Зато больше мы его не увидим. Перемазанный кровью с головы до ног Ахиллес — а именно мой бывший учитель руководил войском Аида — насадил бьющееся сердце чудовища на копье, а затем, достав меч, располосовал кусочков этак на сто. Такое даже Тифон пережить не способен.
— Отсюда вопрос. — Артемида легко перепрыгнула на берег и с видом победительны уставилась на мокрого и злого меня. — Почему у тебе все еще одна рука?
— Не знаю, о чем ты, — буркнул я и, зачерпнув холодной воды песчаной рукой, брызнул ей девушке в лицо. Артемида взвизгнула и смешно отпрыгнула вбок, только чтобы с веселым смехом зашагать дальше со мной по туннелю.
Тифон проиграл, его армия разбежалась. Вымотанная Катя наконец получила заслуженный отдых во дворце под чутким надзором Агелая, сотни гвардейцев и едва сдерживающий своей восторг Мины. И пусть мама не смогла вернуть мне руку — как и в случае с Катей, для этого пришлось бы отмотать душу, а я отказывался расстаться с воспоминаниями — настроение что у меня, что у Артемиды было просто отличное. Я знал, что долго это не продлится — уж слишком легко, слишком… ненатурально богиня встретила смерть своего брата, но сейчас не время об этом думать. Мы, как и десяток других посланных Персефоной отрядов, преследовали Ехидну.
— Ты точно знаешь куда идти? — в который раз спросил я, когда девушка свернула с дороги, ныряя только в ей известный проход в скале. При том, что Артемида здесь ни разу не была. — Вот абсолютно уверена? На сто проце… Ай!
Развернувшись, Артемида щелкнула меня по носу. Выразительный взгляд в мою сторону заставил меня хмыкнуть и пожать плечами.
— Просто спрашиваю.
— Я богиня Охоты, юноша. Не забывай об этом. Ты хоть знаешь, сколько раз я ходила по следу? — со вздохом, словно ребенку пояснили мне девушка. Заметив мое скептический настрой, Артемида фыркнула. — А еще, когда эта тварь тебя схватила, я наложила на нее метку Охотника. Так я что буквально знаю, где сейчас Ехидна.
Ах ты мелкая… Богиня.
— Подожди! — настала моя очередь задавать вопросы. — Тогда какого черта мы столько блуждаем? И зачем ты вообще сказала моей маме послать еще десять групп?
— Ты будто маленький, — хмыкнула девушка, протискиваясь между двумя скалами. — Думаешь, если Персефона серьезно считала, что мы хоть кого-то найдем, то отпустила бы тебя одного?
— Эй! Она просто обо мне заботиться, — встал я на сторону женщины.
— И это чудесно, правда, — девушка чмокнула меня в щеку. — Но я не хочу, чтобы за нами бегали две сотни душ охранников. А ты?
— Не особо, — со вздохом согласился я, признавая ее правоту. — Долго нам еще?
— Мы пришли.
Артемида шмыгнула за угол и, держа лук наготове, первой ступила в крохотный, овальный грот. Тот выглядел… удивительно красиво. Для Тартара, конечно. Сводчатый потолок украшали длинные каменные сосульки, на гладких белых стенах янтарной краской блестели древние наскальные рисунки, а в центре, ровно посередине пещеры, находился водоем. Безмолвный призрак, яркими бликами отверчивающий в зеленом свете Тартара.
— Я с-с-снала, что вы придете, — прошипела Ехидна. Змея лежала на самом краю, опустив остаток хвоста в озеро. Зеленая кровь стекала по плотным чешуйкам, смешиваясь с водой. Слишком уставшая от ран, чтобы двигаться, Ехидна смотрела на нас взглядом загнанной в угол жертвы. Зло, испуганно и… с вызовом.
— Принс-с-с Аида… Аргх! — зеленая стрела пробила Ехидне плечо, пригвоздив тварь к стене словно бабочку.
— Подожди.
