— Вам нужен я!
— Докажи.
— Я нормально зарабатываю, у меня своя компания. Финансовое и прочее благополучие я гарантирую.
— Что ты мне своими деньгами тычешь? Деньги — это еще не все.
— Не все. Кроме того, я молод, здоров, психически устойчив. Вредных привычек не имею. А, главное, — я очень люблю Юлю и хочу сделать ее счастливой.
— А почему торопишься-то так? Боишься, что сбежит?
— Может, и боюсь, — признаюсь я. — Юлька у нас дама непредсказуемая.
— Есть такое дело. Из дома вон сбежала. Я за тот год поседел весь! Уеду, говорит, сама буду жить, мне уже восемнадцать. Я и по-хорошему, с ней, и по-плохому. Бесполезно. Все равно уехала. Упрямая, зараза. Что хочет, то и творит.
— Есть такое дело, — повторяю я его фразу.
Да… зараза нереально упрямая. Творит, что хочет. Это он еще не знает, как она мне стекла в постель подсыпала. Хотя, если бы узнал причину, сам бы, наверное, меня на битое стекло положил и утрамбовал.
Отец переживает за Юльку. Я это вижу за всей его суровостью. И очень хорошо его понимаю. Я бы на его месте тоже переживал. Столько шакалов вокруг… Но я-то Медведь. А у Кошки с Медведем идеальная совместимость.
— А что это у тебя? — он заглядывает в приоткрытую дверь сарая. — Удочки?
— Ага.
— Тут что, речка есть?
— И речка есть, и рыба в ней водится.
Глаза моего будущего тестя вспыхивают безумным светом. Узнаю этот взгляд… Еще один заядлый рыбак. У меня папаша такой же. Готов сидеть с удочкой на озере дни напролет, забыв обо всем на свете.
* * *
— Она червяка боится, — говорит Олег Григорьевич.
И смеется. Юлька, и правда, держится в стороне от банки с накопанными мной червяками.
— Ты мне всегда его насаживал, — говорит отцу Юлька.
А он поворачивается, смотрит на банку с червяками, потом на меня… Я ловлю намек на лету. Беру червяка и насаживаю его на крючок Юлькиной удочки.
Она радостно забрасывает снасти. Мы с Олегом Григорьевичем еще раз встречаемся взглядами. Он одобрительно кивает. Мы оба осознаем всю значимость момента. У нас обоих чуть ли не слезы на глазах.
А Юлька — ни сном, ни духом. Таращится на поплавок, ждет поклевки. А мне, между прочим, только что передали бразды правления!
Честно говоря, не знаю, как бы Юлька отреагировала, если бы поняла, что тут произошло.
— Рыбка, ловись, — шепчет она.
И у нее все время клюет!
Мы с Олегом Григорьевичем стоим, скучаем, а она то и дело таскает рыбешек. И просит меня снимать их с крючка. Потому что трогать их она, видите ли, тоже боится.
— Ну ты просто ведьма! — бурчит ее отец.
— Это заклинание. И оно работает. Сам попробуй!
Он только фыркает в ответ.
Но я слышу, как минут через пять он шепчет:
— Рыбка, ловись!
И у него реально начинает клевать.
А у Юльки перестает. И мы с ней поднимаемся наверх, на крутой обрыв, под которым течет наша извилистая речка. Сидим на траве, обнявшись, смотрим сверху, как радостный Олег Григорьевич таскает рыбу. А Татьяна Ивановна плетет венок из осеннего клевера.
— Я столько о тебе не знаю, — вдруг вздыхает Юлька. — Я даже не знала твою фамилию. А ты мою знал. Откуда?
— У Яны спросил.
— А я не спросила… Не догадалась.
— Просто я газ. А ты тормоз.
— Что? Я, значит, тормоз? — обиженно дуется Кошка.
— В хорошем смысле. Я бегу впереди паровоза, а ты срываешься стоп-кран.
— Я поняла твою метафору. Но я не совсем тормоз. Я могу и газовать.
— О, да. Я знаю, что можешь. А ты теперь знаешь мою фамилию. Что-то изменилось?
Юлька пожимает плечами.
— Она тебе нравится?
— Хорошая. Тебе идет. Я чуть не спалилась, когда мама меня спросила… Еще и с кольцом засада!
— Разберемся, — спокойно произношу я.
— Как? Зачем ты ляпнул про свадьбу? Вот что мы теперь будем делать пятнадцатого октября?
— А ты что предлагаешь?
— Ну, можно сказать, что мы поссорились… Они расстроятся, конечно, но…
— Так давай не будем расстраивать твоих родителей и сыграем пятнадцатого октября свадьбу.
Юлька отстраняется и смотрит на меня, как на сумасшедшего.
— Ты серьезно?
— Я серьезно.
Я встаю на одно колено. Достаю из кармана коробочку. И протягиваю ей кольцо.
— Юля… я хочу, чтобы ты по-настоящему стала моей невестой. Ты выйдешь за меня?
72
Юля
— Да, — говорю я.
Это слово само срывается с моих губ.
Я ошарашена. Я не верю в происходящее. Я не понимаю, откуда он… Где он взял кольцо? Когда он успел? Он что, заранее подготовился?
Предлагает мне руку и сердце… Так внезапно! Я вообще не ожидала.
Конечно, я сомневаюсь. И боюсь. И считаю, что все слишком быстро и преждевременно.
Но… я не могу ответить Михею: “нет”. Это просто невозможно.
Он надевает мне на палец кольцо.
— Ты сошел с ума! — шепчу я.
И смеюсь. Или плачу. Нет, это точно смех…
— Конечно, я сошел с ума. От тебя.
— Но это все… слишком быстро.
— Ты сказала: “Да”.
— Да…
Мы с Михеем обнимаемся, сидя на траве. Он целует меня. Я впиваюсь в его губы… И почему-то открываю глаза. И натыкаюсь на мамин взгляд.
Ой.
Оказывается, мои родители стоят рядом, на тропинке. С удочками и ведром, полным рыбы. И со смущенным видом.
— А мы уже это… собрались, — произносит мама.
— Кхе-кхе, — это папа.
Мы поднимаемся с травы.
— Михей сделал мне предложение, — говорю я.
И демонстрирую кольцо с бриллиантом.
— Мы знаем, — мама не понимает, о чем я.
А папа понимает.
— Только что? — спрашивает он.
— Ага, — говорю я.
Надоело врать! Да и незачем.
— Только что? — мама переводит непонимающий взгляд с Михея на меня и обратно.
— Примерно так я и думал, — произносит папа.
— Ты догадался?
— Я видел, какое у тебя было лицо, когда он сказал про свадьбу пятнадцатого октября.
