— Беременна?! — Теперь Зевс был удивлен. — Рафаэль, ты?…
— Да, — перебил он. — Ребенок мой. — Они были старыми друзьями, поэтому он добавил: — Все сложно.
— Естественно. Ну и что ты собираешься делать?
— А ты что думаешь? Жениться на ней.
— Ох, ладно. — В этот раз Зевс был ничуть не удивлен. — Я подготовлю самолет.
— Нас замело.
— Да, это огорчает. Я с нетерпением ждал свадьбы еще одного своего друга. Как там будущая невеста?
— Очень зла.
— Не понравилось, когда ее перекинули через плечо, да? — Зевс засмеялся.
— Не понравилось.
— Значит, она предпочла бы быть с твоим братом?
«Я хотела тебя… Не могла перестать думать о тебе…»
— Нет. — Рафаэль не мог сдержать удовлетворенного тона. — Не предпочла бы. Она злится, потому что не любит, когда ей указывают.
— Это можно понять.
— Но ребенок — моя ответственность, и я возьму ее на себя.
— Действительно. Винченцио и Джаг будут рады услышать, что ты не сошел с ума.
— Их беспокойство принято к сведению.
— Что насчет Матиаса и всей остальной страны?
Доверься Зевсу, чтобы он задал самый неудобный вопрос.
— Что насчет их? — Он не стал утруждать себя вежливостью, не то чтобы его старый друг ждал этого.
Зевс сделал паузу, затем аккуратно сказал:
— Учитывая, что она должна была стать невестой Матиаса и королевой Санта-Кастильи… Рафаэль стиснул зубы.
— Я говорил тебе. Она ничего не чувствовала к Матиасу, и он ничего не чувствовал к ней. А что до Санта-Кастильи, то они найдут другую королеву.
— Но разве не ее готовили для этой роли?
Еще один неудобный вопрос. Рафаэль устал от них.
— Хочешь сказать что-то еще? — потребовал он.
— Ты не ответил на мой…
— Хорошо. — Рафаэль нажал на кнопку завершения звонка.
Затем, секунду подумав, выключил телефон.
Он не хотел, чтобы что-то его отвлекало, и больше всего не хотел, чтобы кто-то спрашивал о том, что произошло в церкви. Это заставляло думать обо всех линиях, которые он перешел, обо всех клятвах, которые нарушил.
Клятвы Санта-Кастилье и брату.
Клятвы самому себе.
В тот день, когда Рафаэль узнал правду о своем отце, поклялся, что больше никогда не позволит гневу управлять собой. Никогда не позволит эмоциям брать верх. И никогда не позволит другой женщине пройти через то же самое, что и его мать.
Его рождение было ошибкой, и ему пришлось исправлять это, преобразовав весь накал своих бурных эмоций в холодную, управляемую волю, которая вывела его из той однокомнатной квартиры в Барселоне и превратила в человека, которым он был сегодня.
Владелец успешной компании, правитель целого народа. Наставник короля…
Матиас был такого же роста, как отец, с таким же смуглым цветом кожи, хотя глаза не были такими темными, как глаза Карлоса. Они настороженно смотрели на Рафаэля, пока последние советники выходили из зала заседаний. Рафаэль приказал им выйти, чтобы поговорить без свидетелей. Матиас не говорил ни слова. Он смотрел на Рафаэля, будто тот был бешеной собакой, способной кинуться в любой момент.
Он был напуган, Рафаэль видел это четко и ясно. Карлос не был добр к Матиасу, это было очевидно.
Рафаэль стиснул зубы и заставил себя успокоиться.
— Во-первых, — сказал он, — я здесь не для того, чтобы занять твое место. Мой долг — привести Санта-Кастилью в порядок, чтобы у тебя была страна, которой можно править, а не диктаторская республика. Во-вторых, хотя я и буду принимать окончательные решения по управлению страной, я хочу вовлечь тебя во все процессы их принятия. Ты должен научиться управлять государственными процессами, и, так как наш отец пренебрег своей обязанностью и не обучил тебя, этим займусь я.
Матиас молчал.
— В-третьих, ты — наследный принц Санта-Кастильи, и я здесь, чтобы защищать твои интересы. Все, что я делаю здесь, — я делаю для тебя. Понимаешь?
Матиас продолжал смотреть на него так долго, что Рафаэль подумал, что тот вовсе не заговорит. Но наконец он сказал:
— Зачем? Зачем ты согласился?
Рафаэль знал, о чем он спрашивает, и это был тот же вопрос, которым он задавался, когда Джиан Де Вита неожиданно позвонил ему вскоре после того, как стало известно о смерти отца, спросив, согласится ли он править Санта-Кастильей.
— Я согласился, потому, что кто-то должен был. Потому что я — не наш отец и мне не нужна корона. И потому, что кто-то должен научить тебя быть королем.
Во взгляде Матиаса читалась злоба, но из-за него или чего-то другого, Рафаэль не мог сказать.
— Почему не Джиан? Он мог стать регентом.
— Санта-Кастилье нужны деньги, а Джиан ничего не понимает в финансах, в отличие от меня. — Он сделал паузу. — Ты злишься на меня?
Наступило молчание, затем Матиас неожиданно сказал:
— Ты всегда нравился ему больше. Он говорил, что я слабак.
Рафаэлю не нужно было спрашивать, о ком говорит Матиас. Это было очевидно.
— Что ж, — мягко ответил он, — давай докажем, что он ошибался.
И они доказали. Оба. Матиас вырос сильным, спокойным, уверенным и властным, но не таким жестоким, как Рафаэль.
«И, забрав Лию, ты разрушил все, что пытался построить. А думал, что совсем не похож на отца…»
Рафаэль подавил боль.
Он был совсем не похож на отца. По крайней мере, Рафаэль признал свои ошибки и взял за них ответственность.
Не то чтобы его ребенок был ошибкой. Никогда.
— Ваше высочество. — Констанция показалась в дверном проеме. — Ваше высочество, брат звонит. Хотите поговорить?
— Нет, — сказал Рафаэль, пристально глядя на огонь. — Скажи, что я не могу подойти.
Сначала он помирится с Лией. Потом разберется с братом.
Глава 5
Весь путь по лестнице, которая вела на второй этаж, Лия шла с прямой спиной и высоко поднятым подбородком. Она не дрогнула, когда Констанция остановилась перед дверью из темного дерева и открыла ее, жестом приглашая войти. Склонив голову в знак благодарности, Лия скрылась в комнате.
Только когда позади нее тихо закрылась дверь и она осталась одна, можно было поддаться дрожи, которая сотрясала все тело.
Лия чувствовала, как слабо держится ткань на плечах и как легко может соскользнуть. В гостиной стоило чуть пожать плечами, и платье упало бы к ее ногам.
