— Глашку, оказывается, травили в последней школе, — мрачно признался вдруг Матвей. — Я не знал… Она никому из взрослых и не жаловалась. А Степка пытался все уладить, только он же сам травоядный у нас. Пацифист-гринписовец. Глашка сама все разрулила, она-то боевая. А я… я даже не знал.
Видно было, как непросто далось ему это признание.
У меня не было ни сестер, ни братьев, в нашей с мамой маленькой семье я всегда была и буду младшей. И почему-то мне не приходило никогда в голову, что старший брат, каким бы он ни был, это ответственность, которую несут с детства. И которая никуда не девается, даже когда брат давным-давно живет своей жизнью. Может быть, я что-то упускала в своих размышлениях о “взрослости” ровесников?
— Мы их найдем, — я предпочитала не смотреть парню в глаза. Было отчаянно стыдно. — Всех. Правда. Нашли же Степана! А когда найдем — ты теперь рядом будешь.
— Буду, — парень тряхнул головой. — А Степку придется с собой брать. Без присмотра в этом доме я его не оставлю.
— Значит, возьмем, — теперь уже я тяжко вздохнула. Ну… по крайней мере, хорошо, что Степан не маленький ребенок. Надеюсь, Аглаю мы отыщем сразу в комплекте с матерью. Кто-то же должен присматривать за этим детским садом, пока мы ищем остальных!
Матвей ушел, заручившись клятвенным заверением, что Генри неопасен, а я решила все-таки почитать на ночь бабкины тетради. Наугад открыла первую попавшуюся. “…Есть бесконечное множество миров в единой Вселенной. И все они связаны друг с другом…”
Наверное, стоит все же начать с начала?
“На самом деле смерть — это переход и новое рождение в другом месте. Каждый человек, умерев, начинает новую жизнь.
Но речь не только о смерти. Смерть — это тоже потеря. Вообще же речь идет о любых потерях и находках. Иногда люди исчезают, и их следов никто никогда не находит. Иногда так исчезают домашние животные. А порой — вещи. Некоторых потерь мы даже не замечаем, но иногда долго ищем что-то во всех мыслимых местах, однако вещь исчезает бесследно.
Все дело в том, что каждая пропавшая вещь — это либо вещь, которой больше не было места там, где она находилась, либо где-то в другом месте она нужнее. Настолько нужнее, что это влияет на равновесие миров. Скажем, ты теряешь ключ от квартиры. И он тебе, конечно, нужен, ты с ног сбиваешься в поисках. Но если ты его не найдешь, это грозит тебе всего лишь мелкими неприятностями. В худшем случае придется вызывать мастера, чтобы вскрыть дверь.
Представь, что где-то в бесконечных мирах существует еще один замок, к которому подходит твой ключ. И вскрыть этот замок без ключа невозможно. Его единственный ключ, скажем, расплавился при пожаре. А от того, будет ли открыта запертая им дверь, зависит, например, судьба империи. Или хотя бы жизнь одного человека. Несопоставимость этих нужд в ключе сдвигает пласты реальности.
Конечно, это не значит, что твой ключ попадет прямо в руки тому, кому он нужен где-то еще. Но он переместится в тот мир. В том мире будет существовать ключ, которым эту дверь возможно открыть, и это сместит вероятности, даст шанс, что империя спасется или человек выживет.
Что касается пропавших без вести людей — ясно, что они нужны своим близким. Но что если где-то в другом мире этот человек (любой, каждый чем-то уникален) — единственный, кто вовремя скажет нужное слово, которое остановит, например, войну? И снова — нужды миров в этом человеке становятся несопоставимы. Так происходит, пока не нарушен порядок вещей.
Каждая потеря есть необходимость другого мира. Многомерная Вселенная таким образом поддерживает в равновесии саму себя. Иногда случаются и сбои. Например, когда ты что-то ищешь-ищешь и находишь там, где, кажется, сто раз искала. Возможно, случился сбой, и нужный предмет исчез сразу из двух мест. Один из них потом вернулся. Более серьезные сбои — когда пропадает то, что по-настоящему нужно на своем месте. Или попадает не туда, где оно по-настоящему нужно.
Чтобы не случалось таких сбоев, нужен Дом и его смотритель…”
Широко зевнув, я оторвала взгляд от тетради. Не нравятся мне эти намеки. Что, если я продам дом, люди начнут исчезать отовсюду? Или наоборот, чужие попаданцы нам на голову посыплются? Чепуха какая-то. И вообще — ну почему я-то! Сидела себе, никого не трогала, даже примуса не починяла…
Ая уже мирно посапывала на соседней подушке, укрывшись краешком одеяла. Как она успела туда пробраться? На люстре же висела вроде бы. Ну да ладно. Надо будет завтра загадать себе в какой-нибудь комнате мухобойку и чуть что показывать в качестве аргумента.
С этой благостной мыслью я снова опустила глаза в тетрадь.
“Места, подобные Дому, — это точки равновесия, сшивающие миры Вселенной. И каждой такой точке необходим смотритель — человек с уникальным воображением и верой в чудо, способный взаимодействовать именно с этой точкой. Как правило, этот пост передают по наследству…”
Ну уж это точно не про меня! Я человек сугубо прагматичный, вот! Сроду никаких чудес не ждала! Нет, ну правда!
“Если хозяин-смотритель на месте и «работает», баланс соблюден, Вселенная равновесна, потери и находки в мире случаются в свой черед, когда они действительно нужны. Более того — через такую точку каждый вошедший может найти что-то важное.
Но если смотритель оставляет свою точку, какое-то время она бездействует, закрытая. Однако напряжение между мирами постепенно накапливается, пока ее не прорвет. Тогда она будет работать хаотично — появится «нехорошая квартира» или «бермудский треугольник». И чем больше будет таких хаотичных точек, тем чаще и серьезнее будут сбои потерь-находок. Это касается и банальной пропажи вещей, и смертей и исчезновений людей”.
Я моргнула. Какую-то страшненькую сказочку я выбрала себе на ночь.
А своему смотрителю Дом, оказывается, предоставлял все, что ему может понадобиться — из тех вещей в мирах, что больше никому не нужны.
“Думаешь, наверное, как могут быть никому не нужны новые вещи? Все верно, каждый холодильник и диван нужен своему производителю, чтобы получить за него деньги, или покупателю, чтобы пользоваться. Но представь, например, что на мебельном складе случится пожар. Сгорит дотла все, что там есть. И этот диван никогда и никому уже не принесет пользы. Пожар — это, конечно, печально, но даже в одном нашем мире каждое мгновение где-то что-то сгорает, взрывается или иным способом перестает существовать. А в бесконечном множестве миров найдется любой нужный тебе предмет, который, если ты не заберешь его, будет уничтожен через долю мгновения и никому уже не понадобится…”
А еще случались временные переносы. Вот как с Генри. Когда “заказа” не было, но была мелькнувшая мысль о необходимости вот такого вот “элемента декора”. Магия Дома приравнивала его почему-то к неживому предмету. Вот и притягивала бедолагу — то ли ближайшего, то ли уже привычного — каждый раз, когда он был не слишком нужен своему хозяину — бррр, нечего вспоминать всяких некромантов на ночь! — а здесь в этот самый миг кто-то, открывая шкаф, вспоминал о расхожей шутке.
