Он ничего не сказал, выражение лица внезапно стало спокойным, будто злость погасла.
Чувства внутри ее спутались в тугой, жесткий клубок. Злость, боль, смятение и яркое, горячее желание, которое ощущалось слишком сильно для обычной подростковой влюбленности.
— Она никогда не была обычной для меня. — Не в силах сдерживаться, она сказала ему правду. — Никогда. — Он был очень, очень спокоен. — Хочешь знать, что это значило для меня? Правда хочешь? — Серебристо-серые глаза заблестели. — Подойди, и я покажу.
Лия не колебалась, не сомневалась. Еще в ванной наверху она решила, чего хочет. Он не отводил взгляда. А она снова вернулась на тот бал три месяца назад…
Дворцовые сады были красиво освещены для торжества, одного из самых ожидаемых событий в Санта-Кастилье, последнего праздника лета. Он всегда проводился на улице, и погода была прекрасной — сильную дневную жару сменило приятное мягкое тепло. На деревьях были развешаны гирлянды, еще больше огней обвивали кустарники, статуи и решетки. Били фонтаны, и в воздухе звучала музыка. В толпе можно было заметить слуг, которые разносили подносы с едой и напитками.
Здесь собралась вся аристократия Санта-Кастильи, вместе с богатыми и знаменитыми людьми страны. Последний праздник лета известен как отличная вечеринка, поэтому на нем было много международных звезд и промышленных магнатов.
Лия стояла рядом с Матиасом у одного из фонтанов, то слушая, о чем он говорит с отцом и несколькими чиновниками, то наблюдая за собравшейся толпой.
Некоторые особы были в невероятно красивых платьях с открытыми плечами, глубоким декольте или разрезом до бедра.
Лия завидовала женщинам, которые могли носить такие платья. Ей не разрешали носить слишком открытую одежду, а мама не советовала выбирать яркие цвета, ведь нейтральные были более… приличными.
Она была не очень довольна сегодняшнем выбором Лии — шелковым темно-фиолетовым платьем, которое намекало на красивую фигуру, но не слишком бросалось в глаза, — однако позволила надеть его после того, как Лия попросила.
Хоть раз хотелось надеть что-нибудь, в чем она чувствовала себя красивой, что не заставляло ее раствориться в толпе, хотя именно это и было нужно, чтобы покрасоваться перед будущим мужем.
Матиас не прокомментировал ее платье, и хорошо, ведь она наряжалась так не для него.
Толпа закружилась, и Лия оглянулась, ища знакомую высокую широкоплечую фигуру. Он не приходил в кабинет отца всю неделю, и она хотела знать почему. Рафаэль не сказал ей ничего. Просто однажды ночью не пришел. Она говорила себе, что это всего лишь случайность, ничего серьезного, но он не пришел и на следующую ночь, и на следующую тоже.
Лия не могла поговорить с Рафаэлем, хотя и пыталась тайно выпросить у него аудиенцию, потому что по-другому поговорить не получалось. Но все ее просьбы отклонили. Она начала думать, что он избегает ее, но не понимала почему.
Она сказала что-то плохое? Или, может, сделала? Во время их последней встречи разговор перешел на личные темы, но это же не причина? Может, она обидела его…
Сердце застучало быстрее, а ладони вспотели. Лия хотела отойти, пройтись и осмотреться в надежде найти его, потому что стоять здесь внезапно оказалось невозможным.
Пробормотав извинения Матиасу, она пробралась сквозь толпу, пытаясь выглядеть так, будто куда-то идет, хотя на самом деле искала только Рафаэля.
Потом, подумав о том, что Рафаэль, наверное, не пришел, она увидела высокую фигуру. Он стоял в одной из беседок, как обычно, окруженный людьми. С ним говорила женщина, потрясающая блондинка в красном платье с глубоким декольте, и он смотрел на нее тем напряженным серебряным взглядом, от которого у Лии перехватывало дыхание.
Рафаэль был в официальном вечернем костюме, полностью черном, даже рубашка, а с высоким ростом, телосложением воина и врожденной властью казался самым харизматичным человеком здесь.
Но только Лия знала о нем то, чего не знали другие. Например, как он выглядел в полночь, расслабленно попивая виски. Как откидывался на спинку кресла, без пиджака или галстука, с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки и закатанными рукавами. Как они разговаривали о ерунде, ни о чем, например, о триллере, который он читал. Или о последних научных достижениях, о которых он слышал, потому что ему нравилась наука, особенно техника, и нравилось быть в курсе событий.
Как она глупо пошутила, а он засмеялся.
Никто не знал, как Рафаэль улыбается. Кроме нее.
Лия пыталась успокоить себя тем, что у нее было что-то, чего не было у женщины в красном, надеясь, что от этого станет легче. Что она не будет ревновать. Она собиралась выйти за Матиаса, а регент — не для нее. Рафаэль старше, опытнее, сильнее… и так далее.
Не имело значения, что блондинка флиртовала с ним.
Он не принадлежал Лие и никогда не будет принадлежать.
Лия уже собиралась развернуться и пойти обратно к Матиасу, как вдруг Рафаэль взглянул на нее.
Их взгляды встретились.
И она знала, что проговорилась о том, о чем не стоило упоминать, и он увидел это в ее взгляде. Всю ее душу.
Он не отводил глаз, просто смотрел.
У Лии не было никакого опыта общения с мужчинами, за исключением Матиаса, который считался другом, но не более того. Конечно, она знала, что такое сексуальный голод и страсть, но только теоретически.
Хотя сейчас она чувствовала, как внутри ее разгорается огонь, горячий прилив, который душил, и это было видно в глазах.
Он тоже это чувствовал.
Секунду они смотрели друг на друга, но время ощущалось, как часы, дни. Вечность. Затем, не торопясь, он снова посмотрел на женщину перед собой и продолжил разговор, будто ничего не произошло.
Лицо Лии вспыхнуло, а глаза наполнились слезами. В груди что-то болезненно сжалось, но она не знала почему.
Он не мог внезапно прекратить беседу с женщиной и подойти поговорить с ней, когда все за ним наблюдали.
Их дружба — как еще это можно назвать? — была и оставалась секретом.
Лие пришлось проглотить боль, зарыть ее глубоко внутри себя и вернуться к Матиасу.
Но сейчас ей не стоило уходить. Матиаса здесь не было, как и преград между ними с Рафаэлем.
Поэтому она встала напротив него и заглянула в горящие глаза.
— Покажи, — сказала она.
Она была так близко, смотрела на него как теми ночами, когда они спорили на темы политики и философии. Прямо, бесстрашно, с вызовом. Блеск в ее глазах был таким же глубоким, ноющим синим цветом с теплым свечением в центре, как темный сапфир.
Но Рафаэль злился, чувствовал, как теряет контроль.
Злился на то, что она хотела его, на то, что сказала, что та ночь что-то значила, хотя им обоим жилось бы легче, если это было бы не так.
