— Ну, во-первых, у вас будет лишний повод вознести молитвы Пресветлой Матери за мое благополучие, а во-вторых, открою вам секрет — умирать на фронтире я не собираюсь. У меня еще вся жизнь впереди.
Притом — последняя… Но об этом я, конечно, промолчал.
Он хотел было еще что-то сказать, но я его перебил.
— Итак, — холодно произнес я. — Что вы решили?
Виконт уже в который раз мазнул взглядом по бумагам на столе, облизал пересохшие губы, а затем, тяжело вздохнув, ответил:
— Вы не оставили мне выбора. Я согласен.
— Выбор есть всегда, виконт, — возразил я и, вставая со стула, спросил:
— Напомните, где тут у вас снотворное?
Таверну я покинул почти перед самым рассветом, напоив виконта и его охранника снотворным. Пусть поспят, а мы за это время отъедем на приличное расстояние. Успел как раз перед выходом нашего каравана.
Жак, сияя как начищенный медный таз и кивая на трофейную коляску, которой правил Бертран, вкратце рассказал мне, что обезвреженную и обчищенную до нитки троицу он пристроил в подвале местного борделя, хозяйка которого за пять талеров пообещала выпустить пленников ближе к полудню. Хотя на его взгляд было бы проще прирезать этих шустриков. Я лишь неопределенно покачал головой и, не сказав ни слова, забрался в фургон, где и сбросил всю ночную добычу. Потом с ней разберусь. Не снимая сапог и не раздеваясь, я плюхнулся на мою кровать, и как только моя голова коснулась подушки, под мерное покачивание фургона провалился в сон.
* * *
Я сидел у костра и задумчиво наблюдал за танцующими язычками пламени. Это первая ночь, когда нам пришлось разбивать лагерь вне поселения и ночевать под открытым небом.
Дело в том, что на шестнадцатый день нашего путешествия мы начали встречать на дороге вереницы уставших и измученных людей, бредущих нам навстречу.
Кто-то шагал на своих двоих, кто-то ехал верхом или на телегах. И чем дальше мы продвигались, тем плотнее был людской поток.
Это были беженцы из графства Мале, что снялись с насиженных мест ради спасения своих жизней. Хозяин тех земель что-то не поделил со своим соседом графом де Гуфье. Ссора довольно быстро переросла в локальную войну, в которой граф де Мале явно проигрывал. Мошна его соседа оказалась более объемной. Соответственно — и наемное войско более многочисленным. Как итог, граф де Мале заперся с остатками своей дружины в родовом замке, а его земли наводнили стаи мародеров.
Изначально наш маршрут пролегал через воюющие графства, но в свете новых непредвиденных обстоятельств Ролан Буке повел наш караван в обход проблемных земель. Отсюда и разрыв в графике, а с ним и ночевка в чистом поле.
Днем нас нагнал небольшой отряд, состоявший из дружинников местного барона, по землям которого мы передвигались. Узнав, что мы держим путь на фронтир в теневой патруль, нам милостиво разрешили находиться на землях их господина и использовать сухостой для костров. А вот охотиться строжайше запретили. Впрочем, примерно такие же правила были и на других землях аристократов.
В общем, таможня дала добро, но пришлось скинуться на дорожный сбор и отдельно — на взятку бравым таможенникам, что тоже было вполне обычным делом. Скажу больше, в мультивселенной, о существовании которой я узнал после смерти, похоже, есть явления, которые являются незыблемыми, и истребить которые не представляется возможным. Одно из таких явлений — коррупция.
Кстати, в нашей небольшой группе появилось пополнение. Из третьей группы, которую с моей легкой руки мы начали называть «бедолагами», к нам прибились двое парней — Пьер и Жереми. Оба были из бедных крестьянских семей, что жили в деревеньке в окрестностях Абвиля.
Вряд ли их имена значились в каких-нибудь списках. Думаю, судьба парней решилась в Абвильской канцелярии. Наверняка существует какая-то квота на количество «бедолаг», которых отправляли в теневой патруль. Ведь в крепостях на фронтире, помимо воинов, нужна и обслуга.
Парни стали частью нашей группы на десятый день путешествия. Они и раньше пытались набиться к нам в помощники, собственно, как и другие «бедолаги» — скудной пайки, что выдавал сержант Буке, им явно не хватало, но Жак постоянно их отваживал. Он всячески старался показать мне, что сам прекрасно справляется со своими обязанностями.
Первое время я делал вид, что не замечаю этой возни, но после того, как у нас появилась коляска и две лошади, дал приказ Жаку подобрать себе двоих помощников и поставить их на довольствие. Помимо пропитания и крова, я пообещал им выплачивать по тридцать оболов в неделю.
Когда Жак представил мне Пьера и Жереми, а я объявил им об условиях временного найма, они еще долго не могли нарадоваться от свалившейся на них удачи. Дома они могли только мечтать о таких деньгах. Вот так в нашем маленьком отряде прибыло.
Кстати, когда о переходе к нам Пьера и Жереми узнал сержант Буке, у нас с ним состоялся довольно неприятный и странный разговор. Мне было объявлено, что я лезу не в свое дело и что это его обязанность следить за тем, чтобы все «призывники» добрались до конечной точки нашего путешествия. В общем, его доводы мне показались нелогичными и подозрительными. И не только мне, но и моим спутникам. Мы с Жаком и так с первых дней никому в караване особо не доверяли, а с того дня только удвоили бдительность.
Лагерь мы разбили прямо возле тракта, на опушке небольшой рощицы. Несмотря на то, что сержант Буке выставил на ночь часовых, мы с Жаком договорились спать по очереди, меняясь каждые три часа. Бертран было тоже изъявил желание нести вахту. Пришлось в ультимативной форме напомнить ему, что у камердинера другие обязанности, которыми он и должен заниматься. Желательно выспавшимся и отдохнувшим. Были еще Пьер и Жереми, но они — новички, и доверия к ним мало, хотя они тоже по очереди сидели с нами у костра. В общем, сейчас была моя очередь ночного бдения, а компанию мне составлял постоянно клюющий носом Пьер.
Благодаря моим улучшенным обонянию и слуху, я контролировал периметр вокруг нашей стоянки. Но в этот раз мое чутье подвело меня. Все-таки нынешняя физическая оболочка еще очень далека от совершенства.
На два практически слитных хлопка тетивы, раздавшихся за моей спиной, как следует среагировать я не успел. Все, на что у меня хватило времени, это немного уклониться вправо. Мощный удар в левое плечо развернул меня почти на триста шестьдесят градусов. А потом мое сознание затопила боль. Прежде чем отключиться, я увидел безжизненное лицо Пьера, из груди которого торчал окровавленный наконечник арбалетного болта.
Глава 5
Когда я очнулся, то понял, что отключился всего лишь на несколько мгновений. Шевелиться и подниматься с земли я не спешил, продолжая лежать лицом вниз. Пусть думают, что я без сознания.
Переключившись на истинное зрение, я быстро осмотрел повреждения. Можно сказать, что мне повезло: наконечник арбалетного болта прошел по касательной, не задев кости, но при этом вырвав приличный кусок мяса из плеча. Источник уже восстанавливал разорванные энергоканалы ударными темпами.
