Я выхожу из машины. Михей достает пакеты из багажника. Все мои подарки, полученные на дне рождения. Я и не знала, что он их забрал. И когда успел? Он все успевает. И обо всем помнит.
Он такой заботливый… И удивительно спокойный.
А я минуту назад орала, как истеричка. И сейчас мне очень стыдно.
Ну а чего он! — пытаюсь я оправдаться про себя. Я просто попросила его дать мне побыть одной. Я не собиралась ругаться. Хотела просто спокойно подумать. А он силой затащил меня в машину!
Но, оказывается, он не собирается везти меня в лес. Прекрасно…
— Давай, — я протягиваю руку, чтобы взять у него пакеты.
— Я тебя провожу, — говорит Михей.
— Ладно. Спасибо.
Мы идем к подъезду. Я впереди, он сзади. Входим в лифт. Я нажимаю на кнопку. В полной тишине.
Лифт ползет с черепашьей скоростью. Михей отводит глаза. Я тоже стараюсь на него не смотреть. Потому что не знаю, как себя вести.
Когда мы орали друг на друга, все было нормально. Обидно, больно, странно и страстно. Но нормально. А сейчас нет. Это молчание невыносимо! Оно такое густое и тяжелое, что я задыхаюсь в нем. Мне хочется что-нибудь сказать, чтобы прервать его. Но я не знаю, что…
Я открываю дверь в квартиру. Михей ставит пакеты у входа. Но сам не заходит. Ну да. Он же просто провожает меня.
— Спасибо за чудесный праздник, — говорю я.
— Пожалуйста. Я рад, что тебе понравилось.
Такой вежливый… Как чужой!
— Нам надо остыть, — повторяю я его фразу.
— Да. Надо.
Он разворачивается и просто уходит.
Я закрываю дверь. Стою возле нее, смотрю на темную деревянную поверхность. И чувствую подступающие слезы. Силой воли загоняю их обратно и иду на кухню. Сама не знаю, зачем.
Дома тишина. Соня на моем дне рождения. Веселится. А я здесь. Одна…
Бреду в свою комнату. Я ее обожаю! Мне всегда здесь уютно и хорошо. Но сейчас невыносимо пусто… Сажусь на кровать. Встаю. Подхожу к окну. Пялюсь на улицу. Но двор из этого окна не просматривается, и я не могу увидеть джип Михея. Я тороплюсь обратно на кухню, выглядываю, высматривая знакомую машину.
Ее нет. Он уехал.
Я слоняюсь туда-сюда по квартире. Забредаю в ванную. Приближаюсь к зеркалу. Смотрю на себя. Лицо какое-то осунувшееся, глаза огромные, как блюдца. В них — пустота. Такая же, как во всей квартире. И внутри меня.
А на шее колье, подаренное Михеем… Я кладу на него ладонь. И чувствую невыносимую тяжесть в груди.
Я хотела остаться одна и обо всем подумать… Давай, думай! — говорю я себе. Никто тебе не мешает. Никто никуда не тащит, не предлагает быть вместе, не стискивает в объятиях и не осыпает поцелуями… Нравится?
Я снова сглатываю подступающие слезы. Да. Все верно. Мне надо подумать… Но я не могу! В голове пусто. Ни одной мысли. Перед глазами стоит лицо Михея. Чужое. Отстраненное. Такое, каким оно было, когда он уходил.
А вдруг я больше никогда его не увижу? — пронзает меня шокирующая мысль. И я оказываюсь у входной двери. Что я тут делаю? Собираюсь бежать за ним? Так он уже уехал. Все равно не догоню.
Стою, гипнотизирую темную деревянную поверхность.
И вдруг слышу стук…. Мгновенно распахиваю дверь. На пороге стоит Михей. У меня подкашиваются ноги и я хватаюсь за дверной косяк.
Смотрю на Михея. Умираю от желания броситься ему на шею. Но он все еще отстраненный. Как будто чужой…
— Привет! — вырывается у меня.
— Ты хотела остыть, — произносит он. — Я принес тебе мороженое.
Он протягивает мне пакет.
— Ты тоже хотел остыть…
Я держу пакет за одну ручку. Он за другую.
— Да, — кивает Михей. — Нам обоим это нужно.
— Зайдешь?
— Если ты приглашаешь…
Когда он произносит эти слова, меня вдруг заполняет горячая волна — от шеи до самых пяток. В груди что-то плавится, на глаза снова наворачиваются слезы… Я загоняю их обратно неимоверным усилием воли.
— Да. Я тебя приглашаю. Поесть вместе мороженого.
— Спасибо.
— Тебе спасибо.
Боже, какие мы нереально вежливые! Никогда такими не были.
Михей снимает обувь и мы вместе идем на кухню.
— Хочешь чаю? — спрашиваю я.
— К мороженому лучше кофе, — говорит он.
— А я не пью кофе по ночам. Потом не могу уснуть.
— А я могу выпить пять чашек и сразу после этого вырубиться.
Мы смотрим друг на друга, стоя на расстоянии. Михей молчит. Мне снова хочется прервать это молчание, которые быстро становится неловким.
— Теперь я что-то о тебе знаю, — вырывается у меня.
— А я о тебе.
Я достаю турку, насыпаю в нее кофе, наливаю воду. Михей возится с мороженным. Он открывает шкаф, чтобы достать тарелки, а я в это время хочу взять ложки. Мы сталкиваемся. И сразу отодвигаемся друг от друга.
Михей раскладывает тающее мороженое по тарелкам. А потом мы вместе стоим, смотрим, как закипает кофе. На этот раз он не убегает, все проходит благополучно.
А я не могу не вспоминать то наше сумасшедшее утро, когда мы так и остались без кофе и заменили его шампанским…
Михей пьет кофе. Я ем мороженое.
Почему он молчит? И даже не улыбается. Но все равно я рада, что он здесь. Пусть он сидит непривычно серьезный, с непонятным выражением на лице. Пусть медленно ковыряет ложечкой мороженое и думает неизвестно о чем. Мне хорошо просто от того, что он рядом.
Как ни растягивай, мороженое неумолимо заканчивается. Михей отставляет тарелку. И смотрит на меня. Прямо в глаза.
— Я пойду, — говорит он.
— Остыл? — спрашиваю я.
Пытаясь улыбнуться.
— Да. А ты?
— Да…
Он поднимается. Идет в прихожую. Я плетусь за ним. Он сейчас снова уйдет… И это нормально. Это хорошо. Нам нужно какое-то время побыть порознь. Это будет очень полезно. Я сама этого хотела.
Вот только никак не могу вспомнить, зачем.
Мысли расползаются. В голове сумбур. Та-ак… зачем я хотела побыть в одиночестве?
Медведь спотыкается о пакеты с подарками. Из одного выпадает набор для покера, который мне подарил Тигра.
Михей начинает завязывать шнурки на ботинках. Он сейчас уйдет…
Он выпрямляется. Мы встречамся взглядами. И я вдруг выпаливаю:
— Может, сыграем в покер?
63
Михей
