Серьезно? С места в карьер?
— Конечно, — говорю.
Открываю ноутбук и чувствую на себе взгляд Рамона поверх очков.
— Теперь и стажеры предлагают сюжеты? — спрашивает он низким, хорошо поставленным голосом.
Нервно сглатываю, а Карли произносит:
— У нас не иерархическая организация, Рамон. Идеи могут поступать от кого угодно, и лично я приветствую инициативу. Прошу, Бринн.
— Хорошо, — говорю. Десять секунд назад голос так не дрожал. «Расслабься, — приказываю себе. — Ты же тренировалась накануне». — Думаю, никто не представит Уильяма Ларкина лучше него самого.
Нажимаю клавишу, на экране оживает видео. Мой бывший учитель, в белой рубашке и неизменном лимонном галстуке, улыбается в камеру.
«Мне нравилось работать в школе Элиота, — говорит он, откидывая со лба прядь вьющихся темных волос. — Но Сент-Амброуз — это нечто особенное. Школа серьезно нацелена дать детям из всех слоев общества образование высочайшего класса».
Я останавливаю видео и говорю:
— Уильям Ларкин записал это интервью для кабельного телевидения Стерджиса в марте две тысячи восемнадцатого года. Месяцем позже, двенадцатого апреля, его нашли мертвым в лесу позади Сент-Амброуза.
Жму на кнопку, и на экране появляется коллаж из фотографий. Официальное фото мистера Ларкина из школьного архива, групповой снимок нашего восьмого класса и несколько других, где учитель помогает мистеру Соломону тащить тяжелый пакет с удобрениями, раскладывает чили по тарелкам во время благотворительного ужина в школе, обслуживает стенд на городской книжной ярмарке.
— Уильям Ларкин пользовался огромной популярностью, его любили все ученики без исключения. Он был…
— Неизвестно кем, — вставляет Рамон д’Артуро.
В зале наступает гробовая тишина. Я моментально краснею.
— Простите? — переспрашиваю. Пальцы инстинктивно тянутся к браслету, нащупывают знакомые подвески.
— Рамон, — сдержанно вступается Карли, — сейчас очередь Бринн.
— Извини, что перебил, — невозмутимо продолжает Рамон, — только мы теряем время. Давайте по существу.
Он встает, берет маркер и пишет на доске большими буквами прямо по застывшему лицу мистера Ларкина: «КОМУ ДО НЕГО ДЕЛО?»
У меня отвисает челюсть, а Карли говорит:
— Бринн как раз об этом и говорила.
— Она говорила о том, каким он был хорошим учителем, — уточняет Рамон. — И это замечательно. Только обычно в подобных случаях мы имеем дело с безутешной семьей, которая жаждет докопаться до правды. С родителями, которые могут рассказать о детских годах жертвы, с женой или подругой, которая лишилась любви всей жизни. Еще бывают братья или сестры, подозревающие никогда не нравящихся им приятелей, и прочее. А как обстоят дела с Ларкином? — Он пожимает плечами. — Труп опознал сосед по комнате. Местная газета поговорила с коллегами из школы. Такое впечатление, что у него и семьи-то нет.
— Минутку, — протестую я, — что значит нет?
Рамон хмурит бровь:
— Можете кого-то назвать?
— Я… — Не нахожу слов.
— Ваш учитель рассказывал что-нибудь о своей семье? — продолжает Рамон. — Или друзьях? О подружке, наконец?
Я судорожно роюсь в памяти под устремленными на меня взглядами. Наверняка он кого-то упоминал, только, как назло, ничего не приходит на ум. Мистер Ларкин всегда говорил о нас, и все воспринимали это как должное. Ведь заботиться об учениках было его прямой обязанностью. Даже готовясь к презентации, я ни на секунду не задумалась о его семье или друзьях, что теперь выглядело совершенно дилетантским упущением.
Черт, надо было послушаться Линдзи и отказаться, пока была возможность.
— Я не помню, — сдаюсь я.
— Неудивительно, — кивает Рамон. — Полиция Стерджиса не смогла найти ни одного родственника, и никто его не хватился. Похороны организовал персонал Сент-Амброуза. Как я уже сказал, Уильям Ларкин был неизвестно кем.
Не знаю, что больнее: то, что Рамон за пять минут показал мою несостоятельность как криминального журналиста или что он упорно называет мистера Ларкина неизвестно кем. Так и тянет оправдаться, заступиться то ли за него, то ли за себя.
Меня опережает Карли.
— Чем вам не детективный сюжет? — вворачивает она. — Почему у красивого, умного, молодого учителя, которого так любили ученики, на поверку не оказалось никаких связей?
— Какое нам дело? — отрезает Рамон. — «Мотив» привлекает зрителей историями, которые задевают за живое. Подумайте, сколько ресурсов мы угробим лишь на то, чтобы откопать хоть какую-нибудь информацию. Рекомендую бросить эту затею.
Я молчу, не в силах пошевелиться. Его слова как будто по новой заколачивают в гроб улыбающегося с экрана мистера Ларкина.
— Ты слишком категоричен, Рамон, — не сдается Карли. — И забываешь о детях, которые его нашли. Их практически не допрашивали. Уверена: тут не обошлось без влияния и денег некоторых родителей…
— И вот еще что, — прерывает ее Рамон. Он разглаживает галстук, сверкая запонками, и я, никогда не игравшая в покер, безошибочно угадываю, что сейчас нам предъявят выигрышную руку. — Мои источники в Вегасе сообщили, что этой же историей занялся Гуннар Фокс.
Реакция присутствующих такая, словно Рамон вывалил на стол помои. Лица перекошены, ноздри раздуваются, у многих вырвалось непроизвольное «фу». Под общее неодобрение быстро гуглю имя в телефоне. Результат мгновенный: бывший спортивный комментатор из Лас-Вегаса, уволен за сексуальные домогательства. Недавно запустил собственное шоу о реальных преступлениях «Не уверен — не убивай», которое выкладывает на «Ютьюбе» и «Фейсбуке»
[2]. Короче, тот же «Мотив», только не вызывающий доверия и с омерзительным типом в качестве ведущего.
— Гуннар Фокс? Он-то здесь каким боком? — недоумевает Карли.
— Утверждает, что якобы раздобыл инсайдерскую информацию. — Рамон вновь садится. — Впрочем, неважно. Если вы возьметесь за это дело, вам придется конкурировать с Фоксом за каждое интервью. Только репутацию себе испортите, ему на радость. Лучше потратьте время и талант на более достойные сюжеты.
Рамон стреляет глазами в мою сторону. Если расчет на то, что я почувствую себя размером с Дюймовочку, цель достигнута.
Карли сверлит Рамона взглядом, однако больше не спорит.
— Учтем, — говорит она. — А сейчас перейдем к следующему пункту. Такер, представьте, пожалуйста, дело в Эхо-Ридже.
Я оседаю в кресло. Линдзи строчит что-то на планшете и двигает его мне под нос. «НЕ ПЕРЕЖИВАЙ! ОН ТАК СО ВСЕМИ». Вяло улыбаюсь и отодвигаю планшет, пытаясь сосредоточиться на обсуждении. Она права: остальные сюжеты тоже раскритикованы, хотя и не разбиты в пух и прах, как мой.
