Тюремщик подождал реакции от пленника, но тот спокойно смотрел в камеру:
– Вы же не ко мне лично обращаетесь, не так ли?
– Вы правы. Какой смысл рассказывать то, что вы и так знаете? Но если позволите, у меня вопрос. Могу я вам его задать?
Гендиректор отвернулся и прислонился к стене. Он больше не хотел участвовать в этом цирке, поскольку приговор уже был вынесен.
– Интересно, видите ли вы их в зеркале, когда умываетесь по утрам? Видите ли трупы девяти миллионов человек, которые ежегодно умирают от загрязнения воды, воздуха и почвы
[24]? Двадцать пять тысяч смертей в день. Но главное, как вы умудряетесь не застрелиться, когда понимаете, что́ оставляете потомкам? Как можно с вами дружить? Как жена или дети отличают убийцу от мужа или отца? Как может человек в здравом уме вас любить?
Гендиректор закрыл глаза. Он представил толпу полицейских у себя дома, пытающихся успокоить его семью.
– Вы не отпустите меня, верно?
– Нет, не верно. Есть сценарий, по которому вы можете вернуться домой.
Удивленный гендиректор повернулся к стеклу:
– И что я должен сделать?
– Измениться. Радикально. Но не беспокойтесь, я вам в этом помогу.
6
За несколько минут до первого контакта
Диана Мейер вытерла вспотевшие ладони о грубую ткань джинсов, затем капнула на руки спиртовой гель. Напарник весело смотрел на нее.
– Волнуетесь?
– А что? Вы не волнуетесь?
– Не очень. У меня что-то вроде «туннельного зрения». Я сосредоточиваюсь на деле и отбрасываю эмоции, которые мешают работе.
– Например, что потерпите неудачу?
– Так глубоко я не задумывался, но да, и это тоже.
Натан переключил мобильник в авиарежим, Диана последовала его примеру. Позади них открылась дверь, в проем заглянул специалист из отдела цифровых расследований.
– Мы соединим вас на минуту раньше, – предупредил он. – Можете включать экран. Будут изображение и звук, но мы убавили микрофон с вашей стороны, так что сможете говорить шепотом, вас не услышат. Как обычно, постарайтесь удержать звонящего на линии как можно дольше.
– Я думала, его невозможно локализовать, – сказала Диана, когда техник ушел.
– «Невозможно» и «полиция» не рифмуются, – ответил Модис, нажимая кнопку на пульте.
На экране появилась главная страница сайта знакомств. Купидон с натянутым луком целился в сердце и предлагал зарегистрироваться, чтобы закрутить безумные любовные романы или провести несколько романтических вечеров.
– Айтишники сидят в соседнем кабинете. Они сами все сделают.
Побродив среди анонимных одиночек и изменщиков, курсор мыши нашел профиль под названием «Total» и нажал на сердце. Купидон согнул лук, пустил стрелу, и через несколько секунд пришло приглашение на видеосеанс, которое было немедленно принято. На экране появилась знакомая сцена.
Стеклянная камера с человеком внутри.
Плавно сменился ракурс, и на экране показался некто в маске животного. Он не двигался. Маска привела полицейского и психолога в недоумение.
– Панда? – прошептал Натан.
– Я знала, что он спрячет лицо, но тоже такого не ожидала.
– Думаю, голос он тоже изменил. Он сделает все, чтобы мы его не идентифицировали.
На плечо панды легла рука. Щеку пересекала кроваво-красная линия, отчего панда сразу перестала быть милым пухляшом. Из-за ее спины раздался дружелюбный голос:
– Спасибо, дальше моя работа.
Повинуясь приказу, панда встала и нечаянно задела штатив. Камера дернулась и на долю секунды показала другой угол комнаты, где находились еще три панды со шрамами. Затем камеру вернули в исходное положение.
В блокноте Модис записал: «Четыре маски. Кто главный?»
Как бы отвечая на этот вопрос, похититель занял свое место. Маски на нем не было.
– Здравствуйте, – поприветствовал он непринужденно. – Кто у нас тут? Полицейский для переговоров, я полагаю?
– Капитан Натан Модис.
– Здравия желаю, капитан. И с вами, возможно, психолог, чтобы понять, с кем вы имеете дело.
– Диана Мейер, я психолог-криминалист.
– Вам тут быстро наскучит, меня не очень сложно просчитать.
– К тому же вы без маски, – заметила она.
Короткие седеющие волосы, волевой подбородок. Взгляд, хотя и спокойный, не скрывал ледяную решимость. Вежливость, столь неуместная сейчас, делала ситуацию еще более неоднозначной.
– Без маски, потому что я вам не нужен. Я действую не ради собственной выгоды, поэтому мне все равно, что со мной будет. Вы сможете опознать меня через несколько часов, поэтому сейчас мы сосредоточимся на главном.
– На вашем пленнике?
– На моем госте.
– Как он себя чувствует? – спросил Модис.
– Ему бы хотелось выйти отсюда, но он держится.
Переговоры – это как танец, как ухаживание, они имеют четкий ритм, который нужно соблюдать. Подобно влюбленным, которые знают, что непременно окажутся в объятиях друг друга, но боятся нарушить ритуал, Натан чуть помедлил, но не стал тянуть с ответом.
– Вы похитили генерального директора компании «Тоталь». Мы хотим, чтобы он благополучно вернулся к семье. Правила устанавливаете вы. Каковы они?
– Мне нравится ваше четкое мышление, – оценил тюремщик. – Постараюсь работать так же. Сначала кое-что расскажу, затем немного математики и, наконец, перейдем к инструкциям. Ничего сложного, как видите.
Натан закрыл блокнот, Диана скрестила ноги, а похититель уселся поудобнее.
– Знаете ли вы притчу о лягушке и кипятке? Впрочем, даже если бы знали, не сказали бы. Чтобы выиграть время на поиски нас, верно?
– Вы ведете себя как преступник. Сами понимаете, что мы будем вести себя как полицейские. Честно говоря, я пытаюсь вспомнить какую-нибудь сказку про лягушку, но ничего не приходит на ум, так что слушаем.
– На самом деле это скорее эксперимент, чем детская сказка, – сказал человек без маски. – Нам нужно поместить лягушку в воду с температурой сорок градусов. Конечно, она сразу выскочит из банки. Но давайте посадим ее в воду с температурой пятнадцать градусов и начнем подогревать на полградуса в минуту. За такое время лягушка привыкнет к воде и сварится заживо, даже не пытаясь выбраться. Единственное различие между этими экспериментами – привыкание. Мы привыкаем ко всему, даже к тому, что может нас убить.
