Трипп отпрыгивает назад, Колин оступается и больно бьется коленом о ножку стола. Со зверской гримасой на лице он сжимает кулак и пытается ударить Триппа, но промахивается.
— Мальчики, прекратите! — Мистер Форрест бросается к ним, спотыкается о провода и чуть не падает. — Никаких драк! — кричит он, прыгая на одной ноге и силясь освободить другую.
— Вот так удар, — дразнит Трипп, держа телефон Колина над головой. Все уже повскакивали с мест и образовали полукруг зрителей. Только Шейн словно примерз к стулу. — Может, повторишь?
— Если ударю — тебе конец. — Колин делает еще одну попытку схватить телефон, от которой Трипп с легкостью уворачивается. — Ты тоже в лесу был. Ты и…
Колин находит глазами Шарлотту, Трипп встает между ними.
— Сюда смотри, Колин, — говорит он, отделяет от мобильного чехол и швыряет на пол. Потом подбрасывает в воздухе сам телефон и ловит его другой рукой. — А то ненароком уроню твой мобильник, пока ты не смотришь.
— Только попробуй, убийца! — рычит Колин. — Чертова элитная троица! Думаете, убили учителя и вам все с рук сойдет?
— А ну заткнись, урод!
Глаза Триппа блестят, он перекладывает мобильный в левую руку, правая сжимается в кулак. Застывшее как маска лицо делает его непохожим на себя. Миг — и я отчетливо понимаю, что в таком состоянии он способен на ужасные вещи.
Вместо того чтобы испугаться, я вскакиваю с места и расталкиваю одноклассников. В голове одна мысль: остановить его, пока не поздно.
— Не надо, Трипп! — выкрикивает Абби. Она обхватила руками Шарлотту, которая буравит Колина испепеляющим взглядом. — Тебя исключат, он того не стоит!
— Врежь ему! — орет кто-то, и остальные подхватывают хором: — Врежь ему, врежь!
Мэйсон выскакивает в коридор, видимо, чтобы позвать на помощь, потому что от мистера Форреста толку мало.
— Сядьте сейчас же! Все по местам! — голосит учитель, случайно выдергивая один из проводов.
Из динамиков раздается писк, бьет по ушам, кто-то из девочек вскрикивает. Когда я прорываюсь сквозь толпу, Колин и Трипп ходят по кругу, сверля друг друга глазами.
Трипп замахивается, я бросаюсь вперед, рассчитывая удержать его за руку. Все происходит мгновенно: Шейн отталкивает Триппа в сторону, я хватаю пустоту; с истошным воплем Колин начинает молотить кулаками в воздухе, теряет равновесие и оказывается в миллиметре от меня.
Висок пронзает боль, и я падаю навзничь.
* * *
— Пожалуйста, объясни еще разок, для тупых, — просит час спустя дядя Ник, забрав меня из медицинского кабинета.
Он примчался в школу на такси, расписался, и теперь мы едем домой на моем «Фольксвагене». Медсестра не отпускала без взрослого члена семьи, и мне крупно повезло, что им оказался дядя Ник. Его здесь помнят еще с тех пор, как он работал ассистентом, плюс у него гибкое расписание занятий в университете.
— Я не должен упоминать при родителях, что тебя ударили по голове, потому что…
— Потому что они перепугаются, — подсказывает Элли с заднего сиденья.
— Подумаешь, — говорит Ник. — У тебя может быть сотрясение мозга.
— Медсестра уверена, что все обошлось, — напоминаю. Дословно мне было сказано: «Пока симптомов сотрясения нет, но они появляются не сразу, поэтому обязательно проверься у семейного врача». По сути, одно и то же. — Я ведь не теряла сознание.
Упав на пол, я тут же попыталась встать, однако меня удержал мистер Форрест, который наконец выпутался из проводов. Он вызвал другого учителя и лично проводил меня в медицинский кабинет. Мэйсон тоже увязался, хотя я твердила, что прекрасно дойду сама.
По большому счету я легко отделалась, только голова болит и на виске синяк, который, к счастью, под волосами не видно.
— Полный бред, — бормочет дядя Ник, резко тормозя на красный свет. — Что случилось с Сент-Амброузом? Раньше такого не было.
— Случился Гуннар Фокс, — объясняю я и цитирую Линдзи: — Гадкий паразит, которому ни один журналист не доверяет.
— Прекрасная возможность извлечь из этого урок. Он разбередил старые раны — и смотри, как все встали на дыбы. Может, намекнуть «Мотиву», чтобы не копались в истории с Уиллом?
— Одно дело «Мотив», и совсем другое — пошлятина Гуннара Фокса!
— Об этом пусть судят твои родители.
Элли вздыхает и разочарованно произносит:
— Дядя Ник уподобился папе.
— Моя. Племянница. Получила. Удар. В голову, — чеканит тот.
Сестра наклоняется вперед.
— Тебе не напомнить инцидент с вазой? — вкрадчиво спрашивает она.
Дядя Ник стонет:
— Элли! Мне было шестнадцать.
— А мне — шесть! — напоминает сестра. — Тем не менее, когда ты перебрал на папин день рождения и опрокинул мамину любимую вазу, я взяла вину на себя.
— Я был не прав, — говорит дядя Ник. — Повел себя крайне безответственно. И теперь, похоже, расплачиваюсь: покрываю двух несовершеннолеток.
— Я вообще ни при чем, — заявляет Элли, откидываясь назад. — В сей драме я зритель, в крайнем случае — эпизодический советчик. Никак не участник.
— Так ты меня не выдашь, дядя Ник? — не отстаю я.
Повисает долгое молчание, во время которого дядя, скорее всего, консультируется с ангелом, требующим рассказать обо всем брату, и демоном, нашептывающим, каким упертым занудой бывает отец.
— При условии, что отвезу тебя в отделение экстренной помощи, где тебе проверят голову, — наконец выдает он. — Без этого ты за руль не сядешь.
— Спасибо! — кричу я. Бросилась бы ему на шею, если бы не риск, что он случайно вырулит на встречную полосу. — Ты лучший в мире дядя.
— Подкаблучник я, вот кто, — ворчит Ник. — Обещай мне, что будешь держаться подальше от этих ребят.
— Обещаю, — бурчу я, а сама строчу ответ на сочувственную эсэмэску Шарлотты.
«Все норм. До завтра!»
И добавляю: «Только не говори обо мне Триппу. Хочу сделать ему сюрприз».
Глава 13. Трипп
— Твой отец просил ужинать без него. Он сегодня задержится.
Миссис Дельгадо усаживается во главе их огромного стола. Шейн и я — по обе стороны. Я ем здесь, а не в «Прицеле» с матерью. И звук на телефоне выключил, чтобы не слышать ее стенаний.
— Он уже связался с Эдвардом. Видео долго не провисит, — добавляет мать Шейна.
Не знаю, что за Эдвард, наверное, адвокат. Их у семьи Дельгадо не меньше дюжины. Полагаю, если вам принадлежит крупнейшая в Бостоне фирма по недвижимости, адвокаты идут довеском к собственности.
— Будем надеяться, — бубнит Шейн, расправляя на коленях салфетку.
