя! Одевайся теплее! Как ты устроилась?
- Всё хорошо! – чуть слукавила она, не желая расстроить его. – Я сняла небольшой домик.
Она провела ладонью по оковам на его кисти.
- Очень больно? – спросила, сквозь слёзы.
- Нет, - он улыбнулся и покачал головой, - Просто неловко, мешает.
- Надо что-то сделать…
- Да что же? Это не так уж страшно!
Они говорили что-то ещё и вдруг он осознал, что на них устремлены десятки глаз. Ещё раз прижавшись к её губам, приказал:
- Ступай! Тебе пора!
Она не помнила, как вернулась обратно, как выслушивала выговор офицера, все её мысли были с Сергеем, плечи хранили тепло его рук, а губы - вкус его поцелуя.
***
Постепенно Анна стала привыкать с здешнему существованию. Вместе с другими жёнами занималась благотворительностью – шила рубахи для каторжан низкого сословия. Эти люди были искренне благодарны женщинам.
Когда пришла весна, Анна с удивлением обнаружила, что здесь, при всей пустынности и скудности, природа не лишена своей скромной прелести. И постепенно она начала писать здешние пейзажи, несказанно радуясь тому, что смогла привезти с собой ящик с красками. Это отвлекало её от печальных мыслей о сыне, от тоски по нему.
Радостное событие случилось вскоре – жёнам разрешили раз в неделю встречаться с мужьями. На этих свиданиях она рассказала Сергею, как ехала к нему, не умолчав ни об одной детали, рассказав даже о своём пребывании на заимке Сугака.
Обнимая жену, Сергей с болью сказал:
- Родная моя, сколько же ты вынесла! Я молю Бога, что он послал мне живого ангела. Ты – мой ангел во плоти, - признался он, долго глядя в её глаза.
В этой маленькой хрупкой и нереально красивой женщине была вся его душа, вся жизнь.
- Не говори так, - улыбаясь сквозь слёзы, попросила Анна мужа.
- Но это правда! – горячо возразил он.
- Даже если и так, - её глаза лукаво блеснули и признание слетело с её губ: - Я не ангел, а самая обычная, земная женщина, просто я люблю вас, сударь, и самое большое моё желание – принадлежать вам и телом, и душой.
ЭПИЛОГ СЛЕДУЕТ
Эпилог
Автор портрета - Elenawatson
Анну всё чаще тревожило состояние здоровья мужа. Особенно тревожили раны, болевшие на каждую смену погоды. Сможет ли он пережить оставшиеся годы каторги? Она старалась, как только могла, улучшить его питание. Покупала у местных мясо – чаще всего это была дикая птица – варила их него бульон и передавала Сергею. При встречах он сетовал:- Милая, ты раскармливаешь меня сверх меры, а сама голодаешь! Посмотри, как ты бледна.- Нисколько! Ты – мужчина, тебе необходимо мясо. А я обойдусь и бульончиком с хлебом, - отшучивалась она.Конец лета 1827 принёс перемены. По завершению строительства в Чите большого острога, власти приняли решение собрать туда декабристов со всех уголков Сибири.
Вид Читы из-под горы. Акварель Бестужева Н.А.Государственный Литературный музей, Москва.
И вот вместе Марией Волконской и Екатериной Трубецкой, проехав на телегах более пяти сотен вёрст, Анна оказалась в Чите. Каторжан повезли на подводах на два дня позже, под усиленной охраной.Место это, тоже глухое, не шло ни в какое сравнение с Благодатским рудником. Селение располагалось на холме, и его со всех сторон окружали горы, большей частью каменистые, но были и поросшие соснами, лиственницами, кедрами. В Читинском остроге было сорок пять домов, церковь и две торговые лавки. Анна, как и другие жёны посадила огород.Она несказанно обрадовалась, что здесь можно было раздобыть кедровые шишки и живицу. Эти средства, вместе со здешним климатом, очень помогли Сергею немного поправить своё здоровье. Но главное – здесь не было рудников! Работали каторжники хоть и в оковах, но на несравненно лёгких трудах – чистили конюшни, летом мели улицы, мололи муку на ручных мельницах. Работа длилась по пять часов в день в два приёма, по своей сути она не только не была вредна, но даже полезна, потому что давала движение. С жёнами заключённые виделись дважды в неделю по три часа. Свидания обычно происходили в просторной комнате и без свидетелей.Анна жила множеством забот и хлопот, сама себе стыдилась признаться, ей не хватало физической близости с мужем. Встречи в застенках, где постоянно был страх появления охранника, давали возможность только обнять друг друга и обменяться скромными поцелуями. Она чувствовала, что Сергей тоже желает её. Но они оба боялись заговорить об этом. Она – из-за своей природной стыдливости боялась смутить его своей откровенностью, он, зная о её скромности, тоже боялся поднимать эту тему. Но проблема лишилась сама собой: с заключённых сняли кандалы и разрешили свидания с жёнами на дому, а ещё через год женщинам разрешили жить с мужьями в остроге.Несколько лет спустя. Петровский завод…« Дорогая тётушка, - писала Анна Марье Фёдоровне, - не могу выразить, как я счастлива. Наш первый раз здесь случился значительно более страстным и жарким, чем наша первая ночь. Мы оба растворились друг в друге и не можем нарадоваться этому состоянию. Я не видела Сергея таким даже в первые месяцы нашего брака. Да, в этом суровом краю, в неволе, оказывается тоже можно быть совершенно счастливыми. Муж для меня – весь мир, я живу ради него. Каждое мгновение моей жизни здесь я ощущаю его любовь и совершенно точно знаю, что составляю свет его жизни.И ещё, любезная тётушка, сообщаю вам радостную весть – скоро вы во второй раз станете бабушкой. Когда я сообщила о своём состоянии Сергею, он долго кружил меня на руках, а теперь трясётся надо мной и не позволяет ничего делать по дому, а дозволяет лишь шить, читать и музицировать».
