– С Ленинградского?
– Да.
– На Сапсане?
– Да.
Тихо-тихо говорим, не прерывая зрительный контакт.
– А третьего вернешься во сколько?
– Вроде бы утром, около одиннадцати, точно не помню.
– М, а я только в девять вечера прилечу, – вздыхает Сашка, чуть сдвинув брови к переносице.
– Хочешь, я тебя встречу? – шепчу, почти касаясь губами его губ.
– Нет, не надо, только пробки соберешь, лучше дома жди.
Улыбаемся, целуемся. Легко -легко, пробуя. А потом глубже, касаясь языками. По телу катится горячая ласковая волна, оседает тягучим зудом в промежности. Пододвигаюсь ближе, обвиваю Сашину шею рукой, царапаю ноготками затылок. Подушечки пальцев вибрируют от желания его трогать. Сашка обнимает меня за талию, оглаживает ладонью ягодицу, легонько сжимает. Чувствую, как в живот начинает упираться дернувшийся от приливающей крови член. Мне горячо. Опять. Мычу тихо, посасывая его язык и закрывая глаза. Но Сашка отстраняется, ловит мой поплывший взгляд.
– А потом через дней десять я опять уеду, Лиз. На полгода уже…
Я знаю. Я знала это и вчера, и позавчера. Но осознание того факта, что мы живем за пару тысяч километров друг от друга, по-настоящему накрывает только сейчас. Просто раньше я не думала, что у нас есть шанс, что может что-то получится. И потому не пыталась заглянуть в будущее. Но теперь…Мы, обнявшись, прижимаемся друг к другу тесно -тесно, разомлевшие, горячие, голые… И мысль, что это скоро кончится, кажется кощунственной и пугающе несправедливой. В меня будто ледяной кол вбивают – так зябко становится в груди.
А еще мне страшно уточнять, к чему он клонит. К тому, что не судьба?
Молчим, разглядывая друг друга в полумраке, и каждый пытается считать с лица напротив что-то свое.
– Хочешь сказать, что ничего не будет? – не выдерживаю я первой и спрашиваю дрогнувшим голосом.
Сашка хмурится и протягивает руку, чтобы заправить мне прядку за ухо. Внутри у меня звенит от напряжения, пока жду ответ.
– Думаешь, не сможешь, Лиз? – откликается наконец вопросом на вопрос.
– А ты?
– Я…Я, если честно, не верю, в отношения на расстоянии. Я знаю много примеров, всегда не работало. Но…– Сашка вздыхает и притягивает меня ближе к себе, чуть не душа в объятиях. Утыкаюсь носом ему в шею. Дышу.
– Но давай попробуем, а? – горячо шепчет мне в макушку, – Из любого правила исключения есть.
Киваю, потираясь лицом о его кожу, и снова начинаю улыбаться. Хотя теперь все равно немножко грустно. И будто горчит на языке.
Он не верит. И, если честно, я тоже раньше не особо верила. Но мы попробуем, да.
– Почему не веришь? – вслух бормочу.
– Ну…– и хрипло смеется, переводя все в шутку, – Знаешь, Лиз, полгода дрочить по видео связи, подозреваю, то еще удовольствие.
– Фу-у-у! Ну ты…– возмущаюсь я, хохоча. Толкаю Сашку в грудь, отпихивая от себя, но он перехватывает мои ладони и, перевернувшись на спину, усаживает на себя сверху.
– Будешь моей вебкой, – бормочет, угорая, и притягивает к себе давя на затылок. Целуемся. Жадно, глубоко, сцепляясь языками.
Голова кружится, волоски по телу дыбом встают от в миг рассыпавшихся мурашек. Ерзаю на Саше, чувствуя, как дорожка светлых волос на его животе щекочет чувствительные половые губы.
Он стонет мне в губы и давит на бедра рукой, что сползла пониже, прямо на топорщащийся член. Нашаривает на простыне еще один квадратик презерватива, мягко отталкивая, вынуждает меня сесть прямо. Мужская ладонь, оглаживая, проходится по моей груди, оттягивает левый сосок, спускается на живот, накрывает лобок, и пальцы раздвигают набухшие складки, чтобы мягко потереть клитор. Всхлипываю от ощущений и чуть приподнимаюсь, чтобы ему было удобней. Инстинктивно ловлю Сашкин взгляд. . Он у него совершенно пьяный в этот момент, и потому я ни капельки не смущаюсь вот так, не прикрывшись, голой сидеть на нем сверху. Мужское неприкрытое желание обжигает кожу солнечным зноем. Наоборот хочется повертеться, показать себя, купаясь в нем.
– Давай, Лиз, потанцуй, для меня, – севшим голосом шепчет Сашка, раскатывая по члену презерватив, приподнимает за бедра, направляя, – Кис, садись.
16.
Просыпаюсь я рано, хотя мы и не спали почти: болтали, дурачились, занимались любовью. Последнее даже в уме произношу настороженно, потому что…
Потому что ранним утром, когда серый свет заливает комнату и прогоняет ночные тени, не давая пространства для домыслов и воображения, все не кажется таким уж судьбоносным. С произнесенных слов слетает налет уникальности, а с поцелуев флер все побеждающей любви. Реальность прорывается в сознание, как скупые зимние лучи в окно.
Есть ли у этого чувства, пожирающего меня сейчас, будущее? Наверно нет.
Но я все равно готова жить одним днем, потому мне так хорошо…
Внутри странный коктейль из радости и печали. Это какие-то совсем новые для меня, многоуровневые чувства.
Сашкина тяжелая рука лежит на моей талии, крепко прижимая к себе. Ощущение его большого голого тела сзади уютное и возбуждающее одновременно. Аккуратно переворачиваюсь на спину, приподнимая его ладонь, разглядываю Сашино умиротворенное лицо в сером утреннем свете. Такой трогательный…
Хмурит во сне светлые брови, пока не возвращаю его руку на свой живот, ресницы чуть подрагивают, теплое беззвучное дыхание щекочет мою кожу. Не могу не улыбаться, смотря на него. Внутри будто шипят, взрываясь, пузырьки шампанского. Даже если все скоро закончится, я не забуду это утро, этот день, эту зиму. И ни одной секунды не упущу.
Нащупываю подушку рядом и тихонько подкладываю под Сашкину руку вместо себя. Выскальзываю из постели. Хочется принять душ и приготовить что-нибудь на завтрак – показать, так сказать, что я не только доедать последнюю курицу умею, но и накормить вполне смогу. Если меня холить и лелеять, конечно.
Однако стоит зайти на кухню, и планы разбиваются о жестокую реальность. После вчерашней вечеринки, о которой я уж и забыла, здесь царит жуткий бардак. Оценив масштаб бедствия, решаю заказать пиццу и, вместо готовки, трачу следующие полчаса на то, чтобы собрать мусор, загрузить посудомойку и протереть все доступные горизонтальные поверхности. И только потом отправляюсь в душ.
Собрав волосы в высокий пучок на макушке, торопливо моюсь, боясь, что доставка позвонит как обычно в самый неподходящий момент – есть у курьеров такая неприятная сверхспособность. Когда уже, выключив воду, вылезаю из душа, дверь ванной открывается настежь и в проеме материализуется сонный, абсолютно голый Сашка. На мгновение окатывает смущением – так светло от электрических лампочек…
– Привет, – нервно улыбаюсь и машинально тянусь за полотенцем не столько, чтобы вытереться, сколько из-за желания прикрыться.
