Она таращится на меня своим огромными голубыми глазами, и я быстро возвращаюсь в предыдущее состояние текучей розовой лужи. Ложусь с другой стороны, тыкаясь лбом в ее шейку. Не могу злиться на наше чудо.
— Во-первых, — мурчит мажор, — ты никакая не подстилка, мы уже говорили. Ты — наша девочка, Ритусик.
— Я не понимаю…
— Это значит, что ты принадлежишь нам. Только мы можем тебя баловать, водить на свидания и трахать днями и ночами напролет.
— Но почему я? Чего во мне особенного?
— Ты завела нас обоих, до тебя такое не удавалось никому. Любая девчонка после одной ночи переставала нас интересовать, — лыбится мажор.
— А когда мы не нашли тебя в спальне после вечеринки, не на шутку расстроились, — говорю я, — ведь хотели тебя снова и снова.
— Но почему? — допытывается Рита.
— Не знаю, — вздыхает Алекс, — но ты волнуешь нас очень сильно. Мы же спать не могли, пока не нашли тебя.
Она сомневается, я это вижу. Снова начинаю злиться. Беру ее личико, обхватываю своей большой ладонью и разворачиваю к себе.
— Мы постоянно хотим тебя трахать, — рычу в губы, — и не только это. Ты очень красивая девочка, Рита. Хоть сама этого и не понимаешь. Откровенная, дико сексуальная, но при этом невинная.
— Убойный коктейль, — мажор дополняет мои слова.
— И поэтому я очень хочу узнать, какая сука посмела осквернить тебя и твою сладкую задницу. Рассказывай все, милаш. Иначе заставим, ты знаешь, как мы умеем.
Она испуганно смотрит в мои глаза, но губками все равно тянется к моим. Оставляю легкий поцелуй и отстраняюсь, потому что, если вторгнусь в этот манящий ротик, не остановлюсь.
— Ладно, — шепчет, затем обнимает себя руками, — но мне сложно об этом говорить.
— Не бойся, сладенькая, — Шевцов гладит ее щечку, — нам ты все можешь рассказать.
— Это началось в девятом классе…
Глава 11
Рита.
Это началось в девятом классе. В нашу школу перевелся безумно красивый взрослый учитель. Александр Евгеньевич Зеленцов. Помню его взгляд, тогда кажущийся мне притягательным. Почти черные глаза, в которых можно утонуть. И я нырнула в этот омут.
Поначалу чувствовала себя принцессой. Кроткие заинтересованные взгляды, легкие касания пальцев. Затем — просьба задержаться после занятий. Легкая перчинка, ощущение себя совсем взрослой. Первый поцелуй и первый секс. А потом — ад. Из галантного взрослого мужчины Саша превратился в самое настоящее чудовище.
Он методично ломал меня под себя, делая из яркой и уверенной девушки забитую серую мышь. Выбирал для меня одежду, закачивал в плейер определённую музыку и заставлял ублажать его так, как хочет он. О моем счастье и желаниях этот человек не думал.
А я любила его всей душой. И чуть не поддалась, вовремя осознав, что мной умело, мастерски манипулируют. Но результат этого насилия до сих внутри меня. Ощущение никчемности, страх сблизиться и открыться, паническая боязнь некоторых видов секса.
Когда я заканчиваю рассказ, пальцы Ромы сжимаются в кулаки. Я избегала подробностей, потому что не хотела вспоминать. Алекс смотрит в стену. Видимо, они не ожидали подобного кошмара в жизни простой ботанки.
Оба по-прежнему обнимают меня.
— Сука, я его найду, — рычит Фролов, — рожей в унитаз затолкаю.
— Кишки выпущу, — вторит ему Алекс.
Почему им не плевать? Я ведь лишь случайная девчонка, попавшая в их постель! Чувствую, как из глаз льются слезы. Саша был моей первой любовью. Шевцов целует меня в щеку.
— Прости нас, — шепчет он, — мы не знали.
— Все в порядке, — вытираю глаза ладонями, — покушать бы чего.
Рядом с этими двумя парнями я чувствую себя живой. Необычные ощущения, словно бутоны только родившегося цветка, раскрывают свои лепестки внутри моей души. Наша связь может выглядеть порочной, но для меня все уже не так. Разве могут одновременно нравиться двое? Я разрываюсь между ними. Алекс целует очень нежно, будто боясь меня ранить.
Но их напор мне нужен! Смелею и сама раскрываю губы мажора. Обвиваю его плечи руками, наслаждаясь, как Рома нагло поднимает футболку до самых ключиц. Его пальцы ласкают грудь, опускаются ниже, поглаживая пупок и еще ниже…
— Боже, — выдыхаю, когда наглый брюнет касается клитора.
Но тут в дверь звонят. Я словно сбрасываю наваждение, вновь надевая маску скромной ботанички. Ненавижу себя за это! Мне вдруг отчаянно хочется взлететь, расправив крылья, жестоко вырванные несколько лет назад. Ребята заказали пиццу. Расправившись с ней, откидываемся на постели, довольно поглаживая животы.
— Люблю пиццу, — мурчу, укладывая голову на плечо Фролова.
— Рита, — серьезно говорит он, — о чем ты мечтаешь?
Непонимающе хлопаю ресницами. Странный переход.
— Расскажи нам, — ластится блондин, — чего бы ты хотела.
— В общем или…
Рома кладет палец на мои губы.
— Закрой глаза и подумай. Чего ты хочешь, Рита? Сходить куда-нибудь, съездить или даже слетать. Желание, которое можно исполнить за день.
Я покорно опускаю веки, вновь утопая в нежности, которой меня окружают эти необычные парни. Чего же хочу? Наверное…
— Я никогда не каталась на аттракционах. Мама воспитывала меня одна, у нас никогда не было денег на подобные развлечения.
— Парк аттракционов? — Фролов широко улыбается, — тогда завтра мы едем туда.
— Но перед этим покажем, какая ты на самом деле красотка, — хитро лыбится мажор.
Чувствую, как начинаю доверять этим двум. Такое необычное чувство, но сквозь неверие оно прорывается с трудом, словно через колючую проволоку. Грудь начинает сильно драть, я буквально физически ощущаю эту боль.
Ты можешь предложить мужчине лишь одно…
Чудовищный темный голос прорывается в сознание. Слезы вновь текут по щекам.
— Ну вот, опять плачет. Ты нам хату затопишь, Ритусик.
— Простите, простите, — рыдаю, не в силах остановиться.
— Что случилось? — Рома отрывает мои руки от красного лица.
— Почему вы такие хорошие? — вою я.
Они переглядываются. Кажется, что внутри меня сидит маленькая девочка, которая безумно хочет любви, но одновременно с этим боится вновь испытать боль предательства.
— Забудь его, — мажор обнимает меня, — выкинь этого урода из головы. Давай лучше телек глянем. Фильмов много, а мы до них так и не добрались.
Весь оставшийся вечер мы смотрим кино. Мальчики не выпускают меня из объятий. Я полностью утопаю в этой ласке, оставляя страх где-то на задворках. Почему-то верю в искренность их эмоций. Рома по-настоящему разозлился, когда сказала про подстилку. Сердце то и дело рвется в пляс, ведь так приятно чувствовать себя… любимой? Да ну нет.
