— Но Чжун Бу читал листовки. Слушал радио.
— Ты же сама говорила: он читал листовки обеих сторон, чтобы объяснить людям обстановку, — сказала До Сэн. — И радио для того же слушал. А власти наверняка считают, что он был типичным мужем с Чеджудо…
— Который при этом преподавал в школе?
— Я всегда гордилась тем, что он стал учителем. Мне казалось, ты тоже гордилась.
— Так и было. И я до сих пор горжусь. — На глаза навернулись слезы. — Но не могу перестать бояться за детей.
— Не знаю, как насчет моего сына, но ты не станешь отрицать, что Ю Ри и Сун Су ничего плохого не сделали. Они жертвы. И мы, выжившие, тоже жертвы. Но я, в отличие от многих других, не считаю, что мы находимся под особым надзором. — Она встретилась со мной взглядом. — Нас же не заставляют каждый месяц отчитываться в полиции, как некоторые семьи.
— Это правда.
— И разве тебе когда-нибудь казалось, что за нами наблюдают?
Я покачала головой.
— Ну вот, — решительно сказала До Сэн. — Главное, думай о том хорошем, что есть у нас в жизни. Твой сын выполняет ритуалы почитания предков и учится семейным обязанностям, например готовке. Из Мин Ли растет хорошая ныряльщица, а Чжун Ли…
Она продолжала перечислять достоинства каждого из моих детей, и я почувствовала, что успокаиваюсь. Возможно, свекровь права. Пока нас не вызывают в полицию и не следят за каждым нашим шагом, тревожиться не стоит. Правда, мы все равно вполне могли числиться в каком-нибудь списке неблагонадежных лиц.
* * *
На шестой день даже непрофессиональные ныряльщицы привыкли ходить перед мужчинами в исподнем. Ученые тоже перестали стесняться. Сначала они старались не слишком пристально смотреть, как мы идем на берег, но теперь глазели вовсю, как обычные мужчины. Особенно меня беспокоило, как они пялятся на Мин Ли и Ван Сон. Девочки выросли красивыми и стройными, со счастливыми лицами и гладкой кожей. Глядя на них вдвоем, я невольно вспоминала нас с Ми Чжа в их возрасте. Или постарше, во Владивостоке. Мы не всегда понимали, какое впечатление производим, хоть и старались вести себя в доках осторожно. Но нас больше беспокоила угроза со стороны японских солдат, чем взгляды мужчин на Чеджудо и в других местах. А вот Мин Ли и Ван Сон уже не помнили японцев, к тому же в Хадо не случалось таких потрясений, как в Пукчхоне. Я вспомнила пословицу, которую часто повторяли мои мать и отец: «Если у дерева много веток, даже легкий ветерок может обломить одну из них». Мне всегда было ясно, о чем речь. Дети приносят с собой много тревог, проблем и недоразумений. Мое дело как матери — уберечь Мин Ли.
Через два дня доктор Пак и его группа уехали с Хадо. Они обещали вернуться через три месяца. Еще через два дня, в четырнадцатый день второго лунного месяца, ровно через две недели после того, как мы приветствовали богиню ветров на Чеджудо, пора было отправить ее прочь. Хэнё и рыбаки снова украдкой собрались на берегу. Кан Ку Чжа, как глава кооператива, сидела на видном месте. Однако на этот раз с ней рядом не было сестры и племянницы. Хотя сестры Кан переругивались с самого детства, никто не мог предположить, что участие Ку Сун и Ван Сон в исследовании настолько разозлит Ку Чжа — можно подумать, наши бесплатные заплывы в холодной воде угрожали ее положению и власти. Мы не знали, сколько времени должно пройти, пока сестры Кан помирятся, — час, день или неделя.
