– А может, и больше, – пробормотала обреченно, увидев, как у него ноги заплетаются в косичку. – Идем, горе мое чешуйчатое.
– Я тебя недостоин, – пробормотал он покаянно, когда мы с пятой попытки преодолели порог таверны и вышли на улицу.
– Иди сюда, зверюга, – подвела его к колоде, из которой поили лошадей.
– Топить будешь?
– Наклонись, юморист, – я набрала в ладонь воды и вымыла ему моську.
– Ух, ледяная! – фыркнул супруг.
– Вот и отлично, тебе самое то! – повторила процедуру несколько раз, пока не начало ломить пальцы. – Ну, полегчало?
– Да, – тряхнул головой, разбрызгивая воду с кончиков шевелюры.
– Тогда идем домой.
***
Домой мы добрались уже глубокой ночью. Продрогшие, уставшие и по уши в грязи. Получили на орехи от Таранты и прошли в мастерскую. Я развела огонь под большим котлом с водой, посмотрела на Черута и скомандовала:
– Раздевайся.
– Ты меня сварить решила? – с опаской покосился на котел.
– Ага, завтра супом из дракона всех накормлю! Давай, сбрасывай портки!
– Может, не надо?
– Ты чего вдруг такой застенчивый стал? – я усмехнулась. – То из штанов выпрыгивал, будто у тебя на них аллергия, то вдруг в стесняшку-геккона превратился, ощущение, будто я юнца желторотого соблазняю, шальная баба!
– Соблазнений я не заслужил, – мрачно буркнул муж и стащил рубаху.
Она шлепнулась грязной медузой на пол. Следом за ней коричневой жижей растеклись брюки. Сняв медальон с портретом матери, он осторожно протер его и положил на столик.
– Залезай, – скомандовала я, потрогав рукой воду в котле и потушив огонь.
– Ай, – пожаловалось мое пьяное чудовище, встав одной ногой в воду. – Кипяток!
– Самое то, чтобы отстирать грязнущего дракона! – перебила я тоном, не терпящим возражений. – Садись, а то у тебя даже эти, погремушки в грязи! Такое ощущение, что ты домой полз, а не шел!
– У меня такое же ощущение, – Черут сел на дно и ахнул. – Задница ведь пригорит!
– Полотенчико подложи, – передала ему полотно. – Там доски на дне, стой на них.
– Тушить до готовности, – сказал муж, подложив его под попу.
О, шутить снова начал, хороший знак!
– Рано расслабился, геккон! – я скинула платье и, оставшись в полупрозрачной рубашке, взяла мыло с мочалкой и залезла к нему в котел. – Начинаем отстирывать ящерицу!
– Жестокая женщина, – он судорожно сглотнул, глядя на мое тело, облепленное вмиг промокшей тканью.
– Считай это своим наказанием!
– Да уж, заслужил, – дракон сразу помрачнел.
– Я имела в виду наказание за то, что заставил жену нервничать и переживать за тебя, непутевого. Я же думала, с тобой что-то случилось, паразит ты бессовестный!
– Правда? – зелень глаз вскипела.
Черут осторожно притянул меня к себе, заглядывая в лицо, и прошептал:
– Ты на самом деле переживала, Дэна?
– Да уж наверное, раз искать тебя на ночь глядя поперлась!
– Значит, я… – он помедлил, а потом едва слышно договорил, – нужен тебе?
– Нужен, – тоже шепотом подтвердила, кивнув для верности. – Но посмеешь еще что-нибудь такое выкинуть, я тебя в этом котле сварю, а потом холодец сделаю, понял?!
– Понял! – по лицу моего геккона расплылась счастливейшая улыбка. – Дэна, – он уткнулся лицом в мою грудь, судорожно вздохнув. А потом до меня глухо донеслось, взорвав душу фейерверком, – я тебя больше жизни люблю!
– И я тебя люблю, – ответила сердцем. – Похоже на то. Сравнивать не с чем, но, похоже, это оно и есть.
– Думал, продул все, что только мог, – прошептал Черут, обжигая меня кипящей зеленью глаз, – а оказалось, сорвал джекпот!
– Ты просто мастер делать комплименты! – фыркнула смущенно.
– Я ничего нормально делать не умею, ты права, – покаянно закивал, так нежно улыбаясь, что все мое существо начало плавиться, как смесь для краски в котелке на огне. – Вот сейчас бы поцеловать тебя, подхватить на руки и утащить в постель! – он жадно облизнулся. – Но я точно этого не заслужил. И тем более, не хочу, чтобы наш первый раз был таким. Я пьян, ты уставшая, мы оба по уши в грязи.
– Да уж, та еще романтика! – с губ сорвался ехидный смешок.
– Ты заслуживаешь самого лучшего! – хрипло выдохнул Черут. – Поэтому мой уже своего дракона, женщина, и пойдем спать. А все самое вкусное оставим на завтра!
– Слушаюсь, господин! – я рассмеялась, где-то в глубине души жалея, ведь я вовсе не против была бы, если бы мой чешуйчатый супруг и в самом деле подхватил размякшую женушку на руки, утащил в постель, а там… ну, сделал с ней все то, что полагается влюбленному мужчине!
Глава 22. Тычинки и пестики
– Аапчхии! – я от души чихнула и проснулась.
Надо же, комната уже наполнена солнечным светом – таким красивым, что руки сразу чешутся, как хочется это нарисовать! Ладно, когда-нибудь обязательно сделаю это. Всему свое время, сейчас просто некогда, хотя и очень жаль. Настоящее творчество, идущее из глубин души, напитывает меня силой. Но пока что приходится рисовать всяких графов, их жен-невест-собачек-деток, это приносит деньги.
Ладно, с утра надо думать о позитивном и приятном. Кстати, об этом. Заспалась я сегодня, однако! Потянулась всласть и улыбнулась, вспоминая, как вчера с шуточками-прибауточками и приставаниями отмывала своего чешуйчатого. А потом мы завалились в постель и тут же, едва успев обняться, уснули.
Хм, но проснулась я одна. Странно. Где Черут? Неужели уже работать побежал, пораньше проснувшись? Странное поведение для мужика с похмельем, должна признаться!
Привела себя в порядок и отправилась на поиски. Никто не видел, никто не в курсе. Не завтракал. Никому ничего не сказал. Просто исчез. Опять. Дежавю вчерашнего дня!
Я встала под деревом в саду неподалеку от ворот, чувствуя, как паршиво на душе. Неужели я такая идиотка и наивная дура? Нашла его вчера, привела обратно, все простила, а он… Едва дождался утра, чтобы сбежать? Как же так можно? Это же совсем бессовестным надо быть!
По лицу потекли горючие слезы от обиды за себя. Всхлипнула, захлебнувшись воздухом, как ребенок. И тут же почувствовала, как сзади обхватили сильные руки.
– Чего ревешь? – хрипловатый голос заполз в уши. – Кто обидел, говори! Порву на эту штуку, как ее, макраме!
– Ты обидел, – прошептала в ответ и развернулась. – Ты где был, паразит?! Я же думала, ты сбежал опять, сволочь чешуйчатая! – ударила кулачками по горячей груди, но он лишь довольно ухмыльнулся. – Чего ты лыбишься, кожгалантерея?! Да я тебя!..
