— Попе, вернитесь, — позвал я. — Вас тут ждет пара долларов,
вот, возьмите.
Голова опять появилась в проеме окна, кривая улыбка обнажила
прокуренные желтые зубы. Он протянул руку за деньгами, и я подумал: возможно,
этот человек сидел в тюрьме, там и научился готовить.
— Кто работал на кухне пятого числа этого месяца?
— Я работал.
— Не помнишь ли мужчину, который зашел сюда с двумя
попутчиками, пышной блондинкой и довольно потрепанной личностью? Он должен был
очень спешить.
— Конечно, помню, мистер, он действительно очень спешил.
Заказал две яичницы с беконом, просил меня поторопиться, а сам пошел звонить.
Он несколько раз меня подгонял, поэтому я его и запомнил. А его друзья, когда
ели, чуть не давились от спешки.
Я протянул ему еще два доллара и поинтересовался, не
припомнит ли он еще что-нибудь. Блондинку например.
— Ни разу на нее не взглянул, — ответил Попе и улыбнулся. —
Я слишком спешил выполнить заказ, а потом только посмотрел на них, пока они
ели. Меня больше заинтересовал хорошо одетый мужчина — он стоял там, где вы
сейчас. Женщина и другой парень сидели в углу, женщина — ко мне спиной.
Я поблагодарил обоих, вышел к машине и проехал в сторону
Роммели еще шестьдесят миль по горному серпантину очень медленно, смотря по
сторонам в поисках хоть каких-нибудь признаков дорожной аварии или какой-либо
мелочи, которая могла бы послужить ключом к разгадке. Однако в свет фар моей
машины попадали то пустые банки от пива, то битое стекло.
Роммели — небольшой городок, где рано ложатся спать. В нем
оказалось два гаража для ремонта машин.
На каждом из них у входа был звонок с надписью:
«Ночной вызов». Вначале я подъехал к тому, что расположен на
восточной окраине. Позвонил, но мне никто не ответил. Понадобилось еще пять
минут и три долгих звонка, чтобы дверь наконец открыли.
— Что случилось? — спросил появившийся в дверях молодой
мужчина лет двадцати семи со светлыми, вьющимися волосами и припухшими от сна
голубыми глазами; на мужчине были только шорты, и он пытался попасть ногой в
брюки, что ему со сна никак не удавалось.
— Мне надо с вами поговорить, — сказал я.
— Говорите! — согласился он. — А где ваша машина?
— За углом.
— Что с ней случилось?
— Ничего.
— Тогда какого черта?!
Я вынул из кармана трехсотграммовую бутылку виски.
Он внимательно на нее посмотрел, и медленная улыбка осветила
его лицо.
Ну, тогда другое дело, — пригласил он меня войти.
Комната была поделена на две неравные части, в углу одной из
них стояла его кушетка, даже без простыней, на ней лишь два старых одеяла.
Наволочка, видимо, очень давно не видела прачечной. Над изголовьем кушетки
несколько фотографий обнаженных моделей, снятых во весь рост: одни вырваны,
очевидно, из обычных журналов, другие — глянцевые, на которых голые модели
стояли полуобернувшись, спиной к зрителю, глядя с улыбкой через плечо, —
наверное, копии с фотографий.
Мужчина сел на кушетку и сразу засунул бутылку под свое
грязное ложе.
Я спросил, не звонила ли от него пышная блондинка ночью
пятого или утром шестого числа. Он отрицательно покачал головой. При этом
вспомнил, что однажды, на днях, босс позвал его к телефону и он разговаривал с
какой-то женщиной, но это было по поводу починки машины.
Я внимательно пригляделся к парню и решил, что для такого,
как он, выбросить из памяти полную блондинку равносильно тому, чтобы голодный
лев начисто забыл об аппетитном куске мяса, брошенном ему в клетку.
Мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Второй гараж с «ночным вызовом» принадлежал
тридцатипятилетнему мужчине, которого не смягчила даже моя очередная бутылка
виски: его глаза остались такими же жесткими и враждебными.
— Вы полицейский? — спросил он.
— Я расследую дело, — ответил я.
— Один черт, — буркнул он.
Я не стал с ним спорить и спросил о звонке и о женщине. Он
мотнул головой.
— Черт возьми, как могло вам прийти в голову разбудить меня
посреди ночи, чтобы только спросить об этом? Да не было никаких звонков! Не
было никакой женщины! Вы меня слышите? Не было никакой женщины! А теперь
убирайтесь вон!
Я пытался задать последний вопрос: уверен ли он, что помнил
бы об этом звонке?
— Конечно, я бы помнил! — заорал он. — Неужели вы бы забыли,
сидя на необитаемом острове, если бы вдруг явилась королева стриптиза и начала
купаться перед вами при свете дня?.. Вы бы это могли забыть?
Скажу больше, все звонки у меня записаны. Когда ночью звонят
в дверь, автоматически пробивается бумажная лента, и я отмечаю звонок в
специальной книжке.
Мой хозяин — электрик, он и выдумал все эти штучки.
Фиксируется все: когда я открываю дверь, когда не открываю дверь, когда я не
подхожу к двери больше пяти, минут!.. Вот такой у меня проклятый хозяин.
А теперь проваливай отсюда! — заорал он и захлопнул дверь.
Я вычеркнул это место из взятых мной на заметку.
Теперь было совершенно ясно, что бы ни произошло, гаражи с
«ночным вызовом» Бакли не помогали. Вполне возможно, что запаска и не была
спущена, просто у нее плохо работал клапан и из него медленно выходил воздух.
Правда, возможно, Бакли помог проезжавший мимо водитель, у которого мог
оказаться пневматический насос, которым он мог накачать запасное колесо, и
Бакли продолжил поездку.
В таком случае он бы поехал дальше именно через Роммели
вместе с пассажиром; блондинка, может быть, осталась и продолжила путь с кем-то
еще. Могло быть и так: она позвонила миссис Бакли и сказала, что посылает
ремонтную машину, хотя по причинам, известным только ей, не приблизилась ни к
одному гаражу в округе. Но почему Бакли понадобилось столько времени, чтобы
проехать эти десять миль, которые отделяли Сентрал-Крик от Роммели?
Или вполне мог быть еще и такой вариант: попутчики
сговорились, ударили хозяина машины по голове и завладели его автомобилем, а
звонок миссис Бакли был лишь хитрым шагом, который помог запутать следы.
Этим звонком блондинка, может быть, рассчитывала снять с
себя все подозрения в случае, если начнутся какие-то расследования.
Приехав в Роммели, я отыскал мотель, где решил поспать пару
часов. К концу дня я уже был на дороге и снова ехал медленно, внимательно
смотря по сторонам в поисках хоть какого-нибудь признака аварии. Но, увы,
ничего не обнаружил. Я промчался еще тридцать миль до Сентрал-Крика, повернул
обратно, направился опять к Роммели и потом медленно к Бейкерсфильду.
