С 2013 года по меньшей мере три врача-практиканта погибли в автомобильных авариях после ночной смены. В ходе проведенного расследования выяснилось, что один врач пел по дороге домой, чтобы не уснуть.
Через пару лет после получения диплома я работала младшим врачом в отделении неотложной помощи. Двенадцать часов подряд я ничего не ела и не пила, и это было совершенно обычным делом, в котором никто в отделении не видел проблемы. Много дней подряд я работала по двенадцать часов, и от накопившейся усталости мне однажды стало дурно. По телу прокатились волны тошноты, а в ушах появился звон. Руки затряслись так сильно, что я даже не могла заполнить медкарту, не говоря уже о том, чтобы взять у пациента кровь или вставить катетер. Критическое мышление было нарушено, реакция замедлилась. Чрезмерная усталость и голод действуют на человека подобно опьянению, и я начала переживать, что могу допустить ошибку.
Закончив со своим пациентом, я огляделась в надежде улизнуть хотя бы на минуту. Вокруг царил хаос. Все палаты, все кровати были заняты, и по коридору рядами двигались фельдшеры скорых со своими пациентами. Меня охватило сильнейшее чувство вины и стыда, однако я понимала, что силы на исходе. Я могла бы вернуться всего через три минуты, так что смогла убедить себя попытаться удрать, когда появился мой консультант и назвал следующего пациента. Было уже поздно, и столовая закрывалась через десять минут. Я не собиралась есть первое, второе и третье. Мне даже не нужен был сэндвич. Хватило бы и шоколадки. Печенья. Чего-нибудь, что я могла бы есть на ходу. Чего-нибудь, чтобы я снова могла работать, не ставя пациентов под угрозу. Чего-нибудь, чтобы снова стать полезной.
– Мне правда нужно что-нибудь съесть, – сказала я очень слабым голосом.
Консультант уставился на меня.
– Пациенты ждут.
– О пациентах я прежде всего и думаю, – ответила я.
Выражение отвращения на его лице было настолько очевидным, что я отчетливо помню его и по сей день, годы спустя. Больше я никогда не просила разрешения поесть.
Медицина – это призвание, а не профессия, неоднократно говорили нам. На деле же она и то, и другое, однако, когда условия работы становятся невыносимыми, когда предъявляемые к нам требования ставят под угрозу наши собственные жизни, не говоря уже о жизнях пациентов, предполагается, что глубоко укоренившееся чувство ответственности поможет нам все стерпеть. Призвание служить и лечить, а также решать проблемы. Может, нас и вовсе так тянет помогать другим, потому что тем самым мы невольно помогаем самим себе.
Когда мы получили диплом, казалось, на этом все кончилось. Казалось, мы достигли цели, и путь подошел к концу. Мы и представить себе не могли, что эти пять лет были лишь предисловием, кратким введением в то, что ждет впереди. Мы думали, что пересекли финишную прямую, тогда как на самом деле лишь очень медленно шли к старту.
Тот самый профессор, что читал нам вступительную лекцию в медицинской школе, который поздравлял нас с первым днем медицинской карьеры, произнес и последние слова, услышанные нами в роли студентов.
Он вышел на кафедру в большой аудитории, облокотился на трибуну и, казалось, посмотрел прямо в глаза каждому из нас.
– Теперь, – сказал он, – начинается самый тяжкий труд.
И снова он оказался прав.
12
Свежая кровь
Ходит шутка, что лучше не попадать в больницу в начале августа, потому что в это время выходят на работу новые врачи. На самом же деле нет лучшего времени, чтобы оказаться в больнице, потому что нехватку опыта новые врачи компенсируют своим энтузиазмом и состраданием. Их еще не измотало чувство бессилия, а неслаженная система не оставила на них свой губительный отпечаток. Они незамедлительно реагируют на сигнал пейджера, у них есть время на каждого пациента. Они неравнодушны. Некоторые из них считают медсестер ниже себя, но у нас есть способы поставить их на место.
Медсестра
Ярким солнечным утром колесо НСЗ совершает полный оборот, и младшие врачи меняют работу.
На фоне этих перемен прибывают новоиспеченные врачи, наполненные энтузиазмом. Свежая кровь. Они обработаны, подготовлены и введены в строй. Им выдают пейджеры, бейджи и пропуска, и они растворяются в палатах и коридорах, поглощенные больницей.
Предыдущие две недели я ходила по пятам за своей предшественницей, молодой девушкой с серым от усталости лицом и изнуренным видом, которая пыталась вооружить меня советами по выживанию, как это делают родители для своих детей.
– Торговый автомат наверху никогда не работает, – сказала она.
– Не стоит рассчитывать на банкомат рядом с комнатой санитаров, он вечно сломан.
– Самые милые медсестры в четвертой общей палате. Они всегда нальют тебе чашку чая.
Она рассказала мне, какие консультанты неизменно приходят пораньше, а какие начинают обход больных за десять минут до окончания смены. К каким консультантам можно обратиться с проблемой, а каких лучше избегать.
– Лучше не приближайся к ней, когда она в черном, – только и сказала она про одного из консультантов.
Она показала мне, где расположены телефоны, и планировку общих палат, объяснила, как назначать рентген и проверить на компьютере результаты анализа крови. Добавочные номера, запрос на санитаров, документы и аптечная служба. Что делать при случайном уколе иглой. Где хранится журнал свидетельств о смерти. Лучшие парковочные места. Кратчайший путь от морга до ординаторской. Часть советов я записала, а остальные попыталась запомнить. Словно щенок лабрадора, я таскалась за ней хвостиком все время, наблюдая за происходящим с безопасного расстояния.
В мой первый рабочий день, разумеется, ее уже не было.
Я устроилась в отделение урологии. Загадочное смешение мочевых пузырей, яичек и уретр. Здесь было все подряд, от камней в почках до рака яичек, от увеличенных простат до затрудненных катетеризаций, и среди всего этого – бесчисленное количество пожилых пациентов, которые – по множеству, как правило, таинственных и необъяснимых причин – оказались не в состоянии писать.
Дни в хирургии всегда начинались раньше, чем в терапии, и в семь тридцать утра я прибыла на первую смену в роли врача, дав себе лишние полчаса, чтобы найти свободный компьютер и распечатать список своих пациентов. Это оказалось первой трудностью, с которой приходилось справляться каждое утро. Обход больных начинался ровно в восемь, и у меня осталось всего пара лишних минут, чтобы похвалить себя за то, что нашла нужную палату, а также успела вовремя и взяла с собой все необходимое.
