Она увеличивает фотографию, показывает на острый край камня:
— Мистера Ларкина ударили сзади, чуть ниже затылка. Похоже на «удар кролика» в боксе, который, кстати, запрещен как потенциально смертельный. — К горлу подступает желчь, и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы подавить позыв. — Тот, кто бил, либо знал, что делает, либо случайно попал в удачное место. Вернее, в неудачное место для Уильяма, который мог не видеть подошедшего сзади или повернуться к нему спиной, намереваясь уйти. В любом случае удар нанесен не в порядке самозащиты.
— Линдзи, — остановила ее Карли. — Пощади Бринн — она уже вся зеленая.
Продюсер смотрит на меня с виноватой улыбкой:
— Прости. Меня порой заносит.
— Ничего, — бормочу, перебирая звенья браслета. Впрочем, на камень я насмотрелась уже достаточно, поэтому спрашиваю: — А что у вас еще есть? — и сразу жалею об этом. Не дай бог увидеть труп мистера Ларкина.
К счастью, на следующем снимке — тонкая серебряная цепочка.
— В полиции поделились далеко не всей информацией, но кое-что раздобыть удалось. Вот эта цепочка была на Уильяме Ларкине в момент смерти. Вернее, не совсем на нем — похоже, она сломалась при ударе и упала внутрь рубашки.
— Вы уверены? — спрашиваю, пристально вглядываясь в экран. — Не припомню, чтобы мистер Ларкин носил украшения.
Замечаю на рабочем столе Линдзи иконку с чьей-то фотографией и интересуюсь:
— А это кто?
— Ваш директор, — поясняет Линдзи. Она увеличивает снимок, который сопровождает статью из «Стерджис таймс». — Или в частных школах принято говорить «глава»?
— Не всегда, — отвечаю.
На фото — Гризли в секретариате Сент-Амброуза. Он весь так и сияет — в руках большой бирюзовый конверт со множеством наклеек. Статья озаглавлена «Автомойка на выходных с лихвой вознаграждает усилия школы по сбору средств».
— А вот и таинственный конверт с деньгами, — говорит Линдзи. — Точнее, собранные деньги лежали в обычном конверте Сент-Амброуза, который вместе со списком доноров засунули в этот бирюзовый и хранили в секретариате. — Она криво усмехается. — Не очень надежно, особенно после фотографии в газете. Как бы то ни было, конверт Сент-Амброуза полиция обнаружила в шкафчике Шарлотты, а большой бирюзовый так и не нашли.
— Где-то я его видела, — говорю, уставившись в экран.
— Снимок? — уточняет Линдзи.
— Нет, конверт.
— В школе, наверное? — предполагает она.
— Вряд ли, — тяну я. — Может быть, хотя… сомневаюсь.
— Тогда где? — напрягается Карли, словно от моего ответа многое зависит. Чувствую себя полной дурой, потому что, хоть убей, не могу вспомнить.
— Не знаю. Возможно, я что-то путаю.
— Его так и не нашли, — говорит Карли. — Хотя из денег в маленьком конверте ничего не пропало. — Она задумывается и вновь начинает стучать ручкой по столу. — Так Шарлотта клялась, что не знает, как он попал к ней в шкафчик?
— Да.
— И ты ей поверила?
— Ну… да. — Пытаюсь вернуться мысленно в восьмой класс. — Все тогда поверили. Во-первых, деньги ей ни к чему. Во-вторых, будь у нее, например, клептомания, Шарлотта не стала бы держать конверт у себя в шкафчике. Деньги пропали за две недели до смерти мистера Ларкина — она могла бы сто раз перепрятать конверт.
— Значит, никаких последствий для нее находка не повлекла?
— Нет, — говорю я. — Гризли… то есть мистер Грисуэлл даже велел закрыть эту тему в школьной газете. Сказал, что всем надо дать передышку.
Карли фыркает. Линдзи продолжает уточнять:
— Когда нашлись деньги? На следующий день после смерти мистера Ларкина?
— Спустя два дня, — говорю.
— Кто мог узнать код Шарлотты?
— Код не нужен. Конверт спокойно пролезал в щель в верхней части шкафчика.
После инцидента на физкультуре доступность шкафчиков стала для меня больным вопросом, потому что Кати Кристо начала кидать в мой всякие гадкие записки, изобличающие мою озабоченность Триппом. В одной из записок моя мультяшная версия смотрела на него глазами-сердечками и стояла подпись: «Трилипала».
Кстати, о Триппе. Он всю неделю меня избегает, не ответил ни на одно сообщение с вопросом: «Как себя чувствуешь?» Во время нашей беседы в саду он ни разу не коснулся указательным пальцем большого, значит, говорил правду.
«Мне было нужно, чтобы ты меня возненавидела».
«Зачем? Я тебе надоела?»
«Нет, Бринн. Не надоела. Ни тогда, ни сейчас. Нисколечко».
— Кто еще мог взять деньги? — спрашивает Карли. — И кому понадобилось подставлять Шарлотту?
— Что? — С трудом отгоняю от себя воспоминания. Сосредоточься, Бринн. — Ума не приложу.
Карли поворачивается к помощнице:
— Было бы неплохо на этапе интервью узнать, что о краже думают в полиции. Связывают ли пропажу денег со смертью мистера Ларкина.
Линдзи кивает, глядя в телефон.
— Любопытно, — говорит она и показывает нам мобильный. — Ответ из отдела по связям с общественностью Фонда полиции Стерджиса: пожертвование от «Недвижимости Дельгадо» приходится на тридцатое апреля две тысячи восемнадцатого года. Примерно через месяц после пропажи денег и восемнадцать дней после смерти Уильяма Ларкина.
— Забавное совпадение, — усмехается Карли. — Это их единственное пожертвование?
— Ага, — кивает Линдзи.
Взгляд Карли становится жестким:
— Детишки-то знают явно больше, чем говорят.
Внутри все сжимается. Понимаю, что она права, и в то же время совершенно не готова узнать правду. Сознание упрямо не желает расставаться с образом моих героев-одноклассников, смело ведущих полицейских к мистеру Ларкину, чтобы восторжествовала справедливость. К чему они, как выясняется, вовсе не стремились.
— Вы уже смогли разузнать что-нибудь о мистере Ларкине? — спрашиваю. — Через веб-сайт?
— У нас возникли кое-какие технические трудности, поэтому объявление вывесили только вчера, — отвечает Линдзи. — Пока пришел один спам. Все как обычно. Толковой информации раньше следующей недели не жди.
— Так, ну ладно. — Карли смотрит на изящные «Ролекс» на запястье. — Продуктивно посидели, а сейчас — перерыв. У меня скоро созвон и ругань с Рамоном.
— Насчет мистера Ларкина? — спрашиваю.
Горестный вздох:
— Насчет всего. Послушай, Бринн, я очень ценю твой вклад, но, пожалуйста, держись подальше от Ричарда Соломона. На душе неспокойно от того, что я сегодня узнала.
Я киваю, и Карли уходит.
— Если хочешь, — говорит мне Линдзи, — можешь поработать здесь. Совещаний до конца дня больше не предвидится, а в Яме стало как-то кучно.
