…я ведь даже расстаться на ночь был с тобой не в силах…
…я заблуждался! Обманывал себя, что ты ничего для меня не значишь…
…смирился с простой истиной — ты мне нужна…
Господи, что есть правда? Что, если сейчас я поверю ему, а потом он провернет со мной нечто подобное, что сотворил с Лианой. И окажется, что я — это просто дырка для его утех.
Что я тогда, черт возьми, буду делать? Меня уже вывернули наизнанку, дальше только смерть.
В таких страшных думах я и забылась беспокойным сном. В нем мне снился улыбающийся Марк. Рыдающая Лиана. Кричащий от голода и холода ребенок. И я бы еще долго варилась в этой жуткой агонии, но тут что-то изменилось.
Невидимые руки заключили меня в крепкие объятия. Мне стало тепло и хорошо. Спокойно, как за каменной стеной.
И я наконец-то провалилась в глубокую кроличью нору. А когда проснулась не поняла, что именно вижу перед собой. Но это абсолютно точно было почти голое мужское тело в одних только боксерах.
И я лежала на этом теле! В одних лишь трусиках и тоненькой футболке.
Мама дорогая!!!
Осторожно подняла голову и чуть не заорала в голос. Это был Марк! И он спал, пока я сама уютно умостилась на его груди, закинув на него свою ногу.
Как это вообще случилось? Когда? Почему?
За что???
Аккуратно выпуталась из его объятий и поползла к краю кровати, принимаясь тут же одеваться. А там уж и слинять из этого сумасшедшего дома.
— Куда собралась? — вздрогнула я, услышав позади себя хриплый голос.
— Подальше от тебя.
— Подальше от меня больше не получится, Тань.
Ничего не отвечаю на эту показушную дерзость, встаю и скрываюсь в уборной. Но Марк упорно следует за мной. Встает за спиной так, что мы полируем друг друга в зеркальном отражении. И сердце стучит где-то в горле, а я сама — словно взведенный курок, готова выстрелить всем, что во мне накопилось за последние три недели.
О, там столько всего!
Чуть отклоняется в сторону, проводит носом по моей шее и шумно вдыхает, а я ничего не могу поделать, я пялюсь на его идеальные кубики пресса и совершенно точно собираюсь изойти слюной от этого вида.
А вот и хрен ему! Все, у меня иммунитет к его телу — я так решила — значит, так будет.
Хмыкнула, дочистила зубы и двинула на выход. А Хан за мной, надевая на ходу свою одежду и потягиваясь.
Молча спускаемся. Дом еще спит…
Резко разворачиваюсь к Марку и задаю вопрос в лоб.
— Ты что опять приперся?
— Потому что люблю тебя, — отвечает просто, смотря мне прямо в глаза, а я от этого ответа теряюсь и зависаю, не в силах постичь того, что он только что сказал.
— Не шути так, — бормочу все же и прижимаю руку к груди, за которой бесконечно взрываются петарды.
— Я. Люблю. Тебя.
— Перестань…, — пячусь назад и зажимаю ладонями уши.
— Всегда любил. В школе втрескался. В институте забыть не мог. Сейчас с ума схожу.
— Ничего не хочу слушать, — трясу головой.
— А мне это больше и не надо, — хмыкает и неожиданно закидывает меня к себе на плечо, словно куль с мукой.
И идет к машине Стаса, стоящей за высоким забором.
А я ору. Брыкаюсь. Даже пытаюсь извернуться и укусить наглеца, но его не остановить. Он добирается до внедорожника без особых проблем, а потом просто стряхивает меня на переднее сидение. Через пару мгновений сам садится за руль, блокируя мне все выходы. А потом трогается с места и выезжает на дорогу.
Я задыхаюсь от возмущения, а Марк молча достает с заднего сидения какую-то папку и кидает мне ее на колени.
— На вот, ознакомься, грымза моя любимая. Это материалы уголовного дела против семьи Разумовских, а также официальные данные о причине увольнения врача-гинеколога Элеоноры Карловны Либерман из клиники «Мать и дитя». Почитай, просветись и прекрати уже пилить меня, Таня. Я тебя люблю! Ясно? Я больше никуда от тебя не денусь. И это не обсуждается! Мы начнем все с начала — правильно. И это — факт.
— Марк…
— Все, я рулю, ты просвещаешься.
И я нерешительно открыла папку, а потом потонула в море фактов и обличающих свидетельств.
— Значит, никакой беременности не было? — спросила я, устало потирая лоб, спустя примерно сорок минут.
— Да. Я весь твой был, есть и буду. Разбирай по запчастям, если хочешь. Ори, ругайся, только больше не гони и не прячься от меня.
— Но это не отменяет…
— Ничего не знаю. Я — твой Марк. Ты — моя Таня. Фамилии только разные, но я это скоро исправлю. Так что все — разбираться в проблемах будем уже в процессе.
Что несет этот безумный?
— А куда это мы едем? — вдруг встрепенулась я.
— В аэропорт.
— А зачем? — охнула я.
— Скоро узнаешь.
— Марк, только попробуй! — заметалась я, не понимая, как выбраться из этой западни.
— Я не буду пробовать, Таня. Я это сделаю.
И его улыбка заставила меня обмереть от страха.
Таня
Машина проезжает мимо всех парковок, сворачивает в неприметные ворота и тормозит у небольшого, но хищного на вид самолета.
Капец, ты встряла, Сажина!
Черт! Черт! Черт!
— Что это? — таращу я глаза на железную птицу.
— Challenger 650, — невозмутимо отвечает мне Марк и глушит мотор.
— Я никуда с тобой не полечу, Хан, — отрицательно качаю я головой и решительно складываю руки на груди.
— Тань…
— Нет! Ты обманщик! Предатель! Потребитель! Манипулятор!
— Уверена, что это все обо мне?
— Уверена! Ты нисколечко мне не нужен, — буквально приколачиваю я его словами.
— Лгунья.
— Да неужели? — фыркаю.
— Да, я нужен тебе весь.
— П-ф-ф…
— Иначе бы ты не бесилась так, Таня.
— Какие убогие выводы.
— И не прижималась бы сегодня ночью ко мне, сладко посапывая, — от его слов тут же вспыхиваю и теряю хватку, бубня что-то нечленораздельное.
— Побереги мои мозги от этой ахинеи.
— Правда глаза колет, Тань?
— Это называется по-другому, Хан. Ты бесишь меня. Ты тратишь мое время на сущий бред. Ты…
— Ты любишь меня? — удар в сердце.
Навынос.
— Что?
— Отвечай!
