Впрочем, это было невозможно, ведь дороги были занесены снегом.
— На самолете? — спросил он, уже зная ответ.
— Нет, ваше высочество. Не в такую погоду.
Что ж, не было ничего такого, о чем бы он еще не знал. В такой погоде был единственный плюс — если он не может уехать, значит, никто не может приехать. У него достаточно времени, чтобы убедиться, что Лия согласна выйти за него.
Рафаэль решил взять под контроль ревность и злость, которые бурлили в крови. Он был уверен в одном. Не важно, что Лия говорила про ответственность, он тоже имел к этому отношение, у него был долг перед ней и перед своим ребенком.
К тому же… Рафаэль хотел Лию, отчаянно хотел. Был помешан на ней. Знал, что ему не стоило бродить около кабинета ее отца каждую ночь, но почему-то, независимо от намерений, ноги всегда приводили туда.
Теми ночами под луной, потягивая виски, он обсуждал с ней все: от политики до философии, науку и искусство, социальную теорию и все остальное.
И теперь эта женщина может принадлежать только ему.
Рядом с ней не нужно было постоянно следить за собой, чтобы не раскрыть себя; не нужно постоянно бороться с желанием или ревностью, которая охватывала всякий раз, когда он думает о ней с Матиасом.
Лия будет принадлежать ему.
Его отец был безнравственным, но Рафаэль совсем на него не похож. Нет, семья, которую он создаст, будет другой.
Рафаэль должен подать пример брату и стране, которой правит. Должен показать, что брать ответственность за свои ошибки — единственный способ расти над собой.
Антон с извиняющимся видом все еще стоял здесь так, что Рафаэль отпустил его. Констанция, горничная, внезапно появилась в дверях.
— Вам звонили, ваше высочество. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Много раз звонили.
— Его высочество? — спросил Рафаэль.
Констанция кивнула.
— И первый советник. А еще принцы Зевс и Джахангир Хассан Умар аль-Хаят и его королевское величество король Австрии.
Рафаэль стиснул зубы. Разумеется, трое его оксфордских друзей узнали, что он сделал, и хотели высказаться по этому поводу.
СМИ, несомненно, подняли шум.
Хотя они могли бы подождать. Перед тем как поговорить с кем-то, ему нужно было, чтобы Лия согласилась выйти за него.
«Тебе не нужно было ее согласие, чтобы похитить из церкви».
Да, и это случилось потому, что Рафаэль позволил эмоциям взять верх. Хорошее напоминание о том, почему нужно держать себя в руках.
Иначе он был бы слишком опасен.
— Передай всем, кто звонил, что принцесса Амалия в порядке и что в ближайшее время мы объясним ситуацию, — приказал он. — Подготовь комнату. Еще сделай несколько быстрых закусок, подходящих для беременной. И сегодня вечером мы будем ужинать в парадной столовой. Все должно быть очень вкусно. — Он немного подумал. — Принцессе также понадобится одежда. Поищи что-нибудь для нее.
— Конечно, ваше высочество.
Рафаэль еще немного подумал.
— У нас есть священники?
— Нет, ваше высочество. Я единственная сотрудница.
Ладно, с этим вопросом Рафаэль разберется позже, если он когда и возникнет.
Рафаэль отпустил горничную, развернулся и пошел по коридору обратно в гостиную, где оставил Лию. Она все так же сидела на диване перед камином. Бледная и уставшая.
Мать Рафаэля работала горничной в пятизвездочном отеле в Барселоне, в котором останавливался отец, когда приезжал в Испанию. Отец был поражен ее красотой… а результатом порочной связи стал он, Рафаэль.
Он не мог позволить, чтобы подобное случилось с Лией. Он не оставит ее одну.
Когда он вошел, она подняла голову и широко открыла глаза.
— Я думала, мы собирались обсудить все позже?
— Собирались. — Он подошел и остановился у камина, протянув руки к огню. — Но выяснилось, что дороги занесены снегом.
— Ясно.
— Принцесса, — сказал он, — мы обсудим все сейчас.
— Нам правда нужно это обсуждать? Я не выйду за тебя, Рафаэль.
Конечно, получить ее согласие было непросто.
Но Рафаэлю всегда нравилось, когда она спорила с ним, потому что это делали немногие. К тому же она бросила ему вызов.
Он медленно отвернулся от огня и встретился с Лией взглядом. Она была так спокойна, будто женщины, которая бросила в него букет, никогда не существовало. Ее бриллиантовая диадема теперь была надета ровно, фата откинута с волос, а изящные руки с длинными пальцами сложены на коленях.
Жаль, что платье было мокрым.
— Почему нет? — Его тон был таким же холодным, как и ее, будто они обсуждали, что будут есть на ужин или какой напиток предпочтут. — Ты беременна.
— Веришь или нет, но я в курсе. Хотя жениться на мне только из-за беременности — не самый убедительный аргумент.
— И что для тебя убедительный аргумент? Деньги? Власть? Ты говорила, что не хочешь подводить родителей, в таком случае, наверное, они будут удовлетворены, если ты займешь руководящую должность в одной из моих компании?
Она покачала головой:
— Нет, я просто… не хочу выходить за того, кто думает, что обязан жениться на мне.
Рафаэль долго смотрел на Лию.
— Чем это отличается от брака с Матиасом? Вас обручили еще детьми.
Она все еще молча смотрела на свои руки.
— Ты знаешь, как люди называют меня? Бастард. Это не комплимент, принцесса. И будем честными, мне все равно. Это меня не волнует. Но я не позволю своему ребенку расти без отца. И если ты думала, что будешь жить в другой стране, где-нибудь в глуши на хорошее пособие, я тебя разочарую.
Рафаэль засунул руки в карманы и шагнул к ней.
— Когда-нибудь, в какой-то момент, не важно, как сильно ты будешь этот скрывать, кто-нибудь узнает, что я — отец ребенка. И когда это произойдет, СМИ разобьют на твоем пороге лагерь. Тебе не будет покоя. Они будут преследовать тебя. — Он подошел еще ближе. — И нашего ребенка тоже. Твоя репутация окажется под вопросом, ведь прессе всегда особенно интересны женщины. Каждая деталь твоей жизни будет обсуждаться. Корона будет опозорена, и все скажут: «Каков отец, таков и сын». Санта-Кастилья станет посмешищем для всего мира.
Лия опустила взгляд.
Рафаэль остановился перед ней, носки его дорогих черных туфель ручной работы касались мокрого белого шелка ее платья.
— Ну что, Лия. Это убедительные аргументы?
Глава 4
Лия продолжила смотреть на свои руки, но могла почувствовать, как Рафаэль также смотрит на нее. Его едва сдерживаемое чувство разочарования было почти осязаемым.
