Эта пожилая женщина мне определенно нравилась. Я убедила себя в том, что в Катрин сохранилось что-то от бабушки Исбьёрг, возможно какая-то чудинка, манера говорить, обхождение. На секундочку я даже представила, что сижу с бабушкой, а не с ее подругой, которую совсем не знаю.
– Могу я что-нибудь тебе предложить, дитя мое? К сожалению, я совсем перестала печь.
Посмотрев на свои костлявые пальцы, она пояснила:
– Больше не полагаюсь на себя: руки ослабли и дрожат. Вот что годы делают с человеком.
– Мне ничего не нужно.
– Что за чепуха! У тебя очень усталый вид. Давай принесу тебе стакан молока.
– Буду очень признательна, – согласилась я, не хотела показаться невежливой.
В доме был тяжелый воздух, и все батареи работали на полную мощность, хотя уже наступило лето. На меня снизошел покой. Видимо, насчет усталости старушка была права; я чувствовала некоторую слабость, даже тошноту и боль в суставах. Как при гриппе. Слишком много работала. Проклятое репортерство. Все эти смены, перегрузки, конечно, были полным безумием.
Медленно передвигаясь, Катрин направилась в кухню. Я пожалела, что не вызвалась сходить сама.
– Может, хочешь печенья к молоку? – громко крикнула она из кухни, изо всех сил напрягая старческие голосовые связки.
– Да, спасибо.
Она вернулась в гостиную со стаканом молока в одной руке и начатой пачкой молочного печенья – в другой, затем с трудом села за стол; казалось, она даже немного постарела от напряжения. На ее лице читались явные следы прожитых лет, и похоже, эти годы были нелегкими.
– Вы помните бабушкин дневник? – спросила я так тихо, словно вообще не собиралась задавать вопрос вслух.
– Что ты сказала, дорогая? – переспросила Катрин, наклонившись вперед.
Я получила шанс отыграть все назад, будто ничего не говорила, но не воспользовалась им.
– Вы помните, что бабушка вела дневник? – На этот раз мой голос был громче.
– Дневник… Да, помню. Но она не фиксировала там каждый день. Хотя иногда я видела, как она делала в нем какие-то записи, в основном когда происходило что-то действительно знаменательное. Например, извержение вулкана.
– А вам не доводилось читать ее записи?
– Что ты! Они предназначались только ей самой. Я как-то случайно увидела пару страниц. Так вот, кроме нее, никто, наверно, не смог бы это прочесть: буквы маленькие и почерк неразборчивый.
– У нее был только один дневник – за всю жизнь? Или несколько?
– Только один, в этом я почти уверена. Она начала его вести еще в подростковом возрасте. Но после двадцати, думаю, забросила. И снова к нему вернулась, когда заболела. «Я рассказываю дневнику, как себя чувствую, – говорила она, – и сейчас он мне очень нужен».
Голос у Катрин стал печальным. Она смотрела в пустоту, словно путешествовала во времени в минувшие годы, затем сказала:
– Надеюсь, молоко было вкусным. Не скисло.
– Хорошее молоко, спасибо, – ответила я, хотя оно явно было просроченным.
– И где же ее дневник сейчас? – неожиданно спросила бабушкина подруга.
– Пропал, наверное, – сказала я; в этом была по меньшей мере половина правды.
Повисла небольшая пауза.
На улице все еще гудел ветер, штормовой ураган в летний день. Обычное дело вблизи моря; и никакие горы не могли дать укрытие жителям равнины.
А потом произошло событие, которое все изменило.
8
Этот шанс Ивар упускать не собирался.
Он был человеком практичным и расчетливым. На своем нынешнем месте оказался без особых усилий. Новостной отдел перекупил его у конкурента, и платили ему намного лучше, чем многим коллегам. Хорошо устроившись, он, однако, метил выше. Разумеется, присматривался к должности руководителя отдела.
Сейчас это место занимала Мария, с которой у него сложились замечательные отношения. Она тоже пришла со стороны, ее назначили в отдел из газеты. По этой причине они отлично поладили: оба пришельцы, старались освоиться, влиться в коллектив, сохраняя при этом дистанцию. Ее обязывала к этому нынешняя должность, его – должность, на которой он рано или поздно окажется. О Марии было известно, что она долго на одном месте не задерживается. Он рассчитывал, что она пробудет в отделе не более трех-четырех лет. Потом наступит его черед.
Однако до этого ему предстояло многое сделать. Не в последнюю очередь избавиться от тех сотрудников, которые относились к нему с предубеждением. И первой в этом списке была Исрун. Все в ней его раздражало. Слишком самостоятельная и энергичная – к тому же дольше него проработала в отделе, хотя и с перерывами. Знала коллег и была своей в этой компании, ей доверяли. По счастью, и у Ивара были союзники, например Комми, но Исрун нужно держать на расстоянии.
В глубине души он боялся, что ей хватит дерзости претендовать на должность руководителя новостного отдела, когда та освободится. У него, однако, было одно явное преимущество: он регулярно исполнял обязанности выпускающего редактора, у Исрун же такого опыта нет совсем. От выпускающего редактора часто зависело больше, чем от руководителя отдела. Именно он принимал решения в повседневной текучке, распределял задания, отбирал репортажи для выпуска и определял порядок их следования. Вот он и давал Исрун самые незначительные сюжеты, которые заведомо попадали в последний выпуск. А в таких условиях, насколько знал Ивар, еще никто не становился звездой журналистики.
Решив поговорить с Марией, он не спускал глаз с двери ее кабинета. Наконец дверь открылась, и вышел сотрудник финансового отдела. Ивар счел момент вполне подходящим, хотя по опыту знал, что визиты финансистов нередко портили Марии настроение.
Он заглянул и дружелюбно спросил:
– Не помешаю?
– Все в порядке. – Она сняла очки для чтения и окинула его ястребиным взглядом.
Он часто ловил себя на мысли, что не хотел бы оказаться у нее на интервью, по крайней мере, если ее задачей будет получить признание в чем-то предосудительном.
– Присаживайся.
– Я по поводу Исрун.
Ивар непроизвольно понизил голос. Мария молчала.
– Она поехала на север по этому делу об убийстве.
Мария кивнула.
– Я не хотел ее отпускать, мы ведь не можем так разбрасываться людьми, но у нее какой-то информатор, который уличил покойного Элиаса в контрабанде наркотиками. Надеюсь, она привезет отличный эксклюзив. Иногда нужно давать таким ребятам шанс, хотя в последнее время она явно не в лучшей форме.
