– Она тебе кто? – Алиса не смогла сдержаться и прямо спросила у Олега, указывая на Кэт.
– Сестра, – довольно признался тот, – у нас один отец.
– Ты же говорил, что сирота! – поймала его Алиса.
– Действительно, – оправдался тот, – я так и думал. Но потом приехала Кэт, рассказала, что мой отец давно жил в Америке, предложила сделать анализ ДНК. Сегодня мы узнали результаты. Мы с Кэт – родные брат и сестра. Представляешь, Алечка, у меня теперь есть самая настоящая сестра!
– А у меня, – радовалась на другом конце стола готовая запрыгнуть на его середину и станцевать «Калинку» Кэт, – самый настоящий брат!
– Мексиканский сериал какой-то, – надула губки Алиса, которой польстило, что Олег назвал ее так ласково, как не называл никогда. – А почему сразу нельзя было сказать, что вы занимаетесь анализами?
– А вдруг бы Кэт ошиблась? – развел руками Багров. – Тогда получилось бы довольно глупо.
– Действительно, – согласилась с ним Аня, – получилось бы глупо. Растрезвонить везде, что она твоя сестра, а потом не получить подтверждения. Отец уже знает?
– К сожалению, отца уже нет, – немного опечалился Багров, – Кэт приехала меня разыскивать по его просьбе. Он рассказал обо мне в самый последний день своей жизни. Он даже точно не знал, родился ли я – мама ушла от отца, когда он только собрался иммигрировать в Америку. Они мало жили вместе.
– Надо же, – всплеснула руками Аня, – как печально!
– Наливай! – скомандовала Алиса, у которой наготове, как бойцы перед боем, стояли в глазах слезы.
Она не знала, что станет праздновать: обретение родственниками друг друга или собственную победу, такую долгожданную и одновременно неожиданную. Поле битвы превратилось в переговоры о примирении сторон, не собирающихся больше конфликтовать. Яблоко раздора было съедено, от него не осталось даже огрызка. Вернее, Багров остался. Но Алиса теперь называла его мужественным и принципиальным. Она простила ему, что он так долго (несколько дней кряду!) скрывал истинное положение вещей и стойко держался перед ее натиском. Отныне Багров стал для нее образцом мужчины двадцать первого века, мужчины ее желаний и надежд. Она очень надеялась, что он наконец-то произнесет заветные слова. Алиса больше не думала о миллионных состояниях, престарелых бизнесменах, хищных красавицах. Она решила подумать о любви, которая притаилась за соседней калиткой и сегодня так настойчиво постучала в нее.
Она не ошиблась. Посидев ради приличия несколько минут, Олег не выдержал и предложил Алисе прогуляться по саду. Та не стала отнекиваться, строить из себя недотрогу, глупо кокетничать. Остановившись у кустов с розами, Алиса открыто посмотрела в его глаза. Багров прошептал, что полюбил ее с первого взгляда, что жизни без нее не мыслит, что если она его бросит, то он уйдет в монахи… После этих слов последовал поцелуй. Алиса ответила на поцелуй, после которого (женскую натуру ничем не исправишь, даже любовью) спросила тихо: «А дальше что?» Багров встал на одно колено, бедные розы в очередной раз приготовились отражать нападение кандидата в женихи, и предложил Алисе свою руку и сердце. Речь его не была пламенной, Олег путался, смущался, но решительно требовал ответа. Алиса ответила: «Да». Ее речь не была восторженной, к чему громогласные театральные тирады? Она же выходила замуж по любви, а не из-за денег, за небогатого владельца спортивного магазинчика, и собиралась прожить с ним долгую счастливую жизнь.
– Он ее очень любит, – сообщила Кэт, – я это сразу заметила. Теперь у меня будет и сестра!
– Тебе так повезло, – порадовалась за нее Аня.
