– Ну, смотри… Элли… Элиас вызвался весной организовать концерт, средства от которого должны были направить в этот благотворительный фонд. Взял на себя всю подготовку. Йои собирался на этом концерте петь, он трубадур по совместительству. Однако что-то у них не заладилось, и больше я ничего не знаю. Короче, тебе нужно допросить Йои, а не этих бедных работяг. – Он усмехнулся.
Поднявшись, Ари сказал:
– Посмотрим. Спасибо за разговор… дружище.
И решительным шагом направился прочь.
8
После утренней летучки Исрун позвонила в метеобюро, чтобы узнать насчет пепла, который появился в городе. Там дежурила молоденькая девушка, только недавно получившая диплом, но знавшая о пепле и загрязнении воздуха в Рейкьявике все, что требовалось. Кладезь информации, идеально подходила для интервью. Но когда Исрун ей об этом сообщила, девушка растерялась, у нее стал заплетаться язык, и она наотрез отказалась от съемки.
– А вы не можете просто рассказать об этом с моих слов? – предложила она.
– К сожалению, так не получится, – сказала Исрун и привела доводы, к которым ей уже не раз приходилось прибегать в аналогичной ситуации: – В новостном репортаже очень важно, чтобы зрители видели моего собеседника. Вам просто нужно повторить еще раз то, что вы рассказали мне по телефону, только теперь будет работать камера. – Затем приврала: – Вы ее даже не заметите.
Исрун приложила немало усилий, чтобы убедить эту милую девушку согласиться на интервью. И та в конце концов сдалась, но у Исрун зародилось сомнение в том, что это была хорошая идея. Беспокойные собеседники иногда очень плохо смотрятся на экране, и приходится переснимать их ответы снова и снова, даже короткие предложения. Лучше уж политики: они-то, как правило, умеют свободно говорить.
– А люди точно не заметят на своих экранах, что я нервничаю? – спросила девушка.
– Бог с вами, никто ничего не заметит.
– Но если выйдет плохо, вы ведь удалите интервью? И взамен просто приведете мои слова?
– Разумеется, – снова соврала она и даже почувствовала легкий укол совести, но цель оправдывала средства.
Эта женщина знала все о пеплопаде и вулканическом загрязнении, и с собеседником в кадре репортаж явно будет живее. Но на практике интервью получилось ужасным. После десятого дубля оператор бросил на Исрун недобрый взгляд – и был готов убить ее.
Наконец она сказала:
– Ладно, нам пора идти. Думаю, я смогу что-нибудь из этого сделать.
– Надеюсь.
Прощаясь, девушка пожала Исрун руку, ее ладони были влажными от пота.
Да, вот оно как бывает: для некоторых и минута славы – это тяжкое бремя, с удивлением подумала Исрун.
– В течение дня ситуация будет ухудшаться, – предупредила девушка из метеобюро.
И это была хорошая новость – возможно, пойдет в начальный блок выпуска, хотя обнаружение тела, разумеется, новость номер один.
Когда Исрун вернулась в отдел, все только и говорили об убийстве.
– Мы выяснили его имя, – крикнул Ивар Кормаку. – Элиас Фрейссон. Зарегистрирован в Сиглуфьордюре. Подрядчик. Занимался какой-то благотворительностью на севере. И это придает делу новый интересный поворот. Убит филантроп! Что-то в этом духе. Поищи какой-нибудь хороший ракурс.
– Хороший ракурс? – переспросил Кормак. – Человека убили. Неужели этого недостаточно?
Ивар растерянно улыбнулся и обратился к Исрун, зная, что та насмехаться не будет:
– Как там твои новостишки?
– Хорошо.
Она беспокойно отвела взгляд. Раньше она никому не позволила бы так себя топтать.
– Ивар.
Он поднял глаза. У стола стояла Исрун. Что она, собственно, хотела? Может, пристыдить его за шутку о «новостишках» спустя четверть часа. Вряд ли.
– А ты разве не должна заканчивать сюжет о вулканическом пепле? – резко спросил Ивар.
На работе он ни с кем не стремился быть вежливым. Разумеется, за исключением начальства.
Она замялась.
– Ну, давай прямо к делу. – Он тяжело вздохнул.
– Я хотела бы посмотреть это дело об убийстве вместе с Комми. У меня сейчас как раз есть время. – От волнения у нее раскраснелись щеки.
– Есть время? Звучит не очень хорошо.
– В ближайшие дни я дежурю, так что легко смогу на этом сосредоточиться, – сказала она более решительно, чем обычно.
Он удивленно пожал плечами:
– У нас не так много людей, чтобы направить туда сразу двоих. Ты смонтировала сюжет о лете?
– Нет еще, но в целом он практически готов. Разве стажеры не могут его закончить?
– Посмотрим. Мы, вероятно, поставим его в поздние новости. А выброс пепла? – Ивар начинал терять терпение.
– Ну… я взяла интервью у сотрудницы метеобюро. Его можно будет использовать, – сказала она сконфуженно, затем добавила: – Я бы хотела поехать на север.
– На север? – переспросил Ивар удивленно.
– Да, на север, в Скагафьордюр. Туда, где нашли тело. Возможно, и в Сиглуфьордюр.
– Черт возьми, Исрун, мы не можем вот так взять и отправить тебя в провинцию. Вопрос исчерпан.
– Но…
– Вопрос исчерпан.
– Дело в том… – она понизила голос и наклонилась к нему, – что мне тут недавно звонили. Думаю, нам нельзя этого упускать.
– Звонили? Рассказывай. Кто звонил? – спросил он резким голосом.
– К сожалению, я не могу сказать.
– Почему не можешь, черт возьми? – Он даже перестал стучать по столу.
– Звонил мой друг из Акюрейри. Сказал, что знает этого типа. Но я не уверена, что могу об этом рассказывать.
Ивар понизил голос:
– Не тяни уже!
– Тогда ты должен разрешить мне заняться этим делом.
– Черт возьми. Хорошо. Делай, что хочешь.
Хотя это не предвещало ничего хорошего. Если так пойдет, она может стать опасным соперником в борьбе за кресло руководителя отдела.
– Он сообщил мне, что Элиас был замешан в контрабанде наркотиков там, на севере, – прошептала она, словно разглашала государственную тайну.
– В контрабанде наркотиков? Серьезно? – Ивар удивленно вскинул брови. – Постарайся что-нибудь об этом нарыть. Но я не могу обещать, что мы компенсируем тебе расходы на бензин и проживание. Разве что привезешь сенсацию. – Затем добавил: – И с оператором не могу помочь. Тебе придется самой договариваться с нашим корреспондентом на севере. Но только если возьмешь серьезное интервью. В противном случае просто сделаешь наброски и пришлешь текст Комми, чтобы тот использовал их в своем сюжете.
