— Привет. Я Натан. И я ненавижу эксперименты.
— Кажется, мы поладим.
Я шумно выдыхаю, прекращая прятать слёзы. Делаю последние шаги навстречу, утопаю в запахе любимого мужчины. Вдыхаю его, впитываю.
Касаюсь твёрдой груди, скребу ногтями футболку. Шепчу что-то нелепое и бессвязное. То ругаю, то жалею. То признаюсь в чувствах.
Натан решает этот вопрос кардинально. Целует меня в висок, затем в щёку. Наконец находит мои губы и накрывает своими, вызывая сумасшедший трепет в груди и внизу живота. Это лучше любых слов. Понятнее, откровеннее. То, что нужно нам двоим.
Крепкие руки гладят мою поясницу и поднимаются выше, вызывая табун мурашек на предплечьях. Шум окружающего мира по-прежнему недоступен. Я чувствую влажное касание языка и блаженно зажмуриваюсь. Любимый мой, хороший. Ещё, ещё. Пожалуйста.
Отвечаю на поцелуй, прижимаюсь губами. Под ладонями часто колотится сердце Натана. Оно дребезжит, выпрыгивает из груди. Сходит с ума в такт моему.
Неожиданно все важные вопросы, которыми я задавалась несколько минут назад, становятся совершенно лишними. Простил, хочет попробовать. И, конечно же, любит.
Глава 61
* * *
— Можно с тобой? — спрашиваю Натана.
По плану у Левицкого массаж и мануальная терапия. Он предложил подождать его в кофейне неподалёку от клиники. Пообещал, что освободится через час и сразу же меня заберёт. Но…
Я намертво цепляюсь в руку мужа, чтобы не отказывал. Прижимаюсь к нему, отпустить не могу. Долгое время Натан боролся с болезнью самостоятельно, но теперь я рядом и не разлучусь с ним ни на секунду.
— Даже если откажешь — я всё равно пойду за тобой, — заявляю твёрже.
Натан коротко кивает и направляется к центральному корпусу. Крепко сжимает мою ладонь и проводит по холлу. Он идёт медленно — не так как всегда, и я не могу не думать о том, что это, возможно, потому что ему больно.
В груди неприятно тянет, когда я жму кнопку вызова лифта. Думаю о том, что зацелую каждый шрам любимого мужчины. Каждый сантиметр, где болит.
Медсёстры радостно приветствуют Левицкого на пятом этаже корпуса и проводят его в процедурную. Я следую по пятам. Сажусь на кушетку, наблюдаю за происходящим. Нат не хочет жалости, и я прекрасно понимаю почему. Клянусь, я постараюсь её не показывать. Ни за что на свете.
Никто из персонала не бросает в мою сторону укоризненные или осуждающие взгляды. Здесь все приветливые, милые. Я не была с мужем ни во время операции, ни до, ни после. Не по своей воле, но кто об этом знает?
Когда в кабинет заглядывает врач и понимает, что я являюсь супругой Левицкого, он начинает участливо рассказывать о том, как проходит реабилитационный период. При своевременном лечении доброкачественного образования шанс на полное выздоровление составляет более девяноста процентов. Это не может не радовать.
Первую неделю после операции Натан передвигался с помощью коляски, а позже стал ходить самостоятельно. Исчезли боли, вернулись чувствительные функции. Остался завершающий этап лечения, который продлится ещё две недели. После этого можно будет улететь домой.
Как только процедуры заканчиваются, Натан вызывает водителя. Тот приезжает быстро и останавливается у входа в корпус.
Мы садимся в прохладный кожаный салон и едем по городу на заднем сидении. Я по-прежнему липну к мужу и сжимаю его руки. Жалею обо всех словах, сказанных в пылу ссоры. Он, должно быть, тоже о многом жалеет.
— Когда ко мне вернулись все двигательные функции, я арендовал квартиру поблизости, — поясняет муж. — В больнице, конечно же, комфортно. И кормят, и заботятся. Но хотелось уединения.
— Ты думал обо мне в эти моменты? — спрашиваю Натана, опустив голову ему на плечо.
— Постоянно.
— Я не могу промолчать и не задать тебе один важный вопрос. Если бы операция прошла не настолько успешно, ты развёлся бы со мной?
Натан напрягается всем телом и отворачивается к окну.
— Влада, ответ на этот вопрос тебе не очень понравится, — произносит он и тут же переплетает наши пальцы.
— А как же и в горе, и в радости? И в болезни, и в здравии? Ты поступил жестоко.
— Возможно. В любом случае я счастлив, что всё сложилось иначе. Что ты прилетела и выбрала меня несмотря ни на что. Не представляю какой была бы моя жизнь без тебя.
— Судя по тому, как ласково улыбались медсёстры — твоя жизнь была бы не менее насыщенной, даже в инвалидной коляске. Но я бы всё равно тебя нашла, — заявляю серьёзно. — И была бы рядом вне зависимости от исхода операции.
Левицкий улыбается одними губами и поглаживает мою ладонь.
— Не поступай так со мной больше, — строго прошу его.
— Не буду. Прости.
— Не молчи, не скрывай. Не закрывайся. Я по-прежнему твоя жена. Самый близкий и родной человек. И я очень сильно тебя люблю.
Ехать остаётся недолго. Спустя пять минут автомобиль плавно останавливается у многоэтажного дома. Натан расплачивается за поездку, выходит на улицу и первым подаёт мне руку. Заботливый даже тогда, когда самому нужна помощь. Я не упрощаю мужу задачу, хотя безумно хочется. Лишь думаю о том, что в рутинной семейной жизни давно перестала замечать такие мелочи.
В квартире светло и скромно. Минимум мебели, одна спальня и гостевая соединённая с кухней. Мы нетерпеливо целуемся в каждом уголке. Прерываемся, продолжаем экскурсию. Но сдерживаться всё сложнее и сложнее.
— У тебя идеально чисто, — довольно качаю головой. — Жаль, я не могу похвастаться тем же, потому что перед вылетом устроила в нашей квартире настоящий армагеддон. И в гостинице тоже.
Левицкий снова настигает меня на кухне и заключает в свои объятия. Его руки везде. Сжимают грудь, забираются под платье и поглаживают спину. Движения до невозможности жадные и торопливые, а у меня не осталось сил сопротивляться. Я остро хочу мужа. Каждой клеточкой своего тела. Всей душой и сердцем.
— Можно я посмотрю на твой шрам? — шепчу Натану в губы.
— Только, пожалуйста, не плакать, — просит он.
— Нет, что ты. Не буду.
Я помогаю снять мужу футболку и провожу кончиками пальцев по крепким мышцам его живота. После чего разворачиваю Натана спиной и тут же прикрываю рот ладонью, чтобы не выдать ни единого звука. Рубцы выглядят свежими и устрашающими несмотря на то, что в Тель-Авив новейшее оборудование. Я касаюсь шрамов губами. Нежно-нежно, осторожно-осторожно. Чувствуя как Левицкий замирает и не дышит.
— Ну всё, хватит. Давай лучше трахаться? — шутливо предлагает муж, когда я всё же коротко всхлипываю.
— Давай. Хочу тебя.
Голова идёт кругом, когда Натан накрывает мои губы и сжимает ладонями ягодицы. Мы целуемся, сплетаемся языками. Синхронно стонем. Гладим друг друга везде, где только можем дотянуться. Если бы можно было описать мою жажду по этим движениям, то я бы сказала, что Натан — мой источник, а я странствующий путник, который долгое время бродил по жаркой пустыне. Не могу нарадоваться, не могу напиться. Мне его все равно безумно мало.
