В горле образуется ком, и я молчу. Не Регине Янг решать, чего я достоин, а чего нет. Она вообще ни черта обо мне не знает.
— Ты же понимаешь, — продолжает она, — что мисс Келсо ой как нужны помощники, ведь работы невпроворот. К тому же ребята из Сент-Амброуза всегда славились готовностью поддержать благое начинание. — Она заходит за прилавок и тычет пальцем в мою сторону: — Короче, перестал ныть и записался, а не то сделаю пирог из твоей задницы!
— Блефуете, тетя, — говорю без особой уверенности.
Уж очень не хочется терять эту работу. Регина платит больше всех в Стерджисе, а «Луч света» мне как второй дом. Который к тому же куда чище и уютнее, чем первый.
Дверной колокольчик звякает, и внутрь, смеясь и толкаясь, вваливаются ребята в куртках поверх баскетбольной формы в желто-синюю полоску. Осенний сезон давно закончился, но соревнования на крытых площадках идут вовсю.
— Как жизнь, Трипп? — громко здоровается Шейн, бросая сумку под один из широких подоконников. Потом одаривает владелицу заведения улыбкой на миллион: — Привет, Регина! Забираем у вас все кексы, окей?
Та трясет головой:
— По два в одни руки, не больше. — Ребята подходят за салфетками и напитками. — Должно остаться для постоянных покупателей.
Шейн хватается за сердце, откидывает со лба прядь темных волос. Мой предок зовет его Рональдо — по фамилии европейского футболиста, на которого тот якобы похож.
— Ах, неужели после стольких лет мы все еще не считаемся постоянными покупателями? — театрально стонет он.
— Два в руки, — твердо повторяет Регина, слегка приподняв уголки губ. Никак не может решить, раздражает ее Шейн или забавляет.
— В один прекрасный день, — вздыхает тот и плюхается на стул, — вы позволите мне съесть все кексы, и я наконец заживу полной жизнью.
— Ты и так живешь вполне хорошо, — встреваю я, за что удостаиваюсь зловещей улыбки и среднего пальца.
Регина трогает меня за рукав.
— Я иду ставить булочки в духовку, — говорит она. — Будь человеком, уведи отсюда Эла.
По идее, Элу в кофейне находиться не положено, хотя никому, включая регулярно заходящих сюда полицейских, пес не мешает. И все же с наплывом посетителей Регина неизменно загоняет его в кладовку.
— Слушаюсь, мэм! — Я отдаю честь спине хозяйки, уже исчезающей за дверями в кухню. Заманиваю Эла печеньем, которое тот никогда не получает, и в качестве утешительного приза ставлю перед ним миску с водой. Затем возвращаюсь к кассе и пробиваю гигантский заказ, жонглируя одновременно несколькими банковскими картами.
Как только я расправляюсь с заказом, народ рассаживается и принимается мерно жевать, колокольчик на двери возвещает о появлении новой посетительницы.
— Играм конец, Шейни, — бормочет один из парней. — Жена пришла.
Шейн как по команде расплывается в улыбке:
— Привет, детка, — и подставляет губы Шарлотте. — Кекс хочешь?
— Не-а, только кофе.
На Шарлотте черное пальто с кучей пуговиц и петель, которые она долго и нудно расстегивает, прежде чем бросить его на спинку свободного стула.
— Черный, с медом? — спрашиваю.
Она подходит и прислоняется бедром к прилавку.
— А ты неплохо меня знаешь.
— Уникальное сочетание. Я тут два года работаю, и ты единственная, кто добавляет мед в кофе.
Губы Шарлотты искривляются в улыбку:
— Люблю выделяться.
Точно, с этим у нее проблем нет. Шарлотта Холбрук из тех девчонок, кому все прочат карьеру супермодели. Она купается во всеобщем внимании, как рыба — в воде, хотя в ней нет ничего особенного. Когда-то Регина спросила, как выглядит девушка Шейна, и я сказал: «Ну, симпатичная такая, шатенка, глаза голубые, чуть повыше тебя». Когда Шарлотта появилась, у Регины отпала челюсть. «Симпатичная! — возмутилась она. — Все равно что Эверест холмом обозвать».
Ставлю кофе перед Шарлоттой.
— Ты сегодня заходил на школьный сайт? — спрашивает она.
— Сейчас каникулы, забыла? — напоминаю.
— Знаю, просто в интранете вывесили списки классов, и я зашла посмотреть, с кем буду учиться в последнем семестре. — Я пожимаю плечами, она легонько хлопает меня по руке. — Некоторым из нас это небезразлично. Так вот, угадай, кого я там узрела?
— Ну, кого?
Переворачиваю пластмассовую бутылочку над чашкой, чтобы выдавить мед.
— Бринн Галлахер.
Чуть не роняю бутылочку с медом, Шарлотта оглядывается на Шейна за столиком и громко смеется. Она вряд ли помнит о нашей былой дружбе с Бринн. Да и мы за все время, что дружили, о Шарлотте говорили ровно ноль раз.
— Кого?!
— Бринн Галлахер. — Шарлотта вновь поворачивается ко мне и делает испуганную гримасу. — Трипп, куда столько меда?
Вот черт! В ее чашке больше меда, чем кофе.
— Пардон, — спохватываюсь я, отодвигаю чашку в сторону и беру новую. Лишний сахар ей точно не всучишь: она свято блюдет пропорции. — Бринн Галлахер, говоришь?
— Уже дважды повторила.
Она прищуривается и с интересом наблюдает за моей новой попыткой налить ей кофе.
— Странно, — говорю как можно более безразличным тоном. Еще не хватало, чтобы из-за моей внезапной криворукости Шарлотта заподозрила неладное. — Они вроде в Чикаго живут.
Шарлотта поводит плечом:
— Может, вернулись.
— Ей же хуже. — Я ставлю на стойку безупречно приготовленный кофе. — Прошу!
— Спасибо, Трипп, — мяукает Шарлотта и отходит, не заплатив, — знает, что я сниму деньги с карты Шейна.
Подойдя к столикам, она не берет пальто со свободного стула и не садится, а стоит с выжидающей улыбкой, пока один из парней рядом с Шейном не пересаживается, уступая ей место.
Шарлотта бегает за ним с восьмого класса. Раньше, когда они официально стали парочкой, он и сам к ней постоянно лип, зато теперь их неразлучность ему словно в тягость. Вот и сейчас он скривил губы, пока она усаживалась рядом. Секунда — и его лицо озаряется улыбкой. Не знаю, может, я все придумал.
Во всяком случае, спрашивать не намерен. Мы хоть и плотно общаемся уже года четыре, дружба между нами поверхностная. Болтаем о школе, «ТикТоке», спорте или обсуждаем излюбленную тему его подружки: Шейн-и-Шарлотта. Список незатрагиваемых тем куда длиннее и в том числе содержит неписаное правило, по которому мы живем с восьмого класса.
Мы никогда, ни под каким предлогом не говорим о том, что случилось в тот день в лесу.
Трипп. Четыре года назад
Среда, обед давно закончился. Я в березовой роще за школой, в наушниках орет музыка, дыхание в воздухе превращается в пар. Жду Шейна Дельгадо. Почти середина апреля, а день холодный — один из последних отголосков зимы среди едва зазеленевших деревьев. Не уверен, что сейчас самое подходящее время для сбора «коллекции листьев, демонстрирующей разнообразие местной растительности», как это называет мисс Синг. Только мое мнение, похоже, никого не интересует.
