– Что там? – прошипел он.
Раб Маний принес с собой глиняную масляную лампу. Фитиль плюнул и затрещал, проливая свет. Маний поставил лампу на стол в спальне и ответил:
– Флот, хозяин. Мильтиад вернулся.
Ксантипп мгновенно вскочил на ноги, забыв о боли. Слухи о какой-то катастрофе уже витали в городе. Хотя Мильтиад отправился на поиски персов далеко от Афин, было удивительно, как быстро распространялись известия от одной рыболовной команды к другой, от военного корабля к торговому судну. Море было бескрайним, однако новости быстро доходили до каждой бухты и бухточки вдоль побережья.
– Принеси мне…
Ксантипп замолк, увидев сандалии и чистый хитон, перекинутый через руку пожилого раба.
Он быстро оделся и спросил:
– Агариста проснулась?
Что-то изменилось в выражении лица Мания, и Ксантипп не впервые задался вопросом, сможет ли раб из предыдущего дома проникнуться когда-нибудь преданностью новому хозяину. Закон гласил, что Маний был его собственностью, но Ксантипп не доверял этому человеку. Раб, знавший Агаристу маленькой девочкой, никогда бы не предал ее доверие.
– Думаю, она плохо спала, хозяин, – сказал Маний.
Ксантипп остановился, засовывая нож за пояс. У Агаристы появился любовник? Возможно, Маний здесь для того, чтобы отвлечь его, пока какой-нибудь юнец вылезает через окно. В Афинах каждый день случалось что-нибудь странное, но он только покачал головой, представив себе эту картину.
Разбуженный ночью, он чувствовал себя так, словно готовился к войне, но если дело было просто в возвращении флота, то рыночные слухи и сплетни никуда не годились. Насколько он знал, Мильтиад мог захватить персидские сундуки с жалованьем и одержать великую победу. Описываемые клубы дыма могли с одинаковой легкостью относиться как к персидскому лагерю, так и к кораблям Афин. Ксантипп надеялся, что все именно так.
Он поднял голову, услышав, как кто-то из детей окликнул его. Конечно, у них были свои няни, но не мешало бы послать и проверенного человека.
– Ты вооружен, Маний? – спросил Ксантипп.
Брови у раба подпрыгнули вверх.
– У меня есть нож, но могу взять и меч. Есть ли угроза для семьи, господин?
– Насколько я знаю, нет. У меня… предчувствие… предчувствие. Возможно, это не более чем глупость, но мне было бы спокойнее, если бы я знал, что ты с моими детьми и готов защитить их.
Маний не колебался, в чем Ксантипп и не сомневался. Раб поклонился и тут же исчез, готовый отдать свою жизнь за малышей.
Ксантипп посмотрел ему вслед. В его поведении было сегодня что-то странное. Снаружи все еще было темно – свет едва начал меняться. Если Мильтиад действительно вернулся, то в порту он появится только поздним утром, а дорога до Пникса займет у него не меньше часа. Время еще было.
В тишине Ксантипп направился по коридору, отделявшему спальню Агаристы от его комнаты. Ноги легко ступали по полу, и он шел, прислушиваясь, зная, что почти не издает ни звука.
Он никогда не высыпался, если в постели с ним был кто-то еще. Агариста, как она сказала, чувствовала то же самое. Тепло его тела не давало ей уснуть. Самые бедные мужчины спали вместе с женами, но Ксантипп пришел к выводу, что ему лучше спать одному, как и подобает человеку его положения. В конце концов, комнат у них хватало.
Услышав стон, Ксантипп пробежал последние несколько шагов и заставил себя остановиться у ее двери, напрягая слух. Подслушивать – недостойно, поэтому он постучал и вошел, страшась того, что увидит.
Окно было открыто, и ночной ветерок наполнял комнату прохладой.
Агариста села в постели, скомканная простыня обернулась вокруг ее колен. Она подтянула простыню повыше, когда он вошел в комнату, и подозрение отдалось неприятным ощущением в животе, как будто он проглотил серу.
– В чем дело, Ксантипп? – спросила она. – Почему ты так ужасно выглядишь? С детьми все в порядке? Дети в безопасности?
Ее забота о них прорвалась сквозь охватившее его безумие, и он молча моргнул. Жену освещал только лунный свет, она казалась бледной, как белый мрамор. Тени собрались вокруг бедер, и одна нога выглядывала из-под смятой простыни.
– Они в полном порядке, – сказал он скрипучим голосом.
Неужели в комнате так тепло, что потребовалось открыть окно едва ли не настежь?
– Что тогда? Вторжение?
Было похоже, что Маний не сообщил новости хозяйке дома. Возможно, он пошел бы к ней, если бы Ксантипп не отправил его охранять детей. Агариста казалась смущенной и испуганной. И что-то еще, что-то неправильное было в ее поведении. Ксантипп подошел, чтобы сесть на жесткий край кровати, и жена немного отодвинулась.
– Почему ты так злишься? – спросила она.
Ее темные глаза были широко открыты, волосы густыми локонами ниспадали на плечи. Она как будто слегка раскачивалась взад и вперед, наблюдая за ним. Он чувствовал ее страх, но все же не был уверен, в чем причина. Он знал, что если это чувство вины, то ему придется напрячь все силы, чтобы не убить ее.
– Мне показалось, что в саду незваный гость, – сказал он, пристально наблюдая за ней и даже не стараясь, чтобы объяснение прозвучало хоть чуточку правдоподобно.
Она ахнула.
– Я никого не видела. Так вот почему ты здесь? И поэтому… такой?..
– Поэтому… и еще потому, что Мильтиад вернулся. Его флот заметили неподалеку.
– Тогда мы должны поблагодарить Посейдона за его возвращение! Это хорошие новости, Ксантипп. Я встану и присмотрю за детьми.
Он не пошевелился, и она еще крепче сжала колени.
– Теперь я точно не буду спать. Оставь меня, пожалуйста, мне нужно одеться. Я скоро приду, и мы поедим. Кашу или блины? Может, сказать, чтобы приготовили? Еще есть мед и сыр, если хочешь.
Пока она лепетала, рабы зажгли лампы. Дом просыпался, уже пекли хлеб, чтобы вся семья поела пораньше. Даже известие о вторжении не помешало бы им начать свой день, как обычно. Ксантипп вышел в коридор. Пришедший на его зов раб оказался мальчишкой из конюшни, которого обучали работать на кухне. Он с преувеличенной осторожностью нес масляную лампу.
– Я возьму, – сказал Ксантипп. – А ты возвращайся к своей работе.
Мальчик поклонился в ответ. Ксантипп отнес лампу в комнату жены. Он зажег еще две от фитиля первой, и помещение заполнил глубокий золотистый свет.
Агариста не вставала с кровати. Это было странно само по себе. Она сидела, укрывшись простыней, и тени сгущались вокруг нее. Ее огромные темные глаза опасливо наблюдали за ним – так наседка, беспомощная и безмолвная, может наблюдать за лисой, крадущейся по спящему сараю.
– Что такое? – требовательно спросил Ксантипп. – Что-то не так…
Он сел на край кровати и наклонился к жене. Она не отстранилась во второй раз, как будто знала, что это выдаст ее вину. В этот момент ему захотелось просто заглянуть внутрь нее и вырвать правду. Если она предала, ему нужны были доказательства. Если бы он убил жену только из-за собственной ярости и подозрительности, ее семья уничтожила бы его.
