Сначала внутрь просунулась огромная черная лапа с шипом на конце — так хорошо нам знакомая. Следом показалась и сама «блоха-переросток» из Прорехи. Ее стрекотание взрезало воздух, наполненный ужасом.
Сури завизжала так истошно, что даже у мерзкой твари, похоже, заложило уши. Замотав головой, блоха стрельнула в сторону девочки маленькими алыми глазками, вытянула вперед лапы с острыми когтями на концах и со скрежетом провела одной по другой.
— Мама, уводи наверх Сури и Лайлу! — крикнул Мансур, выхватив меч и кивнул Элю, который сделал тоже самое. — Найяна…
— Забудь! — рыкнула я. — И в счастье, и в беде — только рядом! — с рук закапал огонь.
Мерзкая тварь из Прорехи снова застрекотала, но неожиданно помогла нам — она попросту застряла в дверном проходе, дав время Асурии увести дочь на крышу. Мы с мужем тоже времени не теряли. Я успела скатать огненный шар, а мой дракон свел руки вместе, и между ними заклубились чары, закручиваясь в фаербол.
Он разгорелся до ярко-синего цвета, когда застрявшую в дверях тварь кто-то мощным пинком под зад отправил прямиком на нас. Видно, это взамен салюта пробкой из бутылки с шипучим в честь бракосочетания!
Но охота шутить пропала, когда внутрь, ломая дверной проем, вломился огромный скорпион!
Мансур кинул в блоху, взмывшую над нами, сияющий шар, ее перевернуло в полете и скомкало, как бумажку. На пол смачно шлепнулось уже какое-то месиво. Не теряя времени, дракон снова свел руки вместе, между перстнями на его пальцах проросла молния, завихряясь новым смертоносным шаром.
Скорпион тем временем пошел на нас, лязгая большущими клешнями. Вот убейте, не помню, как они правильно называются, хотя встречала в книгах это слово! Но сейчас было не до воспоминаний. Я запустила в него сгустком огня, тварь отскочила, завертелась на месте, воя так, что со стен храма начала осыпаться лепнина. А потом скорпион шустро вбежал на стену и перескочил на потолок, скрывшись во тьме.
— Хитропопый трус! — крикнула я вслед, отчетливо понимая, что так высоко кидаться огнем не умею.
Однако недостатка в противниках не наблюдалась. Наоборот, их было в избытке, ведь через разломанный вход в храм водопадом хлынула всякая нечисть.
Вскоре нам с мужем и Эльмиру пришлось отступить. Мерзавцы теснили нас до тех пор, пока мы не уперлись спинами в алтарь.
— А вы что тут?.. — рявкнул Мансур на жрицу, которая сжалась в комок около священного места.
— Надо защитить! — выдохнула. — Нельзя, чтобы дрянь эта по алтарю прошлась!
— Уходите, бегом! — он оттолкнул ее. — Быстрее! Иначе…
Договорить мой дракон не успел — спрыгнув с потолка, скорпион пронзил женщину шипом на хвосте и высоко поднял, словно хвастаясь добычей.
— Мерзавец! — крикнула я и запустила в него еще одним сгустком огня.
А Мансур вдогонку кинул в него лампадку с маслом. Разбившись о спину этого чудища, она облила его вязкой жижей, которая тут же полыхнула, обхватив все тело.
Тварь завертелась на месте, круша все вокруг — в том числе, и бегающих рядом «блох». Тело жрицы соскользнуло с шипа и, ударившись об стену, сползло на пол. Я бросилась к ней, а муж начал крутить новый фаербол.
— Дет-ка… — выдохнула женщина.
Воздух со свистом входил в ее легкие, надувая дыру в груди кровавыми пузырями.
— Надо зажать, — я оторвала лоскут от платья и надавила куском скомканной ткани на рану.
— Послу-шай… ме-ня.
— Вам лучше беречь силы.
— Н-нет. На-кло…нись.
Я склонилась над ней.
Жрица прошептала мне кое-что на ухо. И ушла в мир иной.
Заледенев, я прикрыла ей глаза и встала.
— Найяна, Эль, уходим наверх! — крик Мансура вывел меня из ступора. — Бежим!
С крыши, где плачущая малышка Сури жалась к матери, а Лайла рыдала, была видна Прореха. Я помнила ее мертвенно-голубое свечение, пульсирующее там, где чернота ночи уходила за темно-синий небосвод. И розовые прожилки, которые пробегали по разрыву в ткани бытия.
Но сейчас все выглядело совсем по-другому.
Прореха напоминала воспаленную рану, алую, сочащуюся кровью. Она дрожала в розовом мареве вокруг, которое поднималось до небес, делая и луну красной.
Я с трудом отвела взгляд от этого ужасающего зрелища. Но вблизи картинка была ничем не лучше: под нами кишмя кишели разномастные твари, напоминая бурлящее месиво супа. Тут и там мелькали лапы, хвосты, жвалы и шипы.
— Откуда они в таком количестве? — недоуменно прошептала я, проследив путь от Прорехи до храма и увидев абсолютно чистую пустыню.
— Присмотрись, вон там ответ, — Мансур указал на черноту рядом с невысокой горой в отдалении.
Мой дракон был куда зорче, мне же потребовалось вовсю напрячь зрение, чтобы уловить шевеление по тьме и понять горькую правду — они лезут из-под земли!
— Прорыли ходы из Прорехи сюда, — хмуро пояснил муж. — И неизвестно, сколько их еще там.
— Сначала они уничтожат селения, а потом двинутся на столицу, — прошептала Асурия.
— Надо предупредить всех, — сын посмотрел на мать. — Твой амулет с собой, мама?
— Возьми, — она сняла с шеи кулон и отдала ему.
— Что это? — я с тревогой посмотрела на супруга.
— Родовой артефакт, — пояснил он, надев его на шею и начав снимать одежду. — Когда я активирую его, произойдет такой мощный выброс силы, что…
— Прореха хлопнется? — перебила его малышка Сури.
— Нет, Зубастик, — он усмехнулся, — но я смогу обратиться драконом и унести вас отсюда на себе. Нам придется вернуться в столицу, Найя, — Мансур перевел взгляд на меня.
— Но… — я задохнулась от ужаса. — Что тогда будет с тобой?
— Думаю, конкретно сегодня — ничего, — притянул к себе и поцеловал.
— А потом?
— Мы женаты, ягодка моя, они больше ничего не могут сделать, — лед глаз полыхнул нежностью. — И поверь, я все сделаю, чтобы дожить до первой брачной ночи!
— Я тоже! — заявила смело, а потом спрятала лицо у него на груди, потому что оно запылало горячее Прорехи.
— А теперь позволь мне раздеться, — мой дракон с явным сожалением отстранился. — И не вздумай отворачиваться, ты имеешь полное право смотреть на голого супруга. А вот маме с сестрой и Лайле лучше повернуться спиной.
— Уже видела тебя голым, — напомнила ему, наблюдая, как муж разоблачается.
— А, точно! — он остался стоять обнаженным.
Заглянул в мое лицо, довольно ухмыльнулся.
— Дерзкая! Сам себе завидую! — а потом огорошил, — я тоже видел тебя нагой.
— К-когда?! — ахнула я, ожидая чего угодно, только не такого признания.
