— Слушай же! Парень был несколько странным. Он разговаривал,
как джентльмен, но выглядел пропойцей.
Был небрит, явно спал в той же одежде, но, черт возьми,
что-то в нем было. Он появился, прошел в туалет, потом стал слоняться вокруг.
Мы этого не любим. Когда приезжают наши клиенты и подобный бродяга просит его
подвезти, отказать бывает трудно. Но ведь порой водитель совсем не желает иметь
рядом пассажира.
Я сам, например, ни за что бы никого не посадил, тем более
среди ночи. Но одно дело — проехать в машине мимо первого встречного по хайвею,
и совсем другое — посмотреть человеку прямо в глаза на заправочной станции и
сказать, что сесть на свободное место в твоей машине нельзя.
Поэтому мы тактично говорим таким людям, чтобы они уходили
по-хорошему, а если они не слушаются, только уж тогда вызываем полицию. Полиция
приезжает сразу, делая вид, что это просто дежурная проверка, могут и забрать
такого парня, могут обвинить и в бродяжничестве.
Тот, конечно, первым делом начинает оправдываться и спешит
уйти вниз по дороге, где он, собственно, и должен искать попутную машину,
которая его подбросила бы.
— Но ты сказал, этот человек был другим?
— Да, он отличался от обычных бродяг, и тоже был наш брат
«олень». И обратился ко мне, как брат к брату, рассказал свою историю. Он
периодически находится в запое, а это значит, что может не пить по нескольку
недель, а потом вдруг у него начинает гореть душа, его неудержимо тянет к
спиртному. Он пьет, пока не кончаются деньги, потом начинает пить за счет своих
собутыльников, которые сначала пили с ним на его деньги. Когда и эти деньги
кончаются, он постепенно успокаивается. После окончания запоя ему хочется домой
помыться, сменить одежду, принять опять респектабельный вид, и начинает
казаться, что он никогда больше не притронется к бутылке… А потом через
какое-то время его снова начинает неудержимо тянуть к выпивке.
— Ты выслушал всю его историю? — спросил я.
— Да, выслушал.
— И чего же он от тебя хотел?
— У него не было тогда ни цента. Он хотел добраться домой
автостопом, вообще-то ему было все равно, куда ехать, но предпочтительней было
в Лос-Анджелес.
— И ты помог ему?
— Если кто-нибудь узнает об этом, меня могут уволить из
«Карлайл-Камп». Я объяснил ему, что сейчас у него не тот вид, чтобы подходить к
каждому со своей просьбой. Но я обещал, что попытаюсь что-нибудь устроить.
Сказать по правде, я хотел поискать ему водителя на старом, разбитом грузовичке
или кого-либо в этом роде, кому требовался попутчик, чтобы не заснуть за рулем.
Минут через десять подъехал пикап, но водитель отказался наотрез.
— Ну, и что было потом?
— А еще минут через десять подъехал человек на новой,
сверкающей машине, она выглядела просто на миллион долларов. И, представляешь,
он сам спрашивает меня, где бы ему найти попутчика, так как ему предстоит
дальняя дорога, он едет в Рино и боится заснуть за рулем. Он даже сказал, что
хотел бы взять человека, который бы помог ему вести машину. И теперь мне даже
кажется, что он сам его заметил: тот еще стоял на освещенной площадке.
— И что же ты ему ответил на эту просьбу?
— Я ответил, что один парень уже полчаса ждет, кто бы его
подвез.
— Ты не помнишь имя этого «оленя»?
— Честно говоря, не помню. Он показал мне свою членскую
карточку, свой номер в ордене, и мы обменялись рукопожатиями. В тот момент я
еще о нем ничего не знал и подумал, что ему просто хотелось прикоснуться к моей
руке, напомнил ему, что в стране масонского братства «оленей» так принято. И
еще сказал, что на свою зарплату мне трудно содержать жену и детей, тем более
помогать ложе.
— Что же случилось потом?
— Потом приехал этот парень на шикарной машине…
Я попросил его подождать, обошел вокруг станции и обнаружил
сидящего в тени брата по ложе. Он подошел к машине, поговорил с водителем и,
очевидно, произвел на него благоприятное впечатление, потому что тот пригласил
его сесть в машину, и они уехали.
— Ты совсем не знаешь того, на шикарной машине? — спросил я.
Он усмехнулся.
— Ладно уж, признаюсь тебе! Парень сидел за рулем новенького
«роадрейсера». Чудесная машина! Да и сам он выглядел как миллионер, прекрасно
одет. В общем, я записал номер его водительских прав.
— Ты его еще помнишь?
— Послушай, Лэм, что все-таки происходит?
— Я сам пока не знаю, может быть, что-то и происходит, а
может быть, и ничего, но то, что ты медлишь с нужной информацией, только
повредит…
— Кому повредит?
— Тебе.
Он подумал, а потом попросил:
— Послушай, Лэм, сделай одолжение, не впутывай меня в эту
историю, пусть все, что я рассказал, останется между нами.
— Я не имею обыкновения передавать кому-либо полученную
информацию.
— Что случилось? Этот парень замешан в ограблении?
— Не думаю, но точно сейчас ничего не могу утверждать. Пока
этот бродяга мне нужен как свидетель.
— Но что же он все-таки натворил?
— Возможно, ничего, — ответил я.
— Ты не хочешь мне сказать правду?
— Послушай, Леннокс, я веду расследование. Мне платят за то,
что я веду его и добываю информацию. А не даю ее. Если ты хочешь узнать
новости, читай газету, слушай радио, смотри телевизор, но не проси человека,
который зарабатывает себе на жизнь подобным образом, разглашать добытые
сведения бесплатно.
— Но ведь это ты просил меня об одолжении.
— Я просил информацию, которая нужна для продолжения
расследования. Или ты мне ее даешь по-хорошему, или мы поговорим с тобой
по-другому. Если ты мне сообщишь то, что мне нужно, то вполне возможно, что
Карлайл-Камп никогда ни о чем не услышит; если же будешь упрямиться, то не
исключено, что прочтешь обо всем в завтрашнем утреннем выпуске местной газеты.
Что же натворил такого этот парень, скажи?
— Повторяю тебе, возможно, что он ни в чем не виноват.
Честно говоря, меня больше интересует другой, водитель «роадрейсера».
— Как ты мог знать, что он останавливался именно здесь? —
спросил Леннокс.
Я показал ему на набитый до отказа открытками деревянный
почтовый ящик, над которым висела надпись:
«СУВЕНИРНЫЕ ОТКРЫТКИ С МАРКАМИ. БЕСПЛАТНО. ГОТОВЫ К
ОТПРАВКЕ. ОБСЛУЖИТЕ СЕБЯ САМИ!»
Он сразу все понял и как-то взбодрился.
— Хорошо, сейчас посмотрю, где у меня записан номер его
машины. Я держал его несколько дней, все думал, а вдруг пригодится, потом решил
его выбросить, но не успел. По-моему, он лежит в кассовом ящике.
