Мы пытались реанимировать ее в течение пятидесяти пяти минут и в какой-то момент практически потеряли надежду. Передозировка лекарств – один из тех случаев, когда рекомендуется проводить реанимацию дольше обычного. Но средняя продолжительность реанимационных мероприятий, вероятно, составила бы двадцать минут или, возможно, полчаса. Удвоение или утроение этого времени может вызвать серьезные последствия для мозга пациента. Я начал всерьез беспокоиться. Даже если девушка выживет, то какой ценой? Прошел почти час, и я боялся, что она может навсегда остаться в коматозном состоянии или, по крайней мере, столкнется с серьезными когнитивными нарушениями. Но мы продолжали попытки, потому что Никола была молода, а у молодого человека больше шансов выжить. Ненамного больше, заметьте. Разница между минимальными шансами и небольшими, но это уже кое-что. Так что мы продолжали. Однако я знал, что, так или иначе, мы близки к концу.
Родных девушки привезли в больницу, и, пока моя команда продолжала трудиться, я извинился перед семьей и вернулся в травматологическое отделение. Я заметил изменение ритма на мониторе ЭКГ. Я нащупал пульс. Она потихоньку возвращалась. Мы продолжили, и через десять-пятнадцать минут появился сильный пульс. Появилось артериальное давление. Нам удалось стабилизировать состояние Николы и перевести в отделение интенсивной терапии для дальнейшего лечения. Мы проделали отличную работу, чтобы спасти пациентку, и обычно на этом все и закончилось бы. Как врач неотложной помощи, я больше ничего о ней не услышал бы.
Но самое замечательное было еще впереди. Никола провела в реанимации три или четыре дня, а когда ее стабилизировали и отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, она полностью пришла в сознание. Как я уже сказал, мы беспокоились, что слишком долгая реанимация могла вызвать необратимые повреждения мозга. Даже если бы они не были катастрофическими, я полагал, что возможны некоторые когнитивные нарушения, некоторые дисфункции. Но Никола очнулась в полном сознании. Разум был совершенно ясным. И что удивительнее всего, от депрессии не осталось и следа. Девушка страдала от нее годы. Теперь же она очнулась от кошмара. Обстоятельства ее жизни не изменились, но настроение у нее было приподнятое. Она ничего не помнила о прошедших месяцах. Это походило на перезагрузку мозга.
Я слышал о таком, но никогда прежде не видел. То, что случилось в ходе реанимации, изменило для Николы все. И неважно, что послужило причиной: препараты, которые мы вводили после того, как сердце остановилось, или электрошок, – но во время длительного нарушения нервных функций мозга произошла его полная перезагрузка.
Никола вернулась домой, и несколько месяцев спустя я получил сообщение от ее семьи, в котором говорилось, что девушка чувствует себя очень хорошо, снова взялась за учебу и не впала в депрессию.
Я лечил тысячи людей на протяжении многих лет, и я могу рассказать множество историй о самых странных и удивительных состояниях, которые я повидал.
Редкие диагнозы, современнейшие тесты, ситуации, когда я гордился тем, что увидел нечто такое, что другой врач мог бы пропустить… Но этот случай стоит особняком. Он стал для меня поворотным моментом. Я понял: даже если я не вижу, что происходит с большинством пациентов за стенами отделения неотложной помощи, у меня всегда есть надежда, что все будет хорошо, что, возможно, я действительно помог людям покинуть темное место и найти кое-что получше.
История с Николой произошла относительно рано в моей карьере, и она подкрепила мою уверенность в нескольких важных вещах. Во-первых, я имею дело с людьми и с их жизнью. Передо мной не просто тела. Неотложная помощь имеет свои последствия. Во-вторых, я должен сосредоточиться на том, чтобы стать настолько хорошим врачом, насколько могу. В ситуации, когда пытаешься кого-то реанимировать, ты не можешь позволить себе потерпеть неудачу. Есть только два возможных исхода: жизнь и смерть. Иногда мне кажется, что мы слишком рано отказываемся от реанимации из страха причинить вред. Тот случай стал для меня примером, что это не всегда так. Упорство, выход за рамки инструкций, приложение дополнительных усилий порой дают хороший эффект.
Этот случай резко выделяется среди всего, с чем я имел дело за последние пятнадцать лет. Я до сих пор помню все детали. Я словно наяву вижу семью, помню все лекарства, что мы вводили Николе. И я до сих пор вижу линию на мониторе сердечного ритма. Да, он действительно стоит особняком.
38
Умирая на ложе из роз. Джордж Ибрагим
Покойся с миром. Спи спокойно. Вот наши пожелания тем, кто умер. Однако некоторые люди, оказавшись перед лицом смерти, не заглядывают так далеко вперед. Их величайшее желание – умереть спокойно.
Джордж Ибрагим работает нейрохирургом в детской больнице в Торонто. В самом начале своей карьеры он обнаружил, что, хотя медицинская практика и опирается на научное знание, она также включает в себя нечто гораздо большее.
Автор фото Додж Бэна
В прошлом я занимался наукой. Я изучал биохимию, собирался проводить исследования и хотел защитить диссертацию. Я совсем не интересовался медициной, но во время учебы в университете понял, что научные исследования и медицина в некотором роде неразделимы. Если поймешь оба этих мира, сможешь гораздо глубже познать человеческое тело и болезни и в конечном счете оказать гораздо большее влияние. Поэтому я занялся медициной.
По окончании медицинской школы я поступил в ординатуру по нейрохирургии, но в первый год осваивал и другие специальности.
В какой-то момент я осознал, что между терапией и хирургией существуют значительные культурные различия. Хирурги гордятся тем, что эффективны, старательны, практичны и имеют дело с материальной действительностью. Таков наш подход к лечению пациентов. Мы видим проблему, решаем ее, проблема исчезает, и мы переходим к следующей. Этот стиль мышления необходим тем, кто посвятил себя хирургии. Все систематизировано, разделено и организовано очень специфическим образом.
Терапия, конечно, в чем-то похожа, но контингент пациентов разнообразнее. У одного пациента может быть несколько проблем, поэтому все куда запутаннее. В особенности пожилые люди могут иметь гораздо больше заболеваний, каждое из которых следует рассматривать индивидуально и в комплексе со всеми остальными.
Классический пример – лекарства. Лекарство, назначаемое для лечения одного состояния, может иметь побочные эффекты, которые усугубят другие состояния. Так, если человек страдает сердечным заболеванием, можно назначить диуретик, чтобы избавить организм от избытка воды, что облегчает сердцу работу. Но, если у того же самого человека есть болезнь почек, это может лишь ухудшить ситуацию.
Терапия требует больше времени, потому что врач должен быть гораздо внимательнее к болезни и к тому, как она связана со всеми другими болезнями пациента.
