Воспоминания пробежали в голове калейдоскопом ярких картинок, заставив улыбнуться. В душе просветлело, как будто в дождливый день из завесы туч проглянуло солнышко, озарив озябший мир.
Но тоска тут же распустила когти в душе, безжалостно расцарапывая ее нутро. Все бы отдал, чтобы изменить предстоящее. Но попрать свою честь, а рядом втоптать в ту же грязь и так настрадавшихся сестренку и мать, я не мог. Попросту не имел права, никак!
Мотнул головой, сжал маленькую ладошку моей ягодки и зашагал вниз с возвышенности. Мы успели вовремя — на ворота уже накидывали засов — бревно, руками не обхватишь.
— Погодите, пустите путников на постой, — попросил, преградив путь двум молодцам, которые пытались поднять бревно.
— Деда, глянь, тут чужаки притопали, — зычно гаркнул один.
— Не ори, не глухой! — из сторожки выглянул мужчина в возрасте, такой же богатырь, как и эти двое, только уже седовласый.
— Кто такие будете? — подозрительно нас оглядев, осведомился он, подойдя ближе.
— Драконы, товары в столицу везем, — ответил спокойно, тут уже наши земли, скрываться больше незачем. — Заплутали немного, время не рассчитали. За постой заплатим, проблем от нас не будет.
— Ну, путнику помочь — дело благое, — мужчина кивнул. — Проходите, да поскорее, уж закрываем ворота. Чуть позже и не пустили бы.
Спрашивать, почему так, я не стал, и сам понимал, в чем причина.
— Постоялый двор вон виднеется, — он махнул вправо, на трехэтажный деревянный дом, крышу которого заливал алой, будто кровь, краской полыхающий в небе закат.
— Спасибо.
— А ты постой-ка, — он вдруг преградил мне путь. — Вроде, ладный парень, не дохляк какой. Помоги-ка этим доходягам, — кивнул на двух молодцев, которые все еще ворочали бревно и никак не могли его поднять. — Старшие-то внуки мои… приболели, а эти ничего тяжелее кадушки с квасом и поднять не в состоянии, лоботрясы.
— Без проблем, помогу, — я подошел к ним, ухватил засов посередке и уложил в толстенные скобы на закрытых уже воротах. — Теперь и тараном не пробить, — отряхнул руки.
— Если бы, милок, — мужчина невесело усмехнулся, — в ночи пострашнее вражеского тарана теперь вещи есть. Спасибо, что помог. Ступайте на постоялый двор, там сестрица моя верховодит. Скажите ей, что отвратный брат послал, все сделает в лучшем виде!
— От врат брат? — Эль рассмеялся. — Надо запомнить!
— Иди уже, — я подтолкнул его вперед.
Друг никогда не угомонится. Правильно Найяна говорит, хиханьки поперед него из мамки вылезли!
Мы не спеша двинулись по булыжной мостовой. Не верится, что эту ночь проведем в нормальных постелях и позавтракаем за обычным столом не тем, что приготовили на костре. От домашнего быта отвыкаю моментально, будто в пути родился. И не скажешь, что я… тот, кто есть.
Дома вдоль улицы, по большей части в один этаж, деревянные или до середки выложенные кирпичом, дружно хлопали ставнями, хозяйки спешили закрыться на ночь. Вокруг ворот, высоких, тяжелых, суетились мужики, запирая их на все запоры. На нас глазели, но без особого интереса, настороженно. Я усмехнулся, впору почувствовать себя прокаженным, от которого все торопятся убежать и закрыться в доме. Впрочем, не до шуток.
Хозяйка постоялого двора тоже оказалась высокой, плечистой, кровь с молоком. Получив привет от отвратного брата, грохнула басистым смехом так, что чашки в шкафах подпрыгнули и испуганно задребезжали. Усадив нас за стол, она ловко расставила по нему россыпь мисок, рядом шлепнула ложки и водрузила на середину большой чугунок с картошкой.
— Вечеряйте, ребята, приятного аппетиту, — вытерла руки передником. — Не богато, зато нажористо. Ща еще кваску вам плесну, сама варила.
— А почему на ночь у вас все так тщательно закрывается? — спросила моя ягодка, положив на тарелку картофелину.
— Времена нынче неспокойные, девонька, — глянув на нее, ответила хозяйка. — Беречься надобно.
После ужина женщина отвела нас наверх, на третий этаж, выдала по стопке свежего белья и указала на четыре двери:
— Это вот, стало быть, лучшая, сюда вас заселим, господин дракон с супругой. — Отвесила мне поклон. — А остальные три делите, как удобнее, — она нахмурилась, глядя на остальных. — Не разберу, кто из вас кто.
— Эту возьмем мы, — подсуетилась Рокси и, ухватив Сая под локоть, — уточнила, — с мужем. — Они исчезли в комнате и тут же захлопнули дверь.
— И как вас с демонами-то угораздило связаться? — хозяйка покачала головой, с укоризной глядя на нас. — Вроде, приличные на вид господа!
— Сами не рады, — буркнул я. — Ничего, скоро наши пути разойдутся.
— Так, я и в этой маленькой помещусь, — Эль кивнул, заглянув в небольшую комнатку.
— Тогда я, это, с тобой, — заявил Герри, шмыгнув носом.
— С чего бы? — удивился дракон.
— Так а куда мне? — демоненок развел руками. — Девки меня попрут, знамо дело, — кивнул на Элси и Лайлу. — Этот ваш, главный, меня тоже невзлюбил, — угрюмо глянул на меня. — Сай со своей до утра, ну, того этого, и так ясно. Не на полу ж дрыхнуть.
— Эль, на эту ночь он твоя проблема, — со смешком отметила Найяна. — Забирай.
— Не было печали, — пробурчал друг. — Ладно, проходи, рогатый. Но учти — слямзишь чего, пожалеешь!
— И о наших верблюдах даже не думай, понял? — присоединился я.
— Больно надо! — наглец фыркнул и с важным видом прошествовал в комнату. — А ничего такая, пойдет!
— Рад, что ты одобрил, — съязвил Эль, направившись следом. — Куда на кровать? На диванчике поспишь! И не бурчи мне тут!
— Возьмите задаток, — я отдал хозяйке постоялого двора кошель с монетами и открыл дверь, пропуская внутрь Найяну.
— Приятной ночи, господа! — пожелала женщина, — до утреца прошу оставаться в комнатах, на улицу не ходить. Это для вашей же безопасности. — Она отдала нам один из светильников и ушла.
Я зашел в комнату и улыбнулся моей малышке.
— Все хорошо?
— Да, — тихо ответила, но отвела глаза и отошла к окну.
Раскрыла скрипнувшие ставни и вгляделась в уже спящее поселение. Непроглядную тьму разгоняли лишь чадящие факелы — их вонь долетала до нас с порывами ветерка.
Я подошел к моей ягодке и положил ладони на ее плечи. Такая миниатюрная, словно выточенная из драгоценного камня статуэтка! Даже не верится, что в этой хрупкой красавице таится столь мощная магия.
Найяна вздрогнула.
— Не бойся, я не обижу тебя, — прошептал ей.
— Я не боюсь, — шепнула в ответ, развернувшись.
Руки погладили мою грудь, взлетели вверх и обвили шею. Она прижалась ко мне, заглянула в глаза, улыбаясь. Я со стоном прижал эту почти невесомую малышку к себе, сцеловывая нежную улыбку со сладких уст. Кровь забурлила, будто в вены залили лаву. Я с ума схожу от нее! А ведь мне даже мечтать о ней — недозволительная роскошь!
