— Конечно нет, — говорю, чувствуя, какой здоровенный камень с души свалился. — Так мы идем на зимнюю дискотеку вместе?
Надя закатывает глаза:
— Как и собирались. Не драматизируй. А зачем ты ушла из «Мотива»?
Гр-р. Не хочу больше ничего скрывать, но нельзя выдавать секреты, о которых обещала Триппу молчать.
— Долго рассказывать, — говорю. — Кстати, я могу взять с собой пару?
Бровь Мэйсона взлетает вверх:
— Уж не связано ли это с внезапным возвращением в Сент-Амброуз блудного Триппа Тэлбота?
— Очень может быть, — смеюсь. — Я его выследила.
К нашему столу подсаживается народ с подносами, и я отодвигаю диораму, чтобы освободить место.
— Выследила? — переспрашивает Надя.
Я прижимаю палец к губам, заметив любопытный взгляд соседа по столу.
— Зря ты все же Кати оторвала, — говорит Мэйсон, опуская свою мини-версию в карман. — Она была нашим оракулом.
* * *
Два дня спустя сижу на кровати, скрестив ноги, пытаюсь навести порядок в материалах по делу мистера Ларкина. Я уже успокоилась после встречи с предполагаемым Декстером. Порой даже кажется, что я преувеличила — не настолько, однако, чтобы позвонить в ломбард «Последний шанс» и выяснить, работает он там или нет.
В комнату входит Элли и плюхается рядом на кровать, театрально закинув руку на лицо.
— Мама собирается шпионить за нами на дискотеке, — стонет она.
— Что? — переспрашиваю, не отрывая глаз от ноутбука.
— Взрослых в школе не хватило, и они пустили клич в родительском комитете. — Сестра вздыхает. — Наша мама зачем-то откликнулась.
— Правда? — переключаю все внимание на нее. Родителям и дяде Нику требуется куда больше времени, чем Триппу и друзьям, чтобы меня простить. Может, это значит, что мама оттаивает? — Отличная новость. И что она сказала?
Элли гримасничает:
— Что пойдет. На том разговор закончился, потому что я побежала к тебе за сочувствием. А ты мне своим неуместным энтузиазмом всю малину портишь. — Она опирается на локоть и смотрит в мой ноутбук. — Что-нибудь интересное?
В который раз открываю фото восемнадцатилетней Лайлы Роббинс.
— По-твоему, она похожа на миссис Дельгадо? Хоть отдаленно?
Элли пристальнее вглядывается в экран.
— Кого-то она точно напоминает, — наконец выдает сестра. — Причем сразу многих. Такое лицо… Может, и миссис Дельгадо, только я давно ее не видела. Ты с Карли это обсуждала?
— Не-а, — говорю. — Она предложила встретиться на следующей неделе, но я сомневаюсь. Во-первых, я не должна знать о статье в «Профсоюзном лидере», понимаешь? Во-вторых, Трипп не готов объявить во всеуслышание, что деньги украл его отец, а значит, не готов и сознаться, что он появился на месте преступления последним, когда Шейн с Шарлоттой там уже были.
Я все рассказала Элли — с разрешения Триппа, конечно. Она и так много чего знала, и я ужасно боялась случайно проболтаться. Кроме того, я уговорила его попрактиковаться — мол, вот увидишь: еще один человек узнает правду — и мир не перевернется. Сестра, как обычно, схватывает все на лету. Да и две головы, как известно, лучше.
— Запутанная история, — изрекает Элли.
— Не то слово, — соглашаюсь и закрываю ноутбук.
— Если бы мы знали, кто черкал на портретах мистера Ларкина, это помогло бы? — спрашивает сестра, теребя косу.
— Еще как! Мисс Келсо, похоже, сдалась. Даже афиши больше не расклеивает.
— Гм, — многозначительно мычит Элли. Мне не нравится ее взгляд. Впрочем, спросить не успеваю — она вскакивает с кровати и подходит к шкафу. — У тебя есть что-нибудь в цветочек или в горошек? Хочу одеться Мадонной восьмидесятых на дискотеку.
— Нет.
Я опять тянусь к ноутбуку.
— А какие-нибудь массивные украшения?
— Бери, что найдешь, — бурчу я, вновь отыскивая школьный снимок Лайлы Роббинс. У меня вошло в привычку открывать и закрывать фотографию, надеясь на момент озарения, когда я с полной уверенностью увижу в ней мать Шейна. Увы, стопроцентной уверенности нет. Зато я не сомневаюсь, что лицо мне знакомо.
Просто никак не могу вспомнить откуда.
Глава 35. Трипп
— Трипп?!
Окрик с кухни застает меня врасплох: я привык к тишине в доме, когда прихожу из школы.
— Поди-ка сюда и объясни мне, что это значит?
На дворе среда, и я понятия не имею, почему отец не спит и что его разозлило. Причем выяснять совсем не хочется.
— Ну, что стряслось?
Бросаю рюкзак на пол и прислоняюсь к дверному косяку. Тут же застываю на месте: отца практически не видно из-за батареи пустых бутылок на столе — тех самых, которые я опустошал на прошлой неделе и второпях прятал под раковину в полупьяной решимости вскоре заменить их на полные. Пиво в холодильнике я не трогал, надеясь, что так он ничего не заметит.
— Стряслось то, что я утром полез за средством для прочистки труб и обнаружил вот это все, — говорит он. — Не помню, чтобы сам это выпил.
— Ах, ну да…
Я растерянно чешу в затылке. Никакого объяснения в голову не приходит. Взгляд у отца такой, что хорошего не жди — он вот-вот взорвется.
— «Ну да»? — грозно повторяет отец. — Ты теперь в мой бар повадился? — Чем дольше я молчу, тем больше он свирепеет. — Что за дела, Трипп? Они были полные! Ты гостей назвал или все один… — Он замолкает, видимо, только теперь осознав масштаб проблемы. — Ты один все выпил? Провалялся неделю на диване не потому, что болел?
Чувствую, оттягивать разговор больше не получится.
— Я не болел, — признаюсь, опускаясь на стул напротив отца. — И выпил все в одиночку.
— Боже, Трипп. — Голос еще сердитый, но уже с ноткой беспокойства. — Что на тебя нашло?
— Возникли кое-какие проблемы.
Отец невесело усмехается, проводит рукой по подбородку.
— Проблемы, похоже, немалые. Я не догадывался… — Он берет одну из бутылок и смотрит на этикетку, как будто надеется прочитать ответ. — Поделишься?
С трудом сглатываю:
— Помнишь мистера Ларкина?
Папа хлопает глазами. Чего-чего, а такого захода он точно не ожидал.
— Конечно помню.
— В последнее время со всех сторон напоминают о его смерти: мемориальный проект в школе, два телешоу занялись расследованием…
— Да ты что, серьезно?
Суть не в том, ну да ладно.
— Серьезней некуда. Короче, я стал опять думать о тех событиях. И должен сказать тебе, пап… — Смотрю в его усталое, недоуменное лицо. Была не была. — Я знаю про деньги на школьную поездку.
