– Похож на твою грудь, – сказал дракон, качнув пальцем один лимон, вытянутый кончик на котором и в самом деле делал фрукт похожим на женские прелести.
– Ты же ее еще и не видел толком, – смущенно пробормотала в ответ.
– Неправда, одна выскользнула утром прямо мне в руки из ворота твоей ночнушки, – он ухмыльнулся, заставив меня еще сильнее покраснеть. – Ласки хотела, наверное. А вторая угрюмая задавака, спряталась, наоборот.
– Ты можешь говорить о чем-нибудь другом, кроме частей моего тела? – спросила я, когда мы вышли из рощи на упругую, пружинящую под ногами травку долины.
– Нет, мне твои лимончики покоя не дают.
– Озабоченный геккон, – констатировала я и вгляделась вперед – туда, где уже темнел новый горный перевал, который нам надо было преодолеть.
– Сама виновата, – хрипло выдохнул мне в шею. – Напризнавалась, наобещала! О чем еще бедному мужу думать, который извелся уже весь? Особенно, когда супруга такие щедрые авансы сделала на будущее! – горячие руки стиснули талию. – Я же с первого дня встречи тебя хочу – да так, что все тело сводит!
Я промолчала, отдаваясь желанию и предвкушению. Но он понял отсутствие ответа по-своему:
– Прости, любимая, буду ждать, сколько скажешь, – протяжно выдохнул, заставив мою шею покрыться мурашками размером с лимон. – Не думай, что я настаиваю, хорошо?
– Идем уже, – поперхнулась смешком. – Ты же не хочешь порадовать окрестных фермеров шикарным видом на нашу первую брачную ночь прямо посреди долины? Они бы уж точно остались довольны!
– Еще чего! – зыркнул по сторонам. – Никаких фермеров!
– А они так надеялись! – расхохоталась и зашагала вперед, чувствуя себя так, будто за спиной раскинулись крылья.
Они и в самом деле пригодились бы, ведь преодолеть горный перевал оказалось нелегко. Я выбилась из сил, когда мы поднялись на его верхушку. Отсюда были видны склоны, посеребренные листвой олив, озеро и небольшая пещера. К ней мы и подошли, спустившись вниз.
– Если ты хотела затащить своего муженька в темный уголок, то не было нужды ехать так далеко, – мурлыкнул Черут, погладив меня по спине и немного ниже.
– Думай о работе, озабоченный геккон, – велела я, нырнув в пещеру.
– В таких условиях молодой супруг неработоспособен, – честно ответил дракон. – Или способен, но не на работу, а на несколько иные подвиги! Они, кстати, куда приятнее работы!
А он оптимист у меня, и еще какой!
– Вот тебе простор для подвигов, – пройдя по скользкому полу, я вывела его на свет с другой стороны и указала на долину, покрытую розовыми цветами.
– Всеми чешуйками за, затейница моя! – муж подхватил меня на руки.
– Поставь жену на ноги! – запротестовала я. – Немедленно!
– Давай лучше положу тебя в эти цветы, ты будешь умопомрачительно в них смотреться обнаженная!
– И думать не смей! – вскричала тут же. – Это очень, очень редкие растения! По всей стране всего лишь с десяток мест, где они еще цветут!
– Понял, цветы мять не будем, – дракон разочарованно вздохнул и поставил меня на ноги. – А зачем мы тут тогда? Такой путь проделали! Неужели ради того, чтобы полюбоваться видом?
– Надо собрать тычинки, Черут, – я подтолкнула его к долине. – Давай, засучи рукава и приступай к работе, твоя попа будет очаровательно смотреться торчащей из цветов!
– Никогда не думал, что жена будет заставлять меня рвать ей букеты полевых растений! – пробурчал он.
– Не рвать! – я встала у него на пути. – Смотри, – подвела этого охламона к цветку, который был похож на разомлевший под солнышком колокольчик, из которого торчали сочные «палочки» с пышной шапочкой из пыльцы. – Надо осторожненько взять пару тычинок – так, чтобы не повредить растение. А потом очень осторожно положить их в баночку, – протянула ему одну из них, захваченных из дома. – Понял?
– Понял, – дракон кивнул, – любви не будет, а работы океан.
– Не бурчи, а то засушу тебя самого на гербарий, ящерица привередливая! И вообще, это очень редкий и важный ингредиент, при добавлении в краску он дает ей такую яркость и стойкость, какие ни один завод магов повторить не в состоянии! Эти тычиночки стоят как платина или бриллианты, понял? Художники за них ногу себе по локоть отгрызут!
– Я тоже себе скоро что-нибудь отгрызу, – пообещал с ухмылкой. – Иначе сдохну от неразделенной любви!
– Чего это неразделенной? – возмутилась я. – Очень даже разделенной!
– Ага, а лимончики все равно в недосягаемости!
– Работай, фермер! Иначе еще долго не получишь доступа к вожделенным цитрусовым! – со смешком пригрозила распоясавшемуся супругу.
– Вот умеешь ты замотивировать, женушка! – Черут ухмыльнулся и начал засучивать рукава. – Как никто!
***
– Как ты там, мой шмель? – осведомилась через несколько часов, когда у самой поясницу заломило, а баночка переполнилась тычинками, дающими изумительный аромат, как вся цветочная поляна разом.
– Она еще язвит! – он распрямился и укоризненно посмотрел на меня.
Обида в глазах постепенно сменилась на восхищение и такое неприкрытое желание, что я почувствовала стыд. Но он быстро испарился из вскипевшей крови, хмельным коктейлем ударившей в голову и мигом стеревшей все мысли и оставившей только молоточками стучащее в висках желание.
– Ты такая красивая! – потрясенно выдохнул муж и сделал шаг ко мне.
Я тоже шагнула к любимому навстречу, но разряд грома сотряс все вокруг. И хляби небесные разверзлись. С неба хлынул такой поток воды, что на мгновение мы с Черутом разом оглохли и ослепли.
Сильные мужские руки подхватили меня, и в себя я пришла уже в пещере. Снаружи бесновался ливень. Водные плети наотмашь обрушивались на землю, будто провинившуюся за что-то перед разгневанными небесами. Шум стоял такой, что заглушал даже мысли. Лишь через некоторое время я вспомнила, зачем мы здесь и вскричала в ужасе:
– Баночки!!!
– Вот они, не переживай, в целости и сохранности! – Черуту пришлось кричать, чтобы я его услышала.
Проследив за его взглядом, я увидела наш «улов» и облегченно выдохнула. Спас! Какой же он у меня, самый лучший! А от цветов снаружи уже и воспоминаний не осталось. Красота ведь такая хрупкая. Но она возродится, накопит сил и вернется, чтобы начать все сначала.
– Спасибо, – шепнула я, сделав шаг к нему.
– Что? – крикнул он, заставив рассмеяться.
Прильнула к нему, нашла губы со вкусом дождя, горячие, жадные, набросившиеся на мой рот, причиняя боль, но я ничуть об этом не жалела. Хотелось принадлежать моему дракону полностью, чтобы выпил до дна, как бокал вина, впитал в себя, растворил в страсти, сделал своей женой по-настоящему!
Словно в ответ на мои тайные желания супруг вжал меня в себя до хруста в позвоночнике, застонав сквозь рык. Через мгновение я уже лежала на песке пещеры, отдав себя на растерзание моему зверю – неистовому, ласковому, жадному, получившему, наконец-то то, чего так жаждал.
