– Есть, к сожалению.
Ари сразу же подумал об Угле. Больше всего он жалел, что просто не переспал с ней, когда представился случай. Эта чертова «измена» была почти платонической, но тем не менее разрушила их с Кристиной отношения. Это все равно что быть осужденным за то, что надкусил запретный плод, когда наказание за то, что ты его съел, было бы таким же.
«И кто этот тип? Кто, черт возьми, этот тип?» – хотелось задать ему вопрос, но он сдержался.
– Я его никогда не видел, но она о нем хорошо отзывается. Они познакомились на гольфе. Он старше нас, потерял жену. Никогда не понимал, что женщины находят в мужчинах старше себя. Признаться, всегда принимаю близко к сердцу, когда вижу ровесницу с мужчиной сильно старше. – Натан остановил машину. – Мы приехали.
Натан ждал в машине, пока Ари стучал в дверь вдовца. Тот жил на старом хуторе, в убогом домишке, обшитом гофрированным железом. Когда-то эта земля, несомненно, процветала, но лучшие времена канули в Лету. Даже собаки на хуторе не было, чтобы встретить непрошеного гостя.
Ари кратко пояснил суть дела и быстро понял, что пожилой мужчина – на вид ему было под восемьдесят – многое мог рассказать о враче, из-за которого погибла его жена.
Они сидели в лучах вечернего солнца на старой синей скамейке, стоявшей под выступающим свесом крыши. Как и дом, все вокруг было в запущенном состоянии. Повсюду высокая трава, которую явно много лет не косили; дом, земля, скамейка – время ничего не пощадило, но прежде всего самого хозяина. Во время их разговора он смотрел на траву и ни разу не взглянул Ари в глаза.
– Так вы полагаете, что убийца ошибся? И на самом деле он хотел отправить к праотцам проклятого доктора? – спросил он глухо.
– Возможно. Я не знаю.
– Такое нельзя простить. – Пожилой мужчина выделял каждое слово. – И это говорю я, богобоязненный человек. Он был пьян на работе. Мне очень ее не хватает. Особенно в такие солнечные дни, как сегодня. Для меня она и была солнцем, – добавил он тихим голосом.
– А вы общались с ним… с Рикардом, после того, как это произошло?
– Нет, не испытывал ни малейшего желания, – понуро ответил вдовец. – Мы добились, чтобы его приговорили к наказанию в виде выплаты компенсации. – Он вздохнул. – Только какой мне прок от компенсации?
Ари было ясно, что этот уравновешенный человек вряд ли имел отношение к убийству, тем более такому зверскому.
– Ему кто-нибудь угрожал, не знаете?
– Нет, дружище, понятия не имею. Однако я думал о мести. Дал волю мыслям, в которых, как полагал, буду раскаиваться, но этого не происходит, просто удивительно. Она заслужила лучшего. Всегда была такой ласковой и доброй, рассудительной, спокойной, намного более одаренная, чем я. Наш домашний философ. Знала, в чем заключается цель жизни. Или, по крайней мере, думала, что знает. Она считала, что на этот вопрос нет однозначного ответа. Нам нужно, всем и каждому, найти свою цель. Узнать, что приносит нам счастье. Если бы все чада Божии имели одну и ту же цель, они поступали бы одинаково. И тогда очень однообразным был бы мир, верно? – Хозяин все еще смотрел на траву, но возможность поговорить о покойной жене, похоже, принесла ему облегчение.
– Мне нужно идти, – сказал Ари, вставая.
Он хорошо знал, что или, вернее, кто принес бы ему счастье. Однако он упустил свой шанс. Хотя так и не смог выбросить Кристину из головы. Продолжал надеяться, что они снова будут вместе. И вот теперь эта игра, похоже, закончена. Он проиграл.
– Спасибо за разговор.
– Спасибо, что зашли. Жалко, конечно, что он… покойный… оказался не Рикардом. Какая была бы… радостная новость.
28
На оперативном совещании Ари никак не мог сосредоточиться. Он сидел за столом и пытался слушать. Но его мысли все время возвращались к Кристине. Он цедил жидкий кофе, поскольку чая не было, и клевал стоявшее на столе печенье.
Но слова молодой сотрудницы следственного отдела по имени Хельга привлекли его внимание. Она сообщила о том, что Элиас незадолго до гибели летал в Азию, конкретно в Непал, с пересадкой в Копенгагенском аэропорту. А у них была информация, что он останавливался на несколько дней в Дании. Никаких разъяснений по поводу этой поездки, однако, не последовало.
Атмосфера в большом конференц-зале была напряженной. Убийство привлекло большое внимание, и пресса не заставила себя ждать.
Ари уже почти не помнил, что говорил ему на хуторе вдовец, был в шоке от новостей о Кристине и новом мужчине в ее жизни. И ему пришлось отказаться от гипотезы насчет Рикарда Линдгрена. По крайней мере, пока. Ведь пожилой вдовец, как стало понятно, не убийца.
Ари старался следить за происходящим на совещании и укротить свою ревность. Ему не всегда это удавалось. Сколько ему тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? Он начал встречаться с ровесницей из соседней школы. Думал, что влюбился. Их отношения продолжались три недели. И закончились скандалом на вечеринке, на которую отправилась его девушка. Ари решил заглянуть, сделать ей сюрприз. Сначала он зашел на вечеринку к одноклассникам, напился, сел в такси и поехал к своей подруге. Дом он хорошо помнил. Красивый особняк в Хафнарфьордюре, обставленный по старинке, неуклюжая мебель, темная и мрачная, по крайней мере в его воспоминаниях, но на них, вероятно, лег отсвет дальнейших событий.
Он увидел ее не сразу, поискал в гостиной и спальне. Спросил, и кто-то указал ему в сторону коридора: «Она где-то там». Он заглядывал в комнаты, в одну за другой, пока наконец в третьей (и последней) не обнаружил свою девушку. Она была не одна, сидела в объятиях какого-то парня. На Ари это произвело тогда настолько сильное впечатление, что впоследствии он старался больше не вспоминать об этом. Теперь при мысли о Кристине с этим незнакомцем он испытывал те же чувства. Хотя он был трезв как стеклышко. Когда он вошел в комнату, девочка подняла на него глаза. Освободилась из объятий парня и некоторое время не отрываясь смотрела на Ари. Ничего не говорила. В ее взгляде читалось «прости» и «такова жизнь». Ари потерял над собой контроль, иначе и не скажешь, бросился к парню и ударил. Не смог сдержаться. Удар был не очень сильный, но парень упал и ударился головой. Из раны потекла кровь. Прежде чем он пришел в себя, Ари развернулся и вышел из комнаты.
Больше он с этой девочкой никогда не разговаривал. К удивлению Ари, тот парень не стал искать встречи с ним, чтобы поквитаться, и никому не пожаловался. Возможно, чувствовал за собой вину. Нельзя разрушать чужие отношения, желать жену ближнего. Разве это не одна из заповедей?
29
Исрун было не по себе. И дело было не в мини-отеле, в котором она поселилась. Он-то как раз был замечательный; маленький, но уютный номер, платяной шкаф, комод, и больше почти ничего, кроме маленькой Библии на комоде.
По приезде в Акюрейри на Исрун нахлынули горькие воспоминания. А ведь она думала, что сильнее этого. Разумеется, она могла бы бесплатно остановиться у кого-то из старых подружек, но с тех пор, как она переехала на юг, оповестив их об этом в самый последний момент и невнятно извинившись, она не поддерживала с ними никаких отношений.