– Мы будем жить в одном большом доме, он такой большой, что мне скучно бродить там одной, – рассказывала дальше Кэт. – Отец был очень богат, он разделил наследство между мной и братом, поэтому я его искала. Отец, как это по-русски, был миллионер, вот. Мы приглашаем тебя и всех подруг в гости!
– Миллионер?! – изумилась Аня. – Получается, что Багров – миллионер?
– Миллионер, – согласилась Кэт, – но у нас не принято говорить об этом. Это секрет, – она прижала палец к губам.
– Секрет, больше никому не говори, – Аня резанула ребром ладони по шее, – и я не скажу, только через мой труп. – И подумала вслух об Алисе. – Пускай выходит замуж по любви!
– Кто выходит по любви? Где выходит замуж?! – в беседку прибежал Роман Шереметьев. – Катерина! Дед разрешил мне жениться! Никуда не выходи без меня! Сегодня я разговаривал с ним, и он махнул рукой на мою личную жизнь. Катерина! Мне пришлось сказать, что ты ждешь от меня ребенка! Убей меня сразу, я подлец и негодяй, но другого выхода у меня не было. Завтра ты уедешь, и я никогда тебя не увижу, а это будет еще хуже того, если ты меня убьешь!
– У него что, жар? Или он просто бредит? – Аня посмотрела на гостью. Та сидела и смущенно улыбалась. – Вы что, тоже любите друг друга?! Это что, вокруг меня целый заговор влюбленных парочек?! Нужно пойти к Чебушевской, надеюсь, она ни в кого не влюблена и замуж не собирается. – Аня почему-то расстроилась и вспомнила о своей спортивной сумке. Ромка подбежал к Кэт, лихо встал на одно колено…
«Дежавю, – подумала Аня, удаляясь, чтобы не мешать влюбленным объясниться друг с другом, – где-то я уже это видела». Она прошла через сад и подошла к калитке. В этот момент по дороге пронесся красный «Ягуар», за рулем которого сидела Марина, решившая во что бы то ни стало вернуть себе внимание Одинцова.
– Я приехала с документами, – заявила она, когда тот открыл дверь. – Привезла папку с отчетами! – Она знала, что Одинцов, для которого работа всегда стояла на первом месте, никогда не выставит ее за дверь. Марина приехала без приглашения, но причина была более чем уважительная. – Если ты не появишься сегодня в офисе, сорвется недельное планирование.
Одинцов пошел наверх, а Марина устроилась в кресле, расстегнула блузку, часто задышала и полуприкрыла обольстительные глаза.
– Что с тобой? – удивился Одинцов, заставший ее в таком двусмысленном положении.
– Поднялось давление, – обреченно ответила Марина, оголяя круглые плечи, высокую грудь, – дышать тяжело… Такая жара…
– Кажется, дождь собирается, – Одинцов открыл окно, чтобы запустить струю свежего воздуха – кондиционера Марине было мало. – Принести какое-нибудь лекарство?
– Лучшим лекарством, – прохрипела красотка, – стал бы твой поцелуй, дорогой.
Одинцов обомлел от неожиданной наглости своей сотрудницы. Он подумал, что у нее поднимается температура и начинается жар. Девица явно бредила, вчера она с негодованием отвергла его ухаживания, а сегодня приехала и требует поцелуя. Странные существа эти женщины, докопаться в каждой из них до сути может только сумасшедший. А он сегодня как никогда был в трезвом уме и твердой памяти. Конечно, накануне он перегнул палку, рассказывая про озимый картофель, но если она не поняла, то в этом ее проблема. Нет, проблемы все же у него. Одинцов стоял и тупо смотрел на то, как перед ним раздевается красивая женщина, обещая сделать для него все возможное и невозможное и доставить райское наслаждение. Ему хотелось только одного – одеть ее и выставить за дверь. Он пощупал свой холодный лоб, температура тела была нормальной, но оно оставалось совершенно равнодушным к женским прелестям. Марина старалась напрасно – то, что ей легко удавалось с другими, с Одинцовым не прошло. Она поняла, что нужно идти напролом.
