Без вас я бы никогда не задумалась над подобными вещами. Просто сказать спасибо – это так мало. Но я все равно скажу. Спасибо, что изменили мою жизнь».
Я подумала: вот почему я врач. Не потому, что могу разрезать людей. Не потому, что я избавляю их от рака. А потому, что в качестве врача я могу повлиять на кого-то и изменить его жизнь к лучшему.
22
Он должен был умереть. Сэм Кэмпбелл
Врачи скажут вам, что даже в отделении неотложной помощи большинство пациентов не находится на грани смерти – хотя иногда это действительно так.
Сэм Кэмпбелл – главный врач Больницы скорой медицинской помощи Галифакса, основного травматологического центра в Новой Шотландии. Он живо помнит, как однажды ночью спас жизнь человека, но даже в момент триумфа он не мог избавиться от воспоминаний о пациентах, которых не удалось спасти.
Это случилось лет десять назад. Дежурство выдалось напряженное и стало еще более напряженным, когда около двух часов ночи в больницу ворвались парамедики с пациентом лет двадцати пяти. Его подобрали возле бара, где произошла драка. Он был ранен в грудь чем-то очень узким – возможно, тонкой отверткой или ножом для колки льда. Кто-то ударил молодого человека в грудь, и я отчетливо видел два или три отверстия. Один удар пришелся в сердце.
И вот пациент уже на операционном столе. Обычно при травме мы действуем по четкому алгоритму: освободить дыхательные пути, контролировать дыхание и наблюдать за циркуляцией крови. У этого молодого человека кровь не циркулировала и артериальное давление не определялось. Я видел, что шейные вены заполнены кровью, а значит, сердце практически перестало работать: кровь поступала в вены, но далее ее ток оказался заблокирован, поэтому она не возвращалась к сердцу.
Сердце, которое находится в своеобразном мешке под названием «перикард», по сути состоит из двух насосов. Правый желудочек перекачивает кровь в легкие, где она забирает кислород. Затем эта кровь поступает в левую часть сердца, откуда разносится по всему телу. Но в данном случае правый желудочек был проколот, и кровь не поступала в легкие. Вместо этого она заполнила перикард, а тот начал давить на сердце с такой силой, что оно больше не могло качать кровь.
Первое, что происходит в подобной ситуации, – падение артериального давления. Пациент теряет сознание, поскольку кровь не достигает головного мозга. Вены на шее набухают, так как кровь в них не может вернуться к сердцу, из-за того что сердце не в состоянии ее перекачивать. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит именно это.
Когда в больницу привозят человека с серьезной травмой, в отделение неотложной помощи спускается целая толпа народа. Но той ночью события развивались настолько стремительно, что к тому времени, как я решил действовать, еще никто не появился. Там были только я, парамедик, который привез пациента, и молодой ординатор. Передо мной лежал набор инструментов с очень маленьким скальпелем. Он отличался от скальпеля, который я обычно использую: лезвие было, вероятно, всего сантиметра полтора длиной – настолько маленькое, что его, как правило, применяют лишь для того, чтобы сделать небольшое отверстие в коже, прежде чем ввести внутривенный катетер. Но это был единственный доступный скальпель, так что я схватил его и разрезал грудь пациента. Я сразу понял, что был прав.
Мешок вокруг сердца наполнялся кровью – мы называем такое кровоизлияние гемоперикардом – поэтому я разрезал перикард, чтобы ее удалить. Теперь, увидев в желудочке отверстие, я вставил в него палец, чтобы остановить кровь, вытекающую из сердца.
Сердце заработало, восстанавливая нормальный кровоток, и я почувствовал, как оно наполняется кровью.
Через несколько секунд молодой человек пришел в себя. Ему не вводили лекарств, в том числе успокоительных, и он, не понимая, что происходит, попытался сесть, в то время как в сердце оставался мой палец. Парамедик ввел какой-то препарат, чтобы вырубить его, и я попросил ординатора вставить палец в отверстие, чтобы мы смогли ввести дыхательную трубку в горло. Ординатор держал палец, пока пациента везли в операционную, где ждал кардиохирург.
На этом моя работа закончилась.
Конечно, кровь была повсюду, и ее нужно было убрать, но я просто вернулся к своим обязанностям: занялся следующим пациентом – вышибалой из ночного клуба, где произошла драка. Ему раскроили голову бутылкой. Итак, я зашивал голову этого парня, ощущая сюрреалистичность происходящего, поскольку он описывал ситуацию со своей точки зрения, хотя понятия не имел, что случилось с человеком, которому я помог только что.
Странная была ночь.
Я уже несколько раз проделывал процедуру, которая помогла молодому человеку, однако на сей раз все было по-другому. Я учился в Южной Африке, где ножевые ранения случаются относительно часто, но для Канады это редкость. Когда удар ножом приводит к гемоперикарду, мало кто выживает. Молодому человеку и впрямь просто повезло. Когда его доставили в больницу, сердце еще работало, и к тому моменту, как состояние резко ухудшилось, он оказался в нужном месте – в травматологическом центре. Я бы не удивился, если бы он умер. Учитывая обстоятельства, можно сказать, что он должен был умереть.
Обычно жертвы ножевых ранений замешаны в торговлю наркотиками или другие преступления – ирония в том, что человек, чью жизнь спасаешь сегодня, может забрать твою жизнь завтра, – но этот пациент был студентом. Его подружка пошла прогуляться с друзьями, пока он занимался в общежитии. Он отправился ее встречать и как раз оказался около ночного клуба, когда начались проблемы. Просто хороший канадский парень.
На пару дней я стал мелкой знаменитостью. Я навестил молодого человека в больнице, но он ничего не помнил. Вокруг него столпилось столько врачей, которые охали и ахали, что я почувствовал себя немного неловко и не сказал ему, кто я такой.
Больничный фонд, который занимается привлечением пожертвований, попросил меня обратиться к парню, чтобы узнать, позволит ли он использовать свою счастливую историю в качестве инструмента для сбора средств. Но я не смог этого сделать.
Позже я подумал, что это действительно трудное решение – схватить скальпель и вскрыть чью-то грудь. Часть тебя сомневается: а что, если я ошибаюсь? А что, если это не то, что я думаю? Я не вспоминаю об этом случае каждый день. То, о чем я думаю каждый день, – случаи, которые закончились смертью пациента. И я гадаю, не сделал ли я что-то слишком рано или слишком поздно, а может, сделал то, чего не должен был делать.
Однажды я лечил молодую девушку, у которой болела голова. У нее были все признаки относительно доброкачественной головной боли, вызванной раздражением нервов, проходящих через основание черепа. Это вызывает стреляющую боль в передней части головы – что-то вроде головной боли напряжения. Я ввел местный анестетик в область, откуда идет нерв. Это облегчило симптомы, и девушка пошла домой. Через неделю я узнал, что она умерла. Причина ее головной боли была куда серьезнее – ни с чем подобным я не сталкивался за все двадцать лет врачебной практики на то время. Так вот, с одной стороны, я считаю, что нет смысла в каждом случае доброкачественной головной боли назначать множество исследований из опасений пропустить серьезное заболевание, так как в отдаленной перспективе ненужные обследования могут принести больше вреда. А с другой – когда я перестаю искать оправдания, то остаюсь с тем, что имею: девушка пришла ко мне за помощью, я упустил диагноз, и она умерла. И я спрашиваю себя: а что, если бы там был кто-то другой? Нашел бы он причину? Может быть, я слишком рано перестал думать?