Мы поднесли небесным и морским покровителям рисовые лепешки и вино. Потом настало время для предсказаний. Старухи, которые гадали людям, путешествуя от деревни к деревне, расселись на ковриках. Мин Ли и Ван Сон выбрали самую молодую из предсказательниц, я же подошла к женщине, лицо которой потемнело и сморщилось от солнца. Она меня не помнила, но я ее узнала: моя мать всегда верила ее предсказаниям. Я опустилась на колени, поклонилась, потом села на пятки. Старуха наполнила ладонь зернами сырого риса и подбросила их в воздух. Я наблюдала, как моя судьба летит вниз. Некоторые зерна упали обратно на ладонь старухи, другие на подстилку.
— Шесть зерен будут означать, что тебя ждет удача, — сказала она, быстро накрыв руку. — Восемь, десять и двенадцать — это не так уж хорошо, но и не плохо. Четыре зерна — худшее из знамений. Ты готова?
— Готова.
Она сняла руку, прикрывавшую зерна, и сосчитала их.
— Десять, — объявила старуха. — Не слишком хорошо и не слишком плохо. — С этими словами она смахнула зерна, и они упали в щели между камнями.
Я вздохнула. Теперь придется делать новые подношения и больше молиться. Некоторым достались неудачные предсказания. Кое-кто заплакал, услышав слова прорицательниц, кто-то со смехом отмахнулся. Мин Ли и Ван Сон обе получили по шестерке. Их предсказательница велела девочкам проглотить зерна, чтобы носить удачу с собой.
Наконец под бдительным взглядом шаманки Ким мы сплели соломенные лодки длиной примерно в метр. Наполнив их пожертвованиями и дарами, мы прикрепили маленькие паруса, пригласили богинь и богов на борт и отправили лодки в море, после чего вылили в воду рисовое вино и бросили горсти проса и риса. Теперь весна официально началась.
На следующий день после ритуала прощания с богиней ветра я резала сладкий картофель, собираясь смешать его с ячменем, чтобы обед, который дети возьмут с собой в школу, выглядел посолиднее. Вспомнив жалобы Чжун Ли, что мы ведем себя как бедные, я открыла глиняный кувшин и достала немного соленых анчоусов, чтобы положить дочке в ячмень. Я думала, она меня поблагодарит, когда вернется из школы, но Чжун Ли уже думала о другом. Она вбежала в дом, открыла сумку и показала мне новую книжку. На обложке красовалась маленькая девочка в юбке с оборками, фартуке и шнурованных ботинках. Лицо ее обрамляли светлые локоны. Девочка держала за руку старика. Вокруг пощипывали траву козы, а вдали виднелись высоченные горы с заснеженными вершинами.
— Это Хайди, — показала Чжун Ли на девочку, — и я ее люблю.
Книгу о Хайди завезли во все школы на острове. Мы так и не узнали почему, но каждая девочка возраста Чжун Ли получила экземпляр. И теперь моя дочь, которая всего несколько дней назад рвалась учиться ездить на велосипеде, а до того мечтала стать ученой, сходила с ума от «Хайди». Чтобы поддержать дочь, я попросила прочитать мне эту историю. Хайди, Клара, Петер и дедушка сразу меня очаровали. Потом книгой увлеклись До Сэн и Мин Ли. Мин Ли посоветовала «Хайди» своей подруге Ван Сон, а та прочла ее своей матери. Вскоре по всему Хадо вечерами горели масляные лампы, и дочери читали книжку матерям и бабушкам. Всем хотелось обсудить услышанное, и мы ходили друг к другу в гости или собирались поболтать на олле.
— Как думаете, каков хлеб на вкус? — спросила как-то днем Ван Сон.
Ее мать ответила:
— Поедешь во Владивосток на дальние работы, там и попробуешь. Во Владивостоке много пекарен.
— А козье молоко? — спросила меня Мин Ли. — Ты его пила, когда ездила на дальние работы?
— Нет, но однажды ела мороженое, — ответила я, вспомнив, как мы облизывали сладкие рожки, сидя на ограде вместе с Ми Чжа и русскими парнями.
