— Конечно же…, - и вдруг замолкаю, не в силах соврать ему.
— Ну, давай, Тань. Скажи мне, что ты меня не любишь и тогда, обещаю тебе, я просто испарюсь из твоей жизни. Клянусь, это будет наша с тобой последняя встреча. Я тебя очень люблю, но мне нужна рядом сильная и уверенная спутница, а не обиженная девочка, которой показывают серое, а она талдычит — зеленое.
— Да пошел ты! — правда колет глаза.
— Я пойду. Просто говори, что ты меня не любишь. Сейчас! И разбегаемся.
— Я тебя ненавижу! — вдруг закричала я и грудную клетку обвила колючая проволока, смазанная ядом.
— Таня, просто скажи и не будем тратить время друг друга. Я однажды уже тебя терял. Переживу и сейчас.
— Я…
— Так?
— Я тебя…
— Угу…
— Я тебя не…
И тишина, наполненная страхом перед обозримым будущим, в котором буду только я и он. Никаких нас. Никогда.
— Это же так легко, Тань. Просто скажи, что ничего ко мне не чувствуешь. Просто разбей мне сердце. Не бойся, я его склею. А потом подарю кому-нибудь другому. Ты же этого хочешь?
— Заткнись, — откровенно огрызаюсь я.
— Хорошо. Договор. Я молчу — ты идешь со мной. Идет?
— Нет.
— Тогда выходи из машины.
— Что?
— Выходи, Таня, — цедит, неожиданно подаваясь ко мне, — не будем больше тратить время друг друга.
Очень близко. Наши губы почти соприкасаются. Обмениваемся жарким дыханием и электричеством, что в промышленных масштабах продуцирует наша нервная система.
Воздух трещит. Действительность плавится.
Отворачиваюсь. Берусь за ручку. Выхожу из машины, начиная жадно хапать воздух.
Вот! Я это сделала!
Но страх уже парализовал. Я жалкая марионетка в руках виртуозного кукловода.
И Марк тоже выходит из автомобиля. Открывает багажник, достает из него небольшой чемоданчик, а затем идет, смотря прямо перед собой.
Будто бы я уже испарилась чудесным образом. Будто бы больше ему не нужна.
Задерживаю дыхание, трясусь как лист осиновый, смиряясь со своим выбором. А через мгновение выдыхаю, потому что Марк по ходу своего стремительного движения крепко берет меня за руку и ведет за собой.
И я не могу сопротивляться. И не спрашивайте меня почему. Я просто жду, что Марк окончательно расставит для меня все по своим местам, потому что сама я, по всей видимости, чересчур перестрессовала и не способна уже мыслить логически. Таю, где надо быть тверже промерзлых льдов Арктики. И неприступна, где требуется уже подписать мирный договор.
Я запуталась.
Меня слишком часто водила за нос эта суровая реальность. Я боюсь верить в чудо. Я вся — есть сплошной страх перед будущим.
И вот уже мы стоим перед высоким трапом. Мне нужно подняться на борт самолета, а еще участливо улыбнуться молодому мужчине и девушке, стоящими перед нами и одетыми по форме. Марк тут же достает два загранпаспорта и передает их на проверку.
— Это мой? — шепчу я, впадая в шоки.
— Твой.
— Откуда?
— Как откуда, Тань? — улыбается мне по-мальчишески легко, — Из паспортного стола. Ну ты что?
И добавляет, когда нам отдают документы уже с соответствующими отметками.
— Папа передал тебе его, с пожеланиями скорейшего прощения меня и его в одном флаконе.
Фыркаю. Закатываю глаза. В груди с новой силой вспыхивает обида, но тут же тухнет. Мы поднимаемся и проходим в салон самолета. Я удивлена. Поражена. Сбита с толку.
Это настоящая ожившая сказка.
Боже, что я здесь делаю?
— Выберешь место?
— Я…, — зависаю.
— Тогда я сам.
Вручает чемоданчик появившейся из ниоткуда стюардессе и, приобнимая меня сзади за талию, начинает проталкивать нас вперед. Пока не добирается до двери в отгороженный от посторонних глаз салон.
Здесь есть кровать. И это все, что я вижу.
Гос-По-Ди!!!
— Марк, — дрожит мой голос.
— Сейчас поговорим, Тань. А потом я начну просить прощения.
— О-о…не-не-не надо, — откровенно заикаюсь я, хотя между моих ног вспыхивает сноп жарких искр.
— Надо, Таня, надо. Время пошло.
— О, Боже!
— Верный настрой. Но будут ли вопросы и предложения? Или сразу мир?
И на этом месте он снимает с себя ветровку. А затем и футболку, пока я в шоке смотрю на его идеальное тело.
— Квартира на Ордынском тупике? — почти в полубреду выговариваю я.
— Новая она. Я не врал! Там никого не было, кроме тебя, — и после этих слов пуговица на его джинсах расстегнулась.
— Почему ты не рассказал мне все, как есть? Сразу?
— Боялся, что опять потеряешься для меня, — потянул меня к себе, скидывая и с меня одежду.
А между тем самолет начал свое движение и голос командира корабля сообщал нам, что через пар минут мы взлетим и будем следовать по маршруту Москва-Занзибар.
— Африка! Ты с ума сошел?
— Давно, Тань, — кивнул он и, удерживая мое лицо в своих ладонях, начал осыпать его невесомыми поцелуями.
— Почему отключал телефон?
— Лиана могла нам помешать. Я этого не хотел, только тонуть в тебе бесконечно…
Легкий укус верхней губы. Сердце пропускает удар. Жаркая молния лупит в низ живота.
Прицельно.
Бах! Бах! Бах!
Ах!!!
Все, трусики мокрые. Я так по нему соскучилась.
И мурашки покрывают девяносто девять процентов моей кожи.
— А на работе зачем надо было прятаться, Марк? — мой голос упорно трансформируется в томный шепот.
Выгибаюсь кошкой в его руках. Опять! Снова!
— Хотел сначала закрыть пит-стопы с Разумовской. Хотел все сделать правильно, чтобы тебя не задело по касательной. Хотел как лучше, в общем, а получилось, как всегда. Прости, Тань.
И его рука уверенно расстегнула ремень на моих джинсах.
— Как тебе не стыдно…, - придерживаю его руки.
— Не стыдно. Нам обоим нужно эта терапия, — улыбается исподлобья, прикусывая нижнюю губу.
Чуть толкает меня в грудь, а в следующий момент и вовсе подхватывает под задницу.
Два шага и я падаю навзничь на кровать.
Джинсы в сторону. Белье с треском исчезает с нас.
Горим!
— Скажи еще раз, — всхлипываю, с каким-то отчаянием.