Я положил руку девушке на плечо. Артемида, уже повторно поднявшая лук, поморщилась, но, заметив мой требовательный взгляд, с разочарованным вздохом отступила в сторону.
— Надеюсь, ты не собираешься оставлять ее в живых.
— Нет, — Я поймал холодный взгляд Ехидны и покачал головой. — Но у меня есть пара вопросов.
По пещере пронесся тихий, шипящий смех.
— С-с-с-мотри…
— Что это? — Артемида подошла ближе, с удивлением заглядывая мне через плечо. Озеро забурлило и пошло рябью, на водяной поверхности отразилась знакомая фигура тощего юноши с бледным лицом.
Я скрипнул зубами.
— Принс-с-с Аида, — Ехидна улыбнулась, заметив мою реакцию. — Не по крови-с-с, но по влас-с-сти. Я умираю. Не дай мой душе попа-с-с-сть к Аиду… И я с-с-скажу тебе, где ис-с-скать мальчика.
Артемида бросила на меня удивленный взгляд.
— Мальчика? О чем она?
— Ты хочешь, чтобы я отправил твою душу в Туман? — медленно произнес я, шагнув к Ехидне навстречу. — Так?
— В Туман-с-с. В Элизиум-с-с-с. Туда, где он меня не дос-с-станет. Что с-с-скажешь?
— Нет.
Голос принадлежал не мне. Глаза Ехидны удивленно расширились. Тварь рванулась в сторону, к воде… Поздно. Выступивший из оранжевого портала Аид ухватил Ехидну за шею, поднял в воздух, и легко, без особого напряжения… оторвал Ехидне голову.
Аид отбросил еще дергающееся в конвульсиях тело в воду. Убрал голову в сумку, брезгливо отряхнул руки. А затем со всем тем же безразличным выражением на лице шагнул мне навстречу.
Глава 22. Идеальный результат
Бог Аид. Старший брат Зевса, любимый сын Кроноса и Владыка Подземного Царства. Он был… сложной личностью. Предательство отца и забравшего себе всю славу и почет брата сделали Аида холодным и отрешенным, и только появление жены, Персефоны, несколько сгладило угрюмую натуру. Впрочем, другим правитель Подземного Мира и быть не может. Для смертных Аид олицетворение неминуемой гибели, для мертвецов — нерушимости закона.
При этом Аид все еще оставался «человеком». Греческие боги вообще мало чем отличались от людей. Увы, это «сходство» нельзя было назвать лестным. Так, многие Олимпийцы за годы легкой и сытной жизни вобрали в себя десятки самых худших человеческих качеств, что… сильно поменяло окружающий мир.
Когда-то оплот свободы и греческой гордости, Олимп превратился в комок свар, интриг и предательства. Осознав это, кто-то — вроде Артемиды — старался держаться от горы подальше, а другие, наоборот, использовали новые законы Олимпа в своих целях.
Аид действовал иначе. Разжиревшие от поклонения и силы верующих родственники служили отличным примером, а делать выводы старший бог умел всегда. Аид отказался от чужого почета, запретил возводить храмы. Ему не нужна заемная сила, он сам знает, что хочет.
Построить мир. Здесь, внизу. Новый мир, лучший мир. Место закона и порядка, где повелитель действовал во благо своих поданных, а не наоборот.
Аид преуспел, пусть и с парой огрехов. Страх и ненависть греков уберегли его от соблазнов дармовой силы, — хоть и привязав в ответ к Подземному Миру — а его Царство считалось образцом порядка даже среди других пантеонов.
Новый мир. Лучший мир… Аид любил свое творение. Мог бродить по нему часами, невидимый и бесплотный, наслаждаясь окружающей красотой. Тихая и спокойная тишина Тартара, простота лугов Асфодель, бурная жизнь Элизиума… Он влил в этот мир свою любовь, свою душу. Можно сказать, что Подземное Царство стало для него чем-то вроде первого ребенка. И потому, когда бог узнал, что скоро получит второго, сына, в душе Аида заново зажглось солнце.
