— К сожалению, — сказала Лия, — не думаю, что ребенок это оценит.
Морщинки на его лбу разгладились, а в глазах вновь мелькнула неуловимая искорка.
— Верно.
Их взгляды встретились. Лия вдруг ощутила всепоглощающее желание.
— Твое платье промокло. — Рафаэль не отводил взгляда, суровый каменный голос внезапно стал мягким и бархатным. — Позволь мне помочь.
Во рту у Лии пересохло, а сердце забилось сильнее. Он смотрел на нее, будто хотел съесть заживо, и — господи, помоги ей! — она тоже хотела его.
Если что-то и может заставить ее передумать, то не деньги или власть, и даже не теплая одежда или вкусная еда.
Это был он. Его прикосновения и ласки.
— Я в порядке, — сказала Лия тихо.
— Но ты не сможешь сама расстегнуть все эти пуговицы.
Лия не могла отвести взгляда от его лица, каждая ее частичка была поглощена внезапной острой потребностью сократить расстояние между ними.
Всякий раз, когда Рафаэль оказывался рядом, ее охватывала неистовая тяга к нему. До их совместной ночи она не понимала это незнакомое чувство.
Но понимала сейчас. Это было сильное сексуальное желание. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней, поцеловал ее, был внутри ее. Она хотела его настолько, что не могла дышать.
Нужно было держать себя в руках и не поддаваться. Сохранять дистанцию, а не сокращать ее.
— Справлюсь, — едва слышно произнесла Лия.
Жар в глазах едва не сжег ее заживо, но Рафаэль не двинулся с места. Затем его взгляд изменился.
— Ах, Констанция. Пожалуйста, покажи наследной принцессе ее комнату. Полагаю, ты нашла подходящую одежду?
— Да, ваше высочество, — раздался тихий голос позади Лии.
— Хорошо. Повернись, принцесса. Ты же не хочешь портить платье и не испортишь, если будешь осторожна. Констанция поможет, но у нее артрит, а эти пуговицы такие маленькие.
Ах боже, это вызов, верно? А она никогда не могла устоять перед вызовами, которые он бросал ей…
«Не забывай, что власть принадлежит не только ему. Она есть и у тебя тоже».
Еще одна вещь, которую она не поняла бы три месяца назад, если бы не оказалась в его постели.
Но Лия этого хотела и знала, что он тоже хотел и что можно было этим воспользоваться. Она могла искушать его так же сильно, как он искушал ее.
Это был не самый мудрый ход сейчас, ведь она решила держаться на расстоянии и не сближаться. Но Рафаэль похитил ее со свадьбы. Она заперта в доме, и он пытался заставить ее выйти за него и теперь использует их ребенка в качестве аргумента в пользу совместного будущего.
Пришло время изменить ситуацию.
В глазах Рафаэля сверкнул голод, а Лию снова охватило головокружительное возбуждение. У нее никогда не было такой возможности флиртовать с ним, как сейчас. Дразнить, искушать его. Раньше она была слишком наивна.
Но сейчас она уже набралась смелости и ничего не могло им помешать, так почему бы и нет? Это не означало, что придется сдаться. Она лишь хотела дать ему возможность проявить себя в роли покорного и любящего мужчины.
— В таком случае, — томно сказала она и повернулась спиной, — ты можешь справиться с пуговицами.
В дверях стояла пожилая женщина, которую она видела раньше. Видимо, Констанция. Женщина кивнула на какой-то безмолвный приказ и исчезла так же бесшумно, как пришла.
Единственным звуком было потрескивание пламени в камине и бешеное биение сердца. Рафаэль стоял близко. Достаточно, чтобы Лия могла чувствовать жар его тела и знакомый запах.
Его пальцы осторожно потянули за первую пуговицу, восхитительное напряжение вместе с необъяснимой тоской накапливалось внутри ее.
Такое же напряжение она испытывала, когда Рафаэль вошел и сел в кресло напротив. Всякий раз, когда взгляд серебристо-серых глаз встречался с ней.
Думал ли он об этом сейчас? Чувствовал ли то же напряжение? Ту самую тоску?
Рафаэль никогда ни о чем не говорил открыто. Впервые Лия поняла, что их влечение взаимно, той страстной ночью, которую она провела в его объятиях.
Он молча начал расстегивать пуговицы, ткань расступалась под ловкими и уверенными пальцами, прохладный воздух касался ее обнаженной кожи.
Она вдруг вспомнила. Вспомнила — каково быть перед ним обнаженной, чувствовать прикосновение его рук и губ, жар его мускулистого тела. Сильные руки, прижимающие все ближе…
Он тоже вспоминал? Хотел ли Рафаэль близости так же, как и она?
Наверное, нет. Наверное, она видела в его лице и взгляде то, чего не было.
Лия сглотнула, готовясь отстраниться от Рафаэля, в горле пересохло.
— Ах да. Я помню этот вид, — тихо сказал он.
* * *
В тишине комнаты Рафаэль услышал, как у нее перехватило дыхание.
Лия была теплой и пахла жимолостью, которая росла на каменных стенах в старой части дворца. Легкая, сладкая, вкусная…
Не стоило этого делать, ведь Лия проверяла его выдержку, но она была непреклонна, отказываясь слушать здравый смысл и логику о том, чтобы выйти за него. Настаивала на своем желании выйти замуж исключительно по любви.
Рафаэль понимал ее отказ. Ее выбрали для Матиаса. Матиас не выбирал Лию. Он даже не был увлечен ею. Матиас просто выполнял свой долг перед страной.
Действительно, сейчас у Лии была возможность самостоятельно выбрать то, чего она хочет. Опять же, она — взрослая женщина, полная огня и силы духа, могла отказаться от пути, который проложили родители. И Рафаэль не понимал, почему она этого не сделала.
Он бы хотел узнать, откуда у Лии столько страхов, но, если Лия решила не говорить о чем-то, значит не заговорит. Настолько она упряма.
Использовать их влечение, чтобы напомнить, что в статусе жены у нее будут некие преимущества, было бы манипуляцией, но речь шла о благополучии ребенка.
В любом случае, если она хотела, чтобы мужчина по-настоящему хотел жениться, Рафаэль станет именно таким мужчиной. Потому что, хотя это и правда, что пока она не забеременела, он никогда бы даже не подумал жениться на ней, еще ни одна женщина не искушала его настолько.
Он никогда не хотел жениться, но чем больше он думал о том, что Лия станет его женой, тем больше эта идея ему нравилась. Женитьба на ней точно не была бы долгом или бременем.
Ему просто нужно было уверить ее в этом.
Платье Лии спало с плеч, открыв изящный изгиб талии, белую нежную кожу.
Желание горело в нем, перехватывало дыхание.
— Как ты запомнил? — Она не спрашивала, о чем он говорит. Она знала. — Было темно.
Огонь потрескивал, окрашивая ее обнаженную спину в оттенки розового и золотого, и ему хотелось прикоснуться, провести пальцами по спине, почувствовать теплую атласную кожу.
