Хан Баяр обожал свою Дженну, просто таял каждый раз, когда смотрел на неё. А Дженна, ядовитая и колючая со всеми вокруг, расцветала рядом с мужем, у неё даже голос менялся. А Наран, рыжий Ольгов учитель? Он был влюблён без оглядки в Лисяну Матвеевну. Его любовь не была взаимной, но она была, и как-то Наран обмолвился, что ни за что не променял бы своё разбитое сердце на пустоту без чувств.
Ольг ни разу всерьез не влюблялся ещё в своей жизни. Женщины ему нравились, порой даже очень, но он их не рассматривал, как «своих». Совершенно ясно было, что ни одна степнячка не возьмёт его в мужья, он для них был диковинка, игрушка, а замуж они пойдут за того, у кого есть шатёр и бараны. Ольг соглашался на их правила, его вполне устраивал такой расклад. Все были довольны.
В Лисгороде было сложнее. Велеслава, Варькина, между прочим, мать, княжича не на шутку увлекла собой. Затащила в постель, закружила голову… Вот только почему-то надоела быстро. С ней даже поговорить было не о чем, все, что Вельку волновало — это деньги, сплетни и наряды. Ольг, сначала такой восторженный, поначалу ей поддакивал, потом старался разговоров избегать, правда, от постели не отказывался. А когда Велеслава заявила, что выходит замуж и более они с Ольгом встречаться по ночам не могут, княжич выдохнул с облегчением.
Марика была совсем другой. С ней можно было разговаривать о чем угодно. Она умела слушать. А ещё — шутка ли, заколдованная дева, жертва злого волхва! Загадка, тайна, сказка! И в постели Ольг ее уже опробовал: подходят они друг другу, как стрела к луку, как упряжь к коню, как лист к дереву.
Как тут не влюбиться по уши?
Ну и жизнь она ему спасла. Дважды. Этот куплет из песни не выкинешь.
Он ехал и мечтал о том, что будет дальше: конечно, расколдует свою прекрасную княгиню, женится на ней, любить будет долго и страстно, а потом детки пойдут… К Варьке Марика хорошо относится, к дому его уже привыкла, все должно быть ладно.
А потом, погодите, про них будут лицедеи баять, театры кукольные ставить (Ольг уж об этом позаботится), сказки рассказывать и песни слагать. Шутка ли, история такая чудная! Княжич знал силу людской молвы и планировал использовать ее сполна: ему это очень пригодится в будущем. Словом, дело оставалось за малым: расколдовать Марику, а дальше все само сложится.
Для этого Ольг и придумал отправиться в Кох. Там жил второй известный княжичу колдун, шаман — Аасор. Зимогора поди отыщи, за ним по лесам можно всю зиму гоняться, а Аасор всегда на месте, всегда в своём маленьком потрепанном шатре. Ольг шамана немного побаивался — когда-то получал от него палкой по хребту, но сейчас он уже не мальчишка безродный и глупый, а княжич как-никак, к тому же раза в три невысокого старика крупнее. Врешь, палкой такого уже не пристукнешь!
Ехать до земель кохтэ не близко и не быстро, хотя погода идеально подходила для длительных путешествий. Стояли морозы, но снега ещё не было и солнце ярко светило с ослепительно синего неба. Грязь на дорогах вымерзла, по утрам сухая трава и голые кусты были все в седой изморози, но к полудню становилось почти тепло, и даже конь Ольгов мог найти себе пропитание в опустевших лугах.
Но, конечно, Ольг был бы не Ольгом, если бы отправился в Кох торговыми трактами! Вот ещё, глупость какая, чтобы он, потомок Бурых и побратим бера, человеческими дорогами ходил, в то время, как есть заповедные звериные тропы? Не у княжича ли на плече — серебряная брошь в виде медвежьей морды? Не он ли с бером дрался и живым из страшных объятий вышел? Так чего бы и не попробовать, особенно, когда никто не видит?
