Конечно, она была ребенком.
Очень неподходяще для таких, как ты.
— Ты ничего не пропустила. — Рафаэль поерзал на диване.
— Для тебя так важен самоконтроль, да? — Она одарила его странным изучающим взглядом.
— Разумеется. Я не хочу быть похожим на Карлоса. — В его голосе было слишком много горечи. Нужно было сменить тему. — Ты, наверное, и сама считаешь это важным, — продолжил он. — Или твой отец знал, что наследная принцесса регулярно пьет виски и курит сигары в его кабинете по ночам?
На миг лицо Лии залилось краской и она отвела глаза. Она всегда так делала, когда пыталась скрыть что-то от него.
— Нет, — сказала она. — Он не знал. Я не говорила.
Она казалась такой самодостаточной, такой щедрой, такой ласковой и доброй, но он знал, что ничего из этого не имело к ней отношения.
И внезапно ему захотелось узнать почему. Почему Лия прокралась в кабинет отца. Почему пила виски, курила сигары и спорила с человеком старше себя.
Он всегда думал, что Лия станет идеальной королевой, но теперь внезапно изменил мнение. Она не могла стать королевой. Это бы убило ее.
Королевы должны быть послушными и прилежными и, в случае Санта-Кастильи, должны дать дорогу королю.
Лия зря играла эту роль. Ей стоило быть королем, а не королевой.
— Ты очень беспокоишься о том, что о тебе думают родители, да? — спросил Рафаэль. — Почему? Ты сама себе хозяйка, Лия.
— Почему? — Она подняла голову и посмотрела прямо на него. — Потому что они так старались для меня. Годы слез и сердечной боли. И затем они наконец-то завели ребенка, у них были планы на меня, и они любили меня. Как я могла не делать того, что они хотели? После всего, через что они прошли ради меня?
— Да, я понимаю. Но не забывай, это они решили родить ребенка. И ты не их собственность. Ты независимый человек, со своими мыслями и чувствами. Ты им не принадлежишь.
— Но… я люблю их.
Любовь. Любовь всегда была проблемой, правда?
— Ты можешь любить их и жить своей жизнью.
— Знаю… просто… Я просто хочу, чтобы для них меня не было много. Чтобы меня было достаточно.
В его груди возникло неприятное чувство.
— Мне тебя хватает, — сказал он перед тем, как успел остановиться. — Всегда так было.
Она ничего не сказала, глядя на него, не меняя выражения лица, голубые глаза наполнились злостью.
Затем по щеке медленно скатилась слеза.
Рафаэлю показалось, что кто-то пырнул его ножом.
— Mi princesa, — мягко и хрипло сказал он. — Лия, я сделал тебе больно? — Он притянул ее к себе на колени.
Она была такой маленькой и хрупкой, но такой горячей.
Рафаэль коснулся ее щеки, мокрой от слез. Он чувствовал глубокую и сильную боль. Такая же боль заполнила его, когда мама рассказала правду об отце и о том, что он с ней сделал.
Холод, который он чувствовал на террасе, вернулся, пронзив насквозь и пронизав до костей.
Он не хотел беспокоиться. Беспокойство ранит, делает тебя уязвимым. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы отпустил ее.
Но он не мог ее отпустить. Ей было больно. Больно, и он хотел узнать почему.
— Что такое? — пробормотал Рафаэль. — Я сказал что-то, чего не стоило говорить?
Лия молча покачала головой. Затем обвила руками его шею и прижалась к нему.
Минуту он сидел ошеломленный. Никто никогда не обнимал его с такой нежностью.
Сердце бешено колотилось. Он не был уверен, как дальше поступить, ведь теперь все по-другому.
Инстинкт, о котором он даже не подозревал, говорил ему, что он знает, что делать. И он послушался, обхватив ее руками и сжав в объятиях.
Несколько минут они сидели так, Лия мягко прижималась к его груди.
Лия сейчас была самой важной во Вселенной, и он никогда не ранит ее.
Затем она повернула мокрую щеку и пылко прижалась губами к его коже.
И его охватило пламя.
Лия была такой сладкой, невыносимо сладкой.
Рафаэль запустил пальцы в ее волосы и крепко сжал, глубоко ее целуя, пока рушился контроль. И он отпустил себя.
Лия лежала на спине на диване, затем потянулась к нему, голубые глаза светились жаром.
— Мне нужно быть осторожным с тобой. — Его голос звучал совсем чужим. — Лия, ты должна сказать мне, если меня слишком много.
— Тебя никогда не бывает слишком много, — пробормотала она. — Никогда, — и потянула его вниз.
И после этого не было возможности сдерживаться или остановиться.
Каким-то образом он избавился от одежды и затем вошел в нее, чувствуя, как она жарко прижимает его.
Она плотно обхватила его руками, сомкнула бедра вокруг его талии и двигалась вместе с ним, ее взгляд был ярким, голубым, как газовое пламя. Это было так приятно, ее тело наполнилось восторгом, жаром и страстью.
— Я хочу тебя, — прошептала Лия.
И они кинулись в омут наслаждения.
Глава 9
Лия лежала в большой ванне и смотрела на снег за окном. Он перестал падать, но сугробы все равно были большими.
Было что-то особенно приятное в том, чтобы лежать в теплой ванне и смотреть на красивые пейзажи, и Лия пользовалась этим в полной мере.
Рафаэль предложил принять ванну перед ужином, но, несмотря на то, что она уже была в душе, мысль о том, чтобы полежать в теплой воде, была достаточно приятной, поэтому она позволила Констанции набрать ванну.
Рафаэль же скрылся в кабинете, потому что хотел проверить сообщения из дворца и СМИ, чтобы получить свежую информацию о происходящем.
Глядя в окно, Лия прислонилась головой к черному мрамору ванны, голова была забита мыслями о Рафаэле.
Рафаэле, который сидит с ней на диване, пока она ест, который приносит еще еды и наливает апельсинового сока.
Рафаэле, который обнимает ее.
Рафаэле, который говорит, что ему хватает общения с ней.
В глазах закололо, и по щеке скатилась слеза, присоединяясь к теплой воде в ванне.
Это была любовь. Лия не могла жить без него. Это глубокое, сильное чувство не было ничем иным — только любовью. И он показал ей, что это значит — принять такой, какая она есть. Она сидела так еще долго, слезы медленно катились, но не из-за грусти или отчаяния.
Конечно, Рафаэль хотел ее, и она думала, что он беспокоится о ее благополучии, но чувствовал ли он ту же боль, что и она? И если да, то знал ли он, что это значит? Наверное, нет, учитывая его прошлое.
