— Мы приехали сообщить вам, что собираемся пожениться.
Наверное, давно было очевидно, что этим дело и закончится, но мне все равно стало мучительно больно. Я долго молчала, не решаясь спросить, а потом все-таки произнесла:
— И что на этот счет думает твоя мать?
— Можете сами у нее спросить, — ответил юноша. — Она скоро приедет на такси.
У меня было такое чувство, будто я застряла в желе, а Ё Чхан повернулся к мотоциклу и докатил его оставшиеся несколько метров до моего дома. Чжун Ли шла за ним.
* * *
Мы расселись двумя парами: дочка рядом со мной, лицом к Ё Чхану, а он рядом со своей матерью, которая сидела лицом ко мне. Между нами на полу стояли на подносе чайные чашки. Я слышала, как через двор, в маленьком доме, плачут мои внучки — Мин Ли отвела их к прабабке, чтобы мы могли спокойно поговорить в большом доме. Я одиннадцать лет не видела Ми Чжа. Когда она вошла, я заметила, что она стала хромать сильнее и опирается на трость. Бывшая подруга выглядела гораздо старше меня, хотя ей наверняка жилось легче. Одежда на ней болталась, волосы совсем поседели, а в глазах сквозили бездонные глубины несчастья. Однако меня это не касалось.
— Мы не проконсультировались с геомантом, чтобы определить, насколько жених с невестой подходят друг другу, — сказала я, стараясь говорить и вести себя как можно более церемонно и официально. — Мы не привлекали посредника. Никто не спрашивал, дает ли наша семья разрешение…
— Ох, мама, никто больше так не делает…
Я продолжила, не обращая внимания на слова дочери:
— Никто не назначал встречу для заключения помолвки…
— Тогда пусть эта встреча и послужит заключению помолвки, — сказала Ми Чжа.
Я обратилась к дочери:
— Не знала, что ты уже стала задумываться о браке.
— Мы с Ё Чханом любим друг друга.
Мне стало горько.
— Три года назад я попросила тебя дать обещание не видеться с ним. А в итоге ты скрыла этот… — я попробовала подыскать нужное слово, — контакт от меня, своей матери.
— Я знала, как ты отреагируешь, — призналась Чжун Ли. — Но еще я хотела проверить свои чувства, чтобы не ранить тебя понапрасну.
— Не очень-то у тебя получилось.
— Мы счастливы, — возразила она, — и любим друг друга.
Младшая дочь всегда отличалась упрямством, но и я не могла отступить. Тут бы вспомнить гадкие сплетни про Ё Чхана и Ван Сон, но я и сама в них не верила, поэтому перешла к самому серьезному аргументу:
— Ты проявляешь неуважение к памяти своего отца…
— Прости, но я не помню своего отца.
Все это было слишком мучительно. Я закрыла глаза, и меня захватили страшные воспоминания. Как я с ними ни боролась, они оставались столь же яркими и мучительными, как и в тот момент, когда все это произошло. Ми Чжа берет мужа за руку. Рядом Ё Чхан в матросском костюмчике. Пуля попадает в голову моего мужа… Крики Ю Ри… Солдат хватает моего мальчика… Эти раны не заживали, память не уходила.
Ми Чжа негромко откашлялась, и я открыла глаза.
— Когда-то мы с тобой мечтали об этом. — Она слабо улыбнулась. — Правда, тогда мы думали про Мин Ли и Ё Чхана. Но все равно этот день настал. Зять — гость на сотню лет, то есть навсегда. Пора тебе забыть гнев, чтобы эти двое, которые не несут ответственности за прошлое, могли пожениться. Прими моего сына как часть своей семьи на сотню лет.
— Я…
Она жестом попросила меня замолчать.
— Как сказала твоя дочь, наше разрешение им больше не нужно. Единственное, что мы можем, — это дать им то, чего они хотят. Я не собиралась возвращаться на Чеджудо, однако приехала сюда, потому что Чжун Ли мечтала о свадьбе в кругу семьи. Тем не менее я договорилась о венчании в католической церкви Чеджу.
Я охнула. На острове в последнее время стало еще больше христиан, и к шаманизму они относились еще хуже правительства. Чжун Ли опустила голову и принялась теребить крестик, висящий на шее, — до сих пор я была слишком потрясена присутствием Ё Чхана и Ми Чжа, чтобы его заметить. Дочь не только сделала мне больно своим выбором, но и отказалась от традиций нашей семьи хэнё, и это просто не укладывалось у меня в голове.
Ми Чжа спокойно продолжила:
— После церемонии состоится прием и празднование здесь, в Хадо.
Я больше не могла сдерживать гнев.
— Ты столько у меня отняла, — сказала я бывшей подруге. — Зачем тебе понадобилось лишать меня еще и Чжун Ли?
— Мама!
В ответ на сердитое восклицание моей дочери Ми Чжа предложила:
— Двум матерям лучше поговорить с глазу на глаз.
— Мы останемся, — возразил Ё Чхан. — Я хочу заставить ее понять.
— Поверьте мне, так будет лучше, — мягко сказала Ми Чжа.
Едва Ё Чхан и Чжун Ли вышли, как она заявила:
— Ты так ничего и не поняла. Живешь с ненавистью и осуждением, но даже не спросила меня, что произошло на самом деле.
— Зачем спрашивать? Я своими глазами все видела. Тот солдат схватил моего сына…
— Думаешь, я не вспоминаю ту сцену каждый день? Она выжжена у меня в мозгу.
С виду Ми Чжа действительно было больно, но что это на самом деле значило? Я молчала, выжидая, что последует дальше.
— Мне надо было искупить свою трусость, — сказала она наконец. — Когда муж начал путешествовать, я знала, что он не будет по мне скучать. — На лице у нее мелькнуло странное выражение, но тут же пропало, прежде чем я успела его определить. — И я переехала в Хадо. Хотела посмотреть, не сумею ли тебе помочь.
— Что-то я не увидела от тебя никакой помощи.
— Мне пришлось долго ждать. Я уже решила, что все безнадежно. А потом погибла Ван Сон.
— И ты пришла на ритуал призыва духа, хотя тебя не приглашали.
— Может, ты и не приглашала, но духи тех, кого ты потеряла, хотели меня видеть. Они заговорили со мной…
— Нет, со мной, — поправила я ее.
— Ты искажаешь события, потому что видишь во мне только зло. — Ее сдержанное спокойствие вызывало во мне ответную злость. Наверное, Ми Чжа это почувствовала, потому что продолжала тихо и размеренно, словно пытаясь меня убаюкать: — Вспомни, что тогда случилось. Шаманка Ким вошла в транс, и Ю Ри заговорила первой.
— Да, и заговорила со мной. Я давно ждала от нее вестей. От всех моих близких.
— Но они появились только когда пришла я, верно? — настаивала Ми Чжа, возможно чувствуя мои сомнения. — К тебе они больше не приходили, так ведь?
Я попыталась обдумать ее слова. В голове у меня гудело. Нет-нет, такого не может быть.
— Они все говорили одно и то же, — негромко продолжила Ми Чжа. — Они пришли к прощению. К кому они, по-твоему, обращались? Конечно, ко мне.