— Ничему тебя, Олег, жизнь не учит, — бормотал княжич, поворачивая коня в самую чашу. — Как был дурак, так и остался. Ну-тка, как меня Матвей Всеславович учил? Сначала поклониться низёхонько… потом просить!
Чтобы поклониться, пришлось спешиться. На всякий случай Ольг сначала прислушался, нет ли в кустах дикого зверя. Отчего-то снова заныли ребра. Нет уж, лезть к беру в пасть он не станет. А поклониться — так не переломится ведь.
— Братец старшой, бер удалой, почтенье прими, своей тропой проведи. Надобно мне в земли кохов, да побыстрее!
Постоял посреди леса, оглядываясь. Внутри все дрожало от смеха. Не то, чтобы Ольг не верил во все это, верил. Видел, как умеет ходить в лесу боярин Вольский, что жил под покровительством лисицы. Но вот заговор княжич напрочь забыл и тут же придумал свой. Наверное, глупо все это. Осел ослом — в лесу сам с собой разговаривает.
Конь стоял смирно, не хрипел и не рвался прочь, а значит, от бера здесь и духа нет. Что же, торговый тракт и две седмицы в пути? Ничего не остаётся, как…
Стойте, а разве была здесь эта тропа звериная? Словно зверь крупный ломился сквозь кусты.
Ольг качнул головой, вскакивая на коня. Ну да, теперь ему только и не хватало, чтобы в лесу насмерть заблудиться. Будут тогда и песни, будут и сказки. Только не совсем те, что он хотел. Ну да ладно, если что — по своим же следам и вернётся.
16-2
Заплутал Ольг уже через десяток шагов. Не понимал, ни куда идет, ни откуда пришел. Сзади чаща да бурелом, спереди бурелом да чаща. Снег еще вдруг пошел, крупными белыми мухами оседая на одежде и деревьях вокруг. Ничего вокруг он не узнавал, плюнул и решил идти звериною тропой: будь что будет. Думал о Марике: она его даже сейчас грела. Руки ее вспоминал нежные, кожу, запах. Верил, что тогда, с завязанными глазами, держал в своих объятиях ее настоящую.
И словно в омут провалился, чудилось ему, что она рядом, что пальцами своими прикасается нежно к рукаву, что улыбается ему, охраняет своей ведьминской силою. А он ей в голове своей снова и снова обещал, что спасет, защитит, расколдует, что все у них хорошо будет и уже совсем скоро, вот только вернется Ольг, и сразу все наладится.
Когда конь начал спотыкаться от усталости, княжич, наконец-то, огляделся по сторонам. Снега уже не было, да и лес стал другим: светлым, ясным. Куда забрел? Еще несколько шагов — и он уж на опушке, а дальше — поле да степь. Не обманул старшой братец, верную дорогу показал. Значит, и в самом деле, признал. Впору гордиться, но Ольг слишком уж устал, чтобы об этом думать. Поклонился в сторону леса, поблагодарил сердечно берушку за помощь да поплелся дальше. В степи Ольг ориентировался едва ли не лучше, чем в лесу, поэтому дальнейший путь для него тяжел не был. Нашел овраг, привязал коня к кусту, завернулся в одеяло и завалился спать, ни о чем более не тревожась.
А дальше его уже никто не вел, сам ехал: по следам возле ручьев, по особым образом сложенным камням, по птицам да немного по протоптанным дорожкам. Степрь была Ольгу родным домом добрый десяток лет, он любил ее всей душою, а она отвечала взаимностью. Стараясь беречь припасы, княжич несколько раз подстрелил куропаток, ими и отужинал, и отобедал, шутки ради попытался поймать маленького грызуна, именуемого кусаркою, не смог, но нисколько и не расстроился. Зато отбил у шакалов молодого койгала (*Койгал – копытное животное степи средних размеров). Славно, не с пустыми руками к друзьям приедет, с добычею.
